– Да нет, мамуль, всё нормально, ты только не переживай. Как там твои альбатросы? Все уже вылупились? – Я насильственно улыбнулся и помахал рукой конокраду. Вернее, Просперо Гонзалесу. Он, как всегда, жевал свой бутерброд и разглядывал мамин затылок. Папе бы это не понравилось, уж точно.
– Вылупились, – сказала мама. – Ты мне лучше расскажи, как дела в школе? Троек много нахватал?
– Что ты! У меня в последние дни сплошные пятёрки.
– Свежо предание, да верится с трудом. Надо мне Анне Емельяновне электронное письмо отправить, всё у неё разузнать.
– Лучше не надо, мам, – испугался я. Меньше всего мне хотелось, чтобы мама была в курсе моих прогулов.
– Почему это?
– Анечка у нас интернет-зависимая. Ей доктор категорически запретил выходить в сеть.
– Ну ладно, фантазёр. Позови папу – я по нему соскучилась.
– По нему, значит, соскучилась, а по мне – нет? – Я тянул время, яростно соображая, что делать дальше.
– По тебе я так соскучилась, что взяла бы тебя и съела! – рассмеялась мама, а Просперо Гонзалес поморщился. Он что, понимает по-русски?
– Папы нет, – сказал я.
– А где он? – очень удивилась мама.
– Он… э-э-э… – Надо было заранее придумать, где он. – Он в магазин пошёл – за сосисками! – выпалил я первое, что пришло в голову.
– Странно, папа же сосиски не ест.
– Это он для меня. Это я его попросил. Что-то так сосисочек захотелось!
– Хм… Ну ладно, мы его подождём. – Я видел по маминому лицу, что она мне не очень-то верит.
– Он в дальний магазин пошёл! А потом ещё прогуляться!
– Слушай, Витька, хватит сочинять. Что у вас там происходит?
И в этот момент, в этот самый неподходящий момент, дверь в мою комнату стала ломаться. Вернее, это Железобетонов принялся её ломать. Он что, ненормальный?
– Сюда нельзя! – закричал я. – Я занят!
– У вас что, гости? – взволнованно спросила мама.
– Да! У нас гости! Давай я тебе перезвоню?
– Не смей выключать камеру, слышишь? – прикрикнула мама. – Я хочу знать, что творится в моём доме!
Дверь тем временем сломалась уже наполовину. Железобетонов проломил её кулаком и теперь пытался нащупать щеколду.
– А-а-а-а! – завизжала мама. – Чья это там рука? Волосатая?!
– Где?!
– У тебя за спиной! О боже! – Мама закрыла ладошкой рот и вытаращила глаза.
– Мам, это всё помехи – Интернет барахлит. У нас тут всё в полном порядке!
– Но там же какой-то мужчина! – настаивала на своём мама. – Он лезет к тебе в комнату через огромную дыру в двери!
– Нет-нет, ты ошибаешься. Никакого мужчины тут нет, – врал я напропалую.
– И что ты здесь, позволь узнать, делаешь? – прогремел у меня над ухом Железобетонов. – Вместо того чтобы отправляться на тренировку, он сидит и неизвестно чем вообще занимается!
– Мужчина! – взвизгнула мама. – Да, да, я к вам обращаюсь! Немедленно отойдите от моего сына! Не то я…
Но договорить она не успела. Потому что Железобетонов взял и выбросил мой компьютер в форточку. Только он промахнулся – ноутбук ударился об оконную раму, упал на пол и разбился.
– Ты что делаешь? – возмутился я. – Это была моя мама!
– Нет у тебя никакой мамы, – прищурившись, сказал Железобетонов. – У тебя теперь есть только я. А уж я сделаю из тебя настоящего мужика! – пригрозил он.
– Не надо из меня мужиков делать! Я себе и так нравлюсь!
– Ха-ха! Господин Бенджамин меня предупреждал, что с тобой надо держать ухо востро! – Он вдруг расставил в стороны ручищи и медленно пошёл на меня.
– Не надо держать ухо! – Я полез от него под стол. Я просто не знал, чем всё это может обернуться.
– Я тебя возьму в ежовые рукавицы. Я вылеплю из тебя спартанца. Я выкую тебе железные мускулы, – приговаривал Железобетонов, залезая за мной под стол.
Огромная волосатая рука схватила меня за шиворот и куда-то поволокла. Я подумал: хорошо, что мама ничего этого не видит, и потом сразу отключился.
Чтобы не видеть, как меня сейчас будут лепить.
Глава 11
Самая опасно-сентиментальная
Проснулся я посреди ночи. Часы с зелёной подсветкой показывали 02:35. Я потрогал себя за уши, ощупал руки с ногами – кажется, всё было на месте. Только голова немного побаливала. Интересно, что он со мной делал, пока я лежал без сознания? Переодел в пижаму? Уложил в кровать и подоткнул под меня одеяло? С любовью поцеловал меня в лоб и сказал «прости, сынок»? Нет. Ничего подобного Железобетонов, разумеется, не сделал. Я так и лежал под письменным столом, в то время как сам папаня оглушительно храпел за стенкой.
Я прокрался в его спальню и на всякий случай проверил. Всё в порядке – каратист спал без задних ног, в ночном колпаке. Я чуть от смеха не умер, когда это увидел! Но я быстро взял себя в руки и решил, что Железобетонова надо связать. Крепкая верёвка нашлась в кухонном шкафчике. Однако связать его у меня всё равно не получилось. Вернее, я даже не успел попробовать. Как только я к нему подошёл, каратист перестал храпеть и подозрительно принюхался. А вдруг у него нюх как у ищейки и он меня чует даже во сне?
Я пулей вылетел из комнаты. Времени оставалось в обрез. Я оделся потеплей, сложил в рюкзак всё необходимое и аккуратно прикрыл за собой входную дверь.
С Железобетоновым я потом разберусь. А сейчас настала пора разбираться с Перекусихиными.
До дома Перекусихиных я добирался добрых три часа. Общественный транспорт, сами понимаете, по ночам не ходит, а такси я брать не стал. Не хотел привлекать к себе лишнего внимания. Поэтому я шагал на окраину города пешком, с тяжёлым рюкзаком за плечами. Если честно, я просто выдохся, когда добрался до знакомого дома с весёленькими синими ставнями. Тупик Пессимизма освещал одинокий кривой фонарь, отчего ставни были совсем не синие и уж точно не весёленькие. Дом смотрел на меня враждебно – это я моментально почувствовал. Меня тут не ждали, и дверь, разумеется, не держали открытой. Поэтому я по привычке полез через форточку. Хорошо, что я мальчик худой, хилой комплекции – в этом есть свои преимущества. Бредик бы точно в собственную форточку не пролез, а у меня это прекрасно получилось.
Оказавшись внутри – в той самой комнате, где папу вчера кормили пирогами, я хорошенько огляделся. Тут было три двери. Интересно, за какой из них лежит мой папа? Я поочерёдно подходил к каждой и прислушивался. Из-за первой доносился тоненький свист – я сразу понял, что это тётя Зина свистит заложенным носом во сне. Из-за второй двери слышалось кряхтенье. Ну, это точно Перекусихин – я его моментально узнал. Он на уроках частенько носом клюёт, особенно на математике.
Оставалась третья дверь. Я приложился к ней ухом – ни звука. Мой папа спит, как мышка. Он воспитанный человек и даже во сне старается не причинять людям неудобств. Я тихонько отворил дверь и протиснулся внутрь.
Папа спал на боку, свернувшись аккуратным калачиком и держа во рту большой палец правой руки. Я чуть не заплакал от нежности. Так жалко мне его вдруг стало! Намыкался горемычный, належался в чужих саркофагах с кроватями.
Ничего, папа, завтра ты будешь ночевать в своём собственном доме, чего бы мне это ни стоило. Я тронул его за плечо:
– Папа, проснись.
Он моментально открыл глаза и улыбнулся. Я решил, что он меня узнал, поэтому тоже улыбнулся, и мне захотелось его обнять. Но папа просто так улыбнулся – не от избытка чувств, а из вежливости. Потому что он вдруг сказал:
– Это ты, мальчик? А что ты здесь делаешь? Зина велела тебя не пускать.
– Зина спит, – сказал я. – Одевайся, папа, у нас мало времени.
Я протянул папе его любимый спортивный костюм (на мне был точно такой же, дождевик (у него зелёный, у меня – голубой) и резиновые сапоги (тоже как у меня, только в уточку).
– Какие хорошие сапоги! – обрадовался папа. – Это мне?
– Тебе, тебе. Только не кричи, а то тётя Зина проснётся и начнёт бушевать.
– Ладно, – быстро согласился папа и принялся одеваться.
Из дома мы вышли через дверь – папа бы в форточку не пролез. Я быстро шагал по тёмным улицам, стараясь обходить лужи и не поскользнуться в грязи. Я решил убраться от дома Перекусихиных подальше, прежде чем заводить серьёзный мужской разговор. Но папа то и дело приставал ко мне со всякими расспросами:
– А куда мы идём? А Зина с Бредом в курсе? А почему мы одеты одинаково? А что у тебя в рюкзаке? А как тебя зовут, я забыл? А если я захочу в туалет, мы остановимся?
Ну и так далее. Я не узнавал собственного папу. Он же тонкий, интеллигентный человек! Ему что, действительно память отшибло? Ведёт себя, как детский ребёнок!
Я вдруг испугался. А если он теперь таким навсегда останется? Случается же такое с некоторыми людьми! В газетах про такое пишут, передачи снимают. Жил себе, жил на свете человек. Хороший, работящий, семьянин и отличный отец. А потом бац! – и он бесследно исчезает. А когда опять появляется – в другом городе или даже на другом полушарии Земли, – никого вокруг не узнаёт и не знает, сколько ему лет. Заново учится держать ручку и пользоваться столовыми приборами.
