– Не время, Феденька, – сдержанно сообщил полуодетый Лефтенант.
– Сейчас не до этого, баронесса, – проворчал Мориурти, протягивая Вале одеяло.
– А чего! Дело молодое, – вступился Корней.
– И ход мыслей, в общем, правильный, – серьёзным голосом поддержал Сидоров, натягивая футболку.
Пантелеймон Забубённый ничего не сказал. Он гыгыкнул.
И только Варфоломей не издал ни звука. Тяжёлым взглядом он молча смотрел, как пунцовая, замотанная в одеяло Валя-Кира убегает к себе в комнату, как ошалевший от пережитого потрясения Фёдор не может попасть ногой в штанину… Массивные кулаки проповедника сжались с такой силой, что, окажись в них камни, выжали бы воду.
– … Конечно, мы многого не знаем. Однако некоторые факты совершенно очевидны. Давайте назовём их, и обсудим ситуацию в целом.
Прервавшись, Мориурти окинул взглядом аудиторию. За завтраком собрались и теперь внимали все, включая супругов Забубённых – помятые, невыспавшиеся, хмурые. Лишь Валя была свежа и прекрасна, как обычно. В распахнутое окно столовой ломилось яркое утреннее солнце. За окном, рассевшись на ветках яблони, щебетали птицы, которым людские проблемы были по барабану. Всё вокруг дышало миром и покоем, и оттого прошедший ночной кошмар казался коллективным дурным сном.
– Не вызывает сомнения, что менестрели с большой дороги были специально подосланы, – продолжал Мориурти. – Судя по всему, в строчках идиотских баллад таилось мощное заклятие. Настолько мощное, что в час «икс» оно не только подвигло всех нас, за исключением Фёдора, на определённые действия, но и частично изменило структуру тел и цвет кожи, наделило несвойственными функциями и умениями. Коллега Варфоломей, помнится, летал…
Проповедник мрачно кивнул большой нечёсаной головой.
– В сущности, – размышлял вслух профессор, как бы невзначай наливая стопку (Лефтенант сделал страшное лицо, но не подействовало), – нас подвергли нейролингвистическому программированию. Если угодно, зомбировали. Как иначе объяснить, что, пытаясь растерзать нашего друга и коллегу Фёдора, мы, словно заведённые, повторяли одно и то же: «А я тринадцатый такой…». В общем, исполнители заклятия и его механизм очевидны. Неясно, кто и с какой целью подослал менестрелей и велел нас заколдовать.
– Заказал, то есть, – встрял Корней.
– Можно и так сказать…
Слово взял террорист Сидоров.
– Хотел бы поделиться некоторыми соображениями, коллеги, – начал он несколько торжественно, словно выступал на симпозиуме, и лишь отсутствие кафедры и микрофона смазывало ощущение. – Как и профессор, я не готов назвать имя хозяина менестрелей, который одновременно и автор заказа. Кстати, я склонен предполагать, что он же является и хозяином зоны… Но могу предположить, зачем ему понадобилась эта акция.
– Интересно было бы узнать, – пробормотал Лефтенант.
– Версию о том, что это было покушение на экспедицию в целом, можно отбросить, – продолжал Сидоров. – Нас ведь не пытались уничтожить. Нас просто превратили в нечисть, с одной-единственной целью…
– Это с какой? – подозрительно спросил Варфоломей.
– А вот этого парня угробить, – просто сказал террорист, указывая на Фёдора.
– Вот спасибо, ёксель-моксель, – только и смог вымолвить тот.
Установилась тяжёлая пауза. Все взгляды устремились на загрустившего бойца. Валя-Кира инстинктивно подалась вперёд, словно хотела закрыть Фёдора высокой грудью. Корней на всякий случай отодвинулся.
– Коллега Сидоров прав, – неожиданно сказал профессор. – Я и сам пришёл к такому же выводу.
– Аргументируйте, – потребовал Лефтенант.
– Легко! Сначала Фёдора – именно Фёдора! – пытаются отравить. Затем его навещает монстр. Далее, товарищей по экспедиции превращают в упырей. Заметьте: при этом они вовсе не стремятся в село, чтобы поживиться беззащитными спящими пейзанами. Они сбиваются в стаю и нападают на Фёдора. А ведь мы уже установили, что все наши действия были запрограммированы. Грубо говоря, мы были на жёстком поводке и действовали так, как хотел невидимый колдун. А он, совершенно очевидно, всеми способами пытается вывести Фёдора из строя. И если все попытки сорвались, то это говорит лишь об одном…
Профессор подошёл к безмолвному сыну эфира, потрепал по плечу и ласково сказал:
– Тебе, сынок, черти ворожат!
– Это, в смысле, везёт? – уточнил леший.
– А я бы не стал говорить о везении, – возразил Сидоров. – Всякое везение имеет границы. Это же теория вероятности, коллега! В нашем случае границы какие-то безразмерные. С упырями справился. Двух монстров одолел. Деревьев-убийц обманул. Отравления избежал…
– Двух отравлений, – машинально поправил Фёдор. И тут же пожалел об этом.
Валя-Кира испуганно вскрикнула и прижала обе руки к сердцу. Профессор и террорист резко обернулись к сыну эфира. Ладонь Лефтенанта как бы случайно легла на кобуру. Супруги Забубённые торопливо налили и выпили. Что касается Корнея, то он плаксиво сказал:
– Ну, ты даёшь, парень! – и последовал примеру супругов.
– Лейтенант Огонь, доложите о втором случае, – официальным тоном приказал полковник.
Фёдор нехотя сообщил о находке в сапоге.
– Почему молчали? – строго спросил командир.
– Не знал, как сказать, ёксель-моксель, – честно признался боец.
И тут профессор расхохотался. Его буквально скрючило от смеха.
– Браво! – закричал он сквозь хохот. – Аплодирую ушами! Кто бы ни был неизвестный отравитель, он окончательно доказал, что наш Фёдор неуязвим! Скажем отравителю спасибо! С тебя причитается, лейтенант!
– То есть, как это, неуязвим? – недоверчиво спросил Варфоломей.
– А так. Уж не знаю, каким образом у него получается, но все опасности свистят мимо. Он, конечно, смертен, но смертен естественным образом. Так сказать, путём старения и в надлежащее время. А все искусственные попытки уничтожить его почему-то проваливаются.
– А если я, к примеру, в него пальну?
– Промажете.
– А если пальну в упор?
– Упор упадёт. А в Фёдора промажете… Впрочем, можно попробовать.
– Я кому-то сейчас так попробую… – сказал Фёдор, демонстрируя окружающим полупудовый кулак.
Пока обсуждалась неуязвимость Фёдора, Сидоров нетерпеливо переминался с ноги на ногу. И как только собеседники, прервавшись, уставились на большой и красивый кулак бойца, террорист перехватил слово.
– Мне кажется, о личных свойствах и качествах коллеги Фёдора можно поговорить потом, – заявил он. – Сейчас важнее решить, что делать с экспедицией. В сущности, она на грани провала.
– Поясните, – скомандовал Лефтенант.
– А разве не ясно? В экспедиции существует пятая колонна. Кто-то из нас работает на неизвестного врага. Именно этот «кто-то» пытался выполнить то, что пока не удавалось хозяину: уничтожить Фёдора. Кстати, настойчивые попытки вывести из игры нашего бойца свидетельствуют, что хозяин зоны почему-то видит в нём самую большую для себя опасность… – Сидоров задумчиво посмотрел на слушателей. – Нет ничего хуже, чем воевать, имея врага в тылу. А врагом, как ни прискорбно, может быть любой из нас. Кроме Варфоломея, пожалуй. Он-то присоединился после истории с сапогом. Но теоретически не свободен от подозрений и он. Допустим, тайком шёл за нами, ночью подкрался к палатке, вычислил сапоги Фёдора – они на три размера больше остальных, – и подбросил смазанную отравой железку. Естественно, удалился. А днём, как ни в чем не бывало, вышел по дороге навстречу…
Оскорблённый проповедник вскочил на ноги.
– Прокляну! – закричал он под злорадное хмыканье Корнея.
– Тихо, тихо! – жёстко сказал Лефтенант. – Не кипятитесь, ваше преподобие. А вы, Сидоров, не перегибайте с фантазиями. Палатка ночью, между прочим, охранялась… Но в целом, к сожалению, вынужден с вами согласиться. Получается, что один из нас работает на хозяина зоны. И, значит, против экспедиции…
– И что с того? – неожиданно спросил Мориурти, почёсывая лысину. – Я дико извиняюсь, но сегодняшней ночью мы все работали на врага. Так сказать, в качестве нечисти, нападающей на главного – так получается! – участника экспедиции.
– Ну, ты не равняй! – закричал Корней. – Нас же заколдовали!
– С каких пор мы с вами на «ты», месье леший? – высокомерно спросил Мориурти. – На брудершафт я пил с Варфоломеем, а не с вами… Заколдовали, не заколдовали – с точки зрения образа действий результат идентичный.
– Пожалуй, – задумчиво согласился Сидоров.
Лефтенант поднял руку.
– Кстати, господа учёные, объясните мне, военному человеку, каким образом в нашу дружную команду ночных упырей затесался господин Забубённый? Он же менестрелей не слушал, под колдовство не попал…
Все дружно посмотрели на хозяина: кто удивлённо, кто возмущённо, а кто и гадливо. Пантелеймон виновато обвис щеками.
– Да, это вопрос, – признал профессор. – Факт, если разобраться, совершенно непонятный. Впрочем, дурной пример заразителен…
