Рядом со мной находятся основные разработчики этого лекарства, называемого для краткости ферментом. Это всем известный человек – директор Института биологических проблем РАМН, доктор биологических наук, профессор Грошев Валерий Петрович и руководитель лаборатории патологии наследственных болезней, где и был получен этот фермент, Сергеев Игорь Александрович. Пожалуйста, господа, задавайте свои вопросы в порядке очередности, поднимая руку и представляясь. Наши уважаемые ученые с удовольствием на них ответят.
Курочкин лучезарно улыбнулся, тряхнул ежиком и сел на место с видом человека, выполнившего свой долг. При этом он вопросительно посмотрел на директора, тот одобрительно кивнул. Ему явно понравилась вступительная речь своего приближенного.
Сева с тревогой поглядел на Катю, которая, пока выступал пресс-секретарь, сидела с плотно сжатыми губами. Лицо ее было бледно, она тяжело дышала, а на лбу выступили мелкие бисеринки пота. Казалось, еще миг, и она не выдержит.
Сева положил руку на ее плечо, успокаивая, и ободряюще улыбнулся. Катя, благодарно кивнула и прошептала ему на ухо:
– Не бойся, я знаю, когда выступить. Пока еще не время. Посмотри-ка лучше на Грошева. По-моему, он не только меня узнал, но и стал уже кое о чем догадываться.
Сева перевел взгляд на директора, сверлившего взглядом их с Катей. Вид у него при этом был сильно озадаченным, ведь Колмогоров не был в списке приглашенных. Но Валерий Петрович всегда обладал крепкими нервами и ничем не выдал своего отношения.
Тем временем Сергеев монотонно отвечал на вопрос журналиста, поясняя суть изобретения. Он старался говорить более-менее понятным всем языком, но то и дело скатывался на медицинскую терминологию, что очень напрягало слушателей и несколько рассеивало их внимание.
Прошло уже полчаса конференции, когда очередной журналист поинтересовался предысторией создания фермента. К этому времени аудитория уже расслабилась. В зале было довольно шумно, фотокорреспонденты, вдоволь нащелкав своими камерами, уже негромко переговаривались, явно собираясь сворачиваться. Но многочисленная видео– и телеаппаратура все еще работала, мигая красными глазками и поблескивая объективами при свете ярких вспышек одиночных фотографов.
Слово взял Грошев. Он, хоть и выглядел немного усталым, но был спокоен и даже вальяжен. Говорил он веско, тщательно подбирая слова, стараясь опускать специфические термины и, в отличие от Сергеева, сумел удержать внимание аудитории. То ли его бархатистый баритон особым образом влиял на слушателей, то ли его внушительная фигура и гордо посаженная голова с седеющими висками чисто внешне вызывали уважение, но факт был налицо: пока говорил директор, в зале стояла мертвая тишина!
По всей видимости, он не ожидал никаких подвохов со стороны Колмогорова, который сидел с кротким видом. Что же касалось журналистки Пахомовой, то она, в отличие от своих коллег, еще не задала ни одного вопроса. Может, она хотела это сделать в последний момент? Как бы там ни было, но Валерий Петрович ни одним мускулом не дал понять, что нервничает по этому поводу.
Говорил он в основном о понятных всем вещах: количестве больных у нас и за рубежом, методах их лечения, о долгих годах поисков лекарства. Он вспомнил свои студенческие годы, когда свой многолетний труд он начал с обычной дипломной работы.
В своей речи Валерий Петрович старался не называть ни одного имени, ни одной должности. Делал он это намеренно. Но, постепенно увлекшись, он все же, обмолвился о своем бывшем сокурснике Осипове, которому ставилась в вину непроизвольная задержка с открытием фермента на целых четыре года.
– Уважаемый ученый, – сказал он, – проявил непростительную, даже преступную халатность, что в конечном итоге стоило ему жизни! Но, благодаря моему назначению на эту должность, ситуацию удалось благополучно разрешить, и результаты не заставили себя долго ждать!
Выслушав очередную порцию аплодисментов, он с удовлетворением сел на место, всем своим видом показывая, что пора заканчивать затянувшуюся пресс-конференцию. Ведь он сам уже поставил точку своим выступлением.
Директор многозначительно посмотрел на своего ретивого пресс-секретаря, который уже вскочил с места, готовясь исполнить волю босса, как вдруг Мария Пахомова подняла вверх руку с блокнотом.
– Разрешите? У меня вопрос к господину Грошеву.
Курочкин вопросительно посмотрел на директора. Тот благосклонно кивнул головой.
– Да, пожалуйста, но это – последний вопрос. Мы уже выбиваемся из регламента. Не забудьте представиться, пожалуйста.
– Да, да, конечно. Я – Екатерина Колмогорова, дочь профессора Осипова и жена кандидата биологических наук, старшего научного сотрудника Всеволода Колмогорова – истинного автора этого изобретения! Господин Грошев, – Катя была спокойна, как никогда, – вы не хотите рассказать всем присутствующим, каким образом и от кого была получена формула фермента, созданного впоследствии в лаборатории уважаемого Игоря Александровича Сергеева? – она с вызовом посмотрела на вмиг посеревшего Грошева.
Только теперь он понял, кто и ради чего затеял это журналистское представление.
Между тем женщина продолжила:
– Может быть, если вам трудно говорить, попросим на этот вопрос ответить самого Сергеева?
В зале наступила оглушительная тишина, которая вдруг взорвалось криками: «Что происходит?», «Требуем ответа!»
Ничего не понимающий Курочкин, растерянно глядя на Грошева, закрывшего лицо руками, попытался призвать расходившуюся журналистскую братию к порядку, но все было тщетно.
Фотокоры с новой силой защелкали техникой. Еще бы! Такая сенсация! Аудитория ревела и свистела на все лады, пока не встал со своего места бледный Игорь Александрович Сергеев. Зал мгновенно затих, ловя каждое слово человека, от слова которого зависела сейчас судьба всех причастных к этому скандалу людей, а самое главное – тайна авторства эпохального открытия!
– Простите меня, ради Бога, – начал он тихим голосом, обращаясь в зал. Затем повернулся к директору, который сидел с каменным лицом: – И вы тоже меня простите, Валерий Петрович, но больше молчать я не могу и не буду! – он снова повернулся к залу, и голос его окреп: – Господа, я хочу сделать официальное заявление! – он медленно обвел всех присутствующих грустным взглядом. – Да, я немного покривил душой, когда отвечал на вопросы журналистов. Я говорил, что фермент был синтезирован в нашей лаборатории, но я умолчал, каким образом мне попала его формула. В моих словах не было лжи, была преднамеренная недосказанность, о чем я сейчас очень сожалею. Действительно, формулу этого фермента мне передала моя помощница Зинаида Козырева, лично знавшая профессора Осипова и его ассистента Всеволода Колмогорова. Зинаида, будучи студенткой, работала под началом профессора лаборанткой. А получила она эту формулу от господина Колмогорова, который и является истинным автором этого изобретения!
Не успел он произнести последние слова, как зал загудел, как встревоженный улей. Послышались сначала отдельные выкрики, которые тут же были подхвачены множеством голосов:
– Ав-то-ра! Ав-то-ра! Ав-то-ра!
– Господа, – Сергеев поднял руку, призывая зал к тишине, – господа, Всеволод Колмогоров находится здесь, в этом зале. Пусть он сам расскажет о своем детище. – Игорь Александрович сел на место, не глядя на директора.
На душе у него было легко и свободно. Тяготило его лишь одно – сделал он этот важный для себя шаг не по собственной инициативе, а только с подачи бесстрашной дочки профессора Осипова. И еще, ему до удивления было наплевать на последствия своего поступка. Может быть, единственного мужественного поступка в своей жизни!
– Иди, милый. Ничего не бойся! Расскажи им обо всем, – напутствовала Катя растерявшегося мужа.
Сева встал с места и повернулся к залу, собираясь с духом.
– На сцену! Выходите к микрофонам! Вас не видно! – раздались крики из зала.
– Постойте! – вдруг загремел усиленный микрофоном голос директора Грошева. – Это подлог! Вас ввели в заблуждение! Это заговор против меня и Института! Я требую расследования! Позовите охрану! – Директор был почти в истерике.
В зале началось нечто невообразимое. Со всех сторон раздавались крики: как одобрения, так и недовольства.
Сквозь улюлюканье и свист прозвучал взволнованный голос Игоря Сергеева:
– Я обращаюсь ко всем: пожалуйста, прекратите безобразие! Вы уже слышали здесь всех, кто хотел высказаться! Дайте же возможность сказать и Колмогорову, – похоже, он сам решил взять бразды правления пресс-конференцией в свои руки. Курочкин в это время усиленно обмахивал папкой красного, как рак, Грошева. – Всеволод Николаевич, пожалуйста, пройдите на сцену к микрофону.
– Почему вы здесь распоряжаетесь, господин Сергеев? Я пока еще директор, и вы находитесь в моем подчинении! – привстал с места Грошев, уничтожая взглядом своего завлаба.
