– Если ты раздумываешь, как бы получше соврать, то можешь не утруждаться, – прошипела Вероника. – Мы знаем, что она здесь. Приведи ее! Немедленно!
По ее тону я поняла, что сейчас лучше не спорить.
– Хорошо, – пролепетала я и поплелась в свою комнату. Вероника направилась за мной.
Элис сидела на кровати, бледная как полотно. Скорее всего она услышала мать еще с порога и успела все понять. Еще бы, ледяной голос Вероники способен пройти сквозь любые стены. Когда мать говорила в таком тоне, прятаться под кроватью уже не имело смысла.
– Привет, мам, – еле выдавила она.
Вероника не ответила. Вместо этого она грубо схватила Элис за руку и поволокла в прихожую. Я поплелась следом, все еще не зная, что сказать. Как раз когда все снова очутились в дверях, на лестнице показалась моя мама с охапкой грязного белья в руках.
– Кто приходил, Мэг? – спросила она и только потом разглядела в дверях Элис и ее родителей. Мама спустилась еще на несколько ступенек, а потом сделала нечто такое, что меня просто взбесило. Она бросила на пол белье и принялась приглаживать рукой волосы. Ненавижу, когда она так делает. Хотя мама всегда подшучивала за спиной у Вероники над тем, как много времени та тратит на уход за собой, сама она, казалось, всегда чувствовала себя неловко в ее присутствии. Как будто втайне стыдилась своей неухоженности.
Как бы то ни было, приглаживать волосы маме совершенно ни к чему. Все равно она выглядела так, словно полдня продиралась сквозь заросли репейника.
Затем мама привела меня в еще большее смущение, обнаружив полнейшее непонимание ситуации:
– Вероника, Питер, очень рада вас видеть. Элис, милая, здравствуй. Что, снова приехала погостить? Очень, очень славно. Мэган так по тебе скучала. Проходите же скорее. Хотите что-нибудь выпить? У меня есть замечательный зеленый чай без кофеина.
Вероника смотрела на маму как на умалишенную.
– Спасибо, Шейла, но мы, пожалуй, откажемся. Мы сюда не чаевничать приехали. Дело в том, что эти девочки весьма скверно с нами обошлись.
– Что происходит? – нахмурив брови, спросила мама, обращаясь уже ко мне.
Я решила, что с моей стороны будет разумнее промолчать. Тем более, что Веронике доставляло явное удовольствие говорить за меня.
– Судя по вашей реакции, могу предположить, что вы ничего не знали о том, что все это время Элис находилась здесь? – спросила она маму.
Мама покачала головой, и Вероника продолжила:
– Выходит, все еще намного хуже, чем я предполагала. Она просто пряталась!
Мама непонимающе хлопала глазами. Обычно она соображала довольно быстро, но почему-то именно сейчас совершенно не могла разобраться, что к чему.
– Ты пряталась? – переспросила она, обращаясь к Элис, но Вероника не дала ей договорить.
– Она должна была вернуться в Дублин, а вместо этого осталась здесь и пряталась.
Похоже, мама все еще ничего не понимала. Но пару секунд спустя она тихонько закивала и улыбнулась краешком рта, давая понять, что до нее, наконец, дошло.
– Ах, вот как, Элис, ты пряталась дома, пока папа был на работе? Зачем же ты так, детка? Мама же чуть с ума не сошла от волнения.
От этих маминых слов Вероника изменилась в лице. Ее щеки приобрели ярко-розовый ядовитый оттенок, будто она натерла их клубничным шампунем. Разве что пузырьков не хватало.
– Нет, Шейла. Она пряталась не у отца. А у вас. Возможно, это будет новостью, но последние два дня моя дочь скрывалась в вашем доме. Впрочем, для меня это тоже останется большой загадкой, как можно не заметить такое.
Мама в задумчивости почесала голову. Супер! Теперь Вероника будет думать, что вдобавок к нечесаным волосам у мамы еще и вши.
– Это правда, Мэган? – спросила мама, глядя мне прямо в глаза.
Я кивнула.
Мама снова почесалась. Вероника на всякий случай отступила от нее на шаг.
– Но зачем? Ты же могла пригласить Элис погостить у нас. Мы с папой не стали бы возражать. Зачем ее прятать?
– Я бы не разрешила ей остаться, Шейла, – заметила Вероника ледяным тоном. – Отныне ее дом в Дублине. Элис должна жить со мной. А у меня, прошу заметить, весьма плотный график. Мне есть чем заняться помимо того, чтобы разъезжать туда-сюда по стране в поисках блудной дочери.
Услышав такое, я дико разозлилась. В то время, как у Элис мир рушился на глазах, все, о чем могла думать ее мамаша, так это о своем плотном графике. Бедняжке наверняка пришлось отменить визит к парикмахеру, или к маникюрше, или еще к кому-нибудь в том же роде. Мне захотелось ударить ее, топнуть ногой, но поскольку я уже и так вляпалась по самые уши, то продолжала помалкивать и сверлить глазами пол прихожей.
Как раз в этот момент со второго этажа спустилась Рози.
– Элиш, – позвала она, протягивая ручки в надежде, что сейчас ее бросятся обнимать. Но Элис продолжала стоять, не обращая на нее внимания, и лишь нервно теребила пальцами прядь волос.
– Элиш, Элиш, – продолжала настаивать Рози.
Моя мама подошла и взяла ее на руки.
Я опустила голову еще ниже. Мне вдруг стало ясно со всей отчетливостью, что мы с Элис зря потратили время. Наш план все равно бы никогда не сработал. Не стоило и надеяться, что Элис сможет навсегда вернуться в Лимерик. Она могла прятаться у меня под кроватью хоть всю неделю, хоть целый месяц, но это бы все равно не помогло. Ничто не могло заставить ее мать изменить свое решение.
И тут я заплакала. У Элис, само собой, было куда больше причин для слез, чем у меня, но она продолжала неподвижно стоять между отцом и матерью, не говоря ни слова. Я же не могла сдержаться. Крупные тяжелые капли стекали по моим щекам и падали на рубашку. Я чувствовала печаль и злость одновременно, а еще я чувствовала себя маленькой и глупой девочкой. Мама обняла меня за плечи и нежно прижала к себе.
Ее жест словно придал мне силы, и я решила высказать все, что накопилось у меня в душе. Я вдохнула поглубже, и слова сами полились из меня неудержимым потоком:
– Мы всего лишь хотели, чтобы Элис вернулась жить в Лимерик. Это нечестно. Здесь ее друзья. Здесь ее отец. Здесь ее школа. Здесь ее дом, наконец. Нельзя было вот так взять и увезти ее. Это нечестно! Это жестоко! Как вы могли так с ней поступить? – продолжала я, обращаясь к Веронике. – Если бы вы по-настоящему любили ее, то никогда бы не увезли отсюда.
Тут я осеклась, пожалев о своих словах и испугавшись того, что могло за ними последовать.
Вероника шагнула ко мне. Ее высокие каблуки звонко цокали по паркету. Она протянула вперед одну руку, так что я смогла в подробностях разглядеть ее безупречный маникюр в черно-белую полоску. На долю секунды мне показалось, что сейчас она меня ударит. Но вместо этого Вероника процедила сквозь зубы:
– Вы просто две маленькие, глупые, эгоистичные девчонки, которые думают только о себе.
«Так же как и ты, грубая корова», – подумала я, но вслух не сказала.
– Пойдем, Элис, ступай за мной, – настойчиво позвала Вероника.
Крепко ухватив дочь за руку, она широким шагом прошествовала до нашей калитки и направилась к своему бывшему дому.
– Пока, Элиш, – пролепетала Рози, но Элис даже не обернулась.
Питер, отец Элис, по-прежнему мялся у нас в прихожей.
– Простите, Питер, что все так вышло, – извинилась мама. – Я совершенно не догадывалась о том, что здесь происходит.
– Разумеется, Шейла, – устало улыбнулся он. – Ни вы, ни Мэган тут ни при чем. Элис очень упрямая девочка, понимаете. Она очень тяжело пережила этот переезд. Впрочем, как и все мы. Мы…
Тут он осекся и вновь печально улыбнулся.
– В любом случае, спасибо вам за поддержку. Пойду домой, посмотрю, как у них там дела.
Мне показалось, что отец Элис гораздо охотнее остался бы стоять у нас в прихожей, где ему ничто не угрожало, чем вернулся к себе домой.
– Можно мне кое-что спросить у вас напоследок, Питер, – заговорила вдруг мама. – Как вы узнали, что Элис здесь?
– Вчера вечером я заглянул в теннисный клуб, пропустить по стаканчику с друзьями, – начал Питер. – Один из них сказал, что днем его дочь видела Элис и Мэган на Эннис Роуд. Я, разумеется, решил, что его дочь обозналась, так как был уверен, что накануне Элис вернулась к матери в Дублин. Но сегодня утром Вероника позвонила мне на работу, чтобы выяснить, отчего Элис никак не может уехать в Дублин и тяжело ли она больна на самом деле. У нас не заняло много времени, чтобы понять, что к чему. Вероника сильно разозлилась, впрочем, это вы и сами видели. Она оставила Джейми у подруги, села в машину и приехала сюда. Полагаю, они вот-вот поедут обратно.
– Мэган, Элис оставила у тебя в комнате вещи? – спросила мама.
Я кивнула.
– Пойди, собери их и отдай Питеру.
Я молча удалилась в свою комнату. В считаные минуты я скатала спальный мешок и сложила в рюкзак одежду Элис. Еще я успела вырвать из блокнота листочек и нацарапать записку:
Пока, Элис. Жаль, что ничего не вышло. Надеюсь, тебе не слишком влетит. Буду по тебе скучать. Мэг.
