Лефтенант удалился в соседнюю комнату готовить донесение для императора и великого инквизитора. В обычной обстановке он просто вышел бы на видеосвязь, но в зоне это было невозможно. Поэтому донесение он без всяких затей надиктовывал.
В это же время Валя-Кира, выйдя во двор, с помощью пассов и заклинаний собрала целую стаю голубей. Сизари буквально облепили её, рассевшись на плечах и раскинутых в стороны руках. Для каждого Валя находила ласковое слово, каждому улыбалась. Колдунья, кудесница!.. Сейчас девушка была просто восхитительна. В честь ночёвки в цивилизованном месте, она сменила серый тренировочный костюм на короткое синее платье, открывавшее длинные стройные шоколадно загоревшие ноги. Что касается пленительных глубин декольте, то Фёдор просто боялся в них заглянуть. Хотя мучительно хотелось…
Выбрав самого крепкого и смышлёного на вид голубя, Валя распустила остальных, и принялась что-то нашёптывать ему на ухо. Голубь внимательно слушал, кивая головой и время от времени внятно произнося: «Сделаем…». Лефтенант вынес крохотный кристалл с аудиозаписью. Валя опустила кристалл в суконный мешочек, а мешочек приторочила к лапке. Полковник посмотрел птице в глаза и крепко пожал крыло.
– Желаю удачи, – значительно сказал он.
В ответ голубь лихо козырнул, шумно поднялся в воздух с гостеприимного Валиного плеча и растаял в тёмном вечернем небе.
– Подождите! А долетит ли? – заволновался вдруг Фёдор. – Людей-то, к примеру, зона не выпускает…
– На птиц, зверей и насекомых это не распространяется, – успокоила Валя. – Я у них спрашивала.
Через раскрытое в честь летней жары окно было видно, что хозяйка Забубённая убирает со стола. Варфоломей, не отрываясь от видеоплеера, на автопилоте удалился в свою комнату. Мориурти, пошатываясь, вышел во двор.
– Покурим? – утомлённо предложил он Фёдору.
– Не курю, – холодно напомнил сын эфира.
– Тогда угощайся, – радушно сказал профессор, и, протягивая коробку сигар, упал на Фёдора.
Боец отнёс Мориурти на второй этаж, где и сдал с рук на руки коллеге Сидорову. Следом поднялся Лефтенант. Он сообщил, что подъём завтра в шесть утра, а выход из дома в семь, так что с отходом ко сну тянуть не рекомендуется. Кивнув, сын эфира спустился во двор и направился в сад. Он был необъяснимо уверен, что Валя-Кира его там ждёт. Не для Корнея же она выбрала такое красивое платье…
Погода стояла тёплая, тихая, безветренная. В саду пахло яблоками, зеленью и свежеполитой землёй. Девушка сидела на скамейке под деревьями, и появлению Фёдора отчего-то не удивилась. Боец несмело сел рядом, трудно соображая, с чего начать светский разговор. Однако Валя его опередила.
– Смотрите, какое здесь необычное небо, – сказала она, указывая вверх.
Фёдор присмотрелся. Небо как небо, разве что очень ясное и чистое, да звёзды сияли ярче, чем в столице, да полная луна щедро дарила окрестностям блеклый синеватый свет.
– А что здесь, в зоне, вообще обычное? – уклончиво заметил он. – То монстры, то замок, то проповедник бесноватый…
– Зря шутите, – негромко сказала Валя. – Я, когда массировала ему виски, чуть руки не обожгла – такое мощное биополе. Даже удивительно. Да он нашего Корнея запросто мог одним взглядом уложить, а вместо этого прикинулся испуганным…
– Прикинулся? А мне показалось…
– Я колдунья, я чувствую, – уверенно сказала девушка.
Фёдор внутренне подобрался.
– А вы всех людей чувствуете? – спросил он как можно более небрежно.
– Н-ну, если постараться и настроиться на волну человека… У каждого человека есть своя волна… Например, сейчас вы хотите спросить, чувствую ли я вас.
– Уже спрашиваю, – с холодком в груди сказал Фёдор.
Девушка покачала головой.
– Даже не знаю, что сказать. Иногда чувствую, а иногда нет. Вот сейчас, к примеру, вы обычный человек, и, в общем, понятны. А бывает, что внутри вас что-то щелкает – и я уже ничего не ощущаю. Ни мыслей ваших, ни переживаний. Странно, правда? Необычный вы какой-то, интересный. Совсем девушку заинтриговали!
Валя-Кира негромко засмеялась. Фёдор лихорадочно соображал, какие преимущества можно извлечь из присущей ему необычности.
– Какой вы корыстный, – сказала вдруг девушка. – Сразу преимущества… Между прочим, мы в походе, и нам ещё воевать. Не время, Феденька!
И почему-то вздохнула.
Да ведь Валя-Кира прочитала его мысли! Фёдора бросило в жар, потом в холод. Мало ли о чём он думал в эти дни, глядя на прелестную блондинку!.. И она всё это воспринимала?!
– Ничего страшного, – произнесла девушка с улыбкой. – Для солдата у вас на редкость приличные мысли. Да и не всегда я могу их прочесть… Не переживайте!
С этими словами Валя, найдя в темноте сильную ладонь Фёдора, слегка сжала её. Не очень соображая, что делает, боец бережно взял изящную Валину руку и ещё более бережно поднёс к губам. В этот момент он почувствовал, что свободная рука девушки коснулась его щеки, потом тонкие тёплые пальцы нырнули в буйную шевелюру, слегка подёргали ухо. Валя встала.
– Пойдёмте спать, – сказала она вполголоса. – Завтра Лефтенант поднимет ни свет ни заря… Ну, будет вам, будет, – добавила она нестрого, тихонько освобождая руку.
«Ну, конечно, – в тоске подумал Фёдор, нехотя отпуская Валину ладошку. – Размечтался, ёксель-моксель. Кто я ей? Так… Простой сын эфира. А она баронесса…»
Валя-Кира обернулась.
– Дурачок, – ласково сказала она. – Мы же не всегда будем в походе…
– Правда? – доверчиво спросил Фёдор, глядя на девушку снизу вверх.
– Правда, – подтвердила она. – А теперь иди спать.
– Что-то не хочется, – вздохнул Фёдор, у которого сердце молотило так, словно он только что порвал пасть очередному монстру. – Я лучше посижу, поразмышляю…
– Глупости, – серьёзно сказала Валя-Кира. – Я тебе помогу.
С этими словами она положила руку на голову Фёдора, а другой принялась делать плавные жесты. Одновременно она что-то еле слышно шептала. Не прошло и минуты, как Фёдор почувствовал сильную усталость и неожиданно зевнул. «Пора спать», – вяло подумал он.
Проводив девушку, боец поднялся на второй этаж. В комнате все уже спали. Спал даже Корней, свернувшийся клубочком возле порога. Не обращая внимания на храп Мориурти, Фёдор кое-как разделся, буквально упал на кровать, и мигом заснул. И снился ему…
Второй сон Фёдора Николаевича
Завернувшись в простыни, он и наставник Суй Кий сидят в китайской бане. Вокруг мельтешат банщики-китайцы и просто китайцы. Фёдор и Суй Кий пьют зелёный чай. Обычно бесстрастное лицо наставника сумрачно.
– Я недоволен тобой, Фёдор, – резко говорит он жестом.
– Почему? – спрашивает Фёдор в полном недоумении.
– И ты спрашиваешь? Вместо того, чтобы сосредоточиться на решении задач, поставленных вышестоящим командованием, ты влюбился. Втюрился, раскис, разлимонился, рассиропился. Сейчас ты не боец. Сейчас ты влюблённый тюлень. Опасность окружает со всех сторон, она близка, как никогда, а ты…
– Но послушай, наставник…
Одним жестом Суй Кий перебивает Фёдора, а другим сухо говорит:
– Не продолжай. Она замечательная девушка. И намного умнее тебя. Что она тебе сказала? «Не время, Феденька!» Почему бы тебе не прислушаться к мудрым словам? Ты никак не хочешь понять, что ты на войне, а на войне первым делом – самолёты…
Давно уже наставник не жестикулировал так яростно. Фёдор подавленно опускает голову. Ему нечего возразить. Поэтому он пьёт чай. Китайцы вокруг тоже пьют, не считая тех, которые пришли просто помыться.
– Ладно, – произносит Суй Кий уже более спокойным жестом. – Слушай меня внимательно. Экспедиция вступила в решающую стадию, и ты должен удвоить осторожность. Смерть дышит тебе в затылок и не только тебе.
– Да знаю, – нехотя говорит Фёдор. – Вчера какая-то зараза отраву в сапог подсунула…
Суй Кий только машет рукой.
– Пока талисман с тобой, таких мелочей можешь не опасаться. Но, боюсь, близок момент, когда одним талисманом не отделаешься. Понадобятся все силы. Пригодится всё, чему ты научился в Хаудуюдуне… Моя душа неспокойна, – тихо добавляет он жестом. – Враг хитёр и коварен, а ты добр и бесхитростен. Но ты должен победить, потому что другого выхода нет. Лет ит би! И ты будешь биться не только за свою жизнь, но и за любовь. Андерстенд?
– Натюрлих, – по какому-то наитию отвечает Фёдор. Потом задаёт вопрос, который давно не даёт покоя:
– Скажи-ка, дядя… Уж года три, как я уехал из Хаудуюдуня. С тех пор не виделись, не слышались, а ты по-прежнему обо мне печёшься. Ведь недаром?
Лёгкая улыбка тенью скользит по тонким губам наставника и прячется в бороде.
– Мы навсегда в ответе за тех, кого приручили, – загадочно отвечает Суй Кий жестом.
Но вдруг его лицо искажается от сильнейшего волнения, редкие волосы встают дыбом, и следующий жест буквально кричит:
