– Решай сам. Главное – не надейся на одну спату, синьор-помидор! Помни о крыльях и о флейте! Полюби музыку!
Буслаеву показалось, что он ослышался. Ничего себе совет от Арея!
– Музыку? Я?! Как Варсус, что ли?
Арей улыбнулся:
– Варсус больше не любит музыку. Он еще сохранил навык маголодий, но… музыку потерял! Найди его музыку! Или лучше найти свою – и ты его победишь!
– Как я ее найду? Флейта не слушается меня!
– Музыка не во флейте. Музыка в тебе. Обрети ее – и флейта отзовется.
Глава восемнадцатая. Дуэль с двух вершин
Прощай! и если навсегда,
То навсегда прощай.
Дион, наклонившись, смотрел вниз – туда, где двадцатью пятью этажами ниже темнели две расчищенные дороги. Между ними лежал заснеженный, превратившийся за зиму в подушку льда, сквер с беседкой. Дерзкие усики Диона прыгали. От сквозного ветра и влаги они быстро покрывались льдом. Бывший страж то и дело скусывал его, чтобы он не мешал говорить.
– Вы точно решились? – спросил Дион с раздражением.
– Да, – разом ответили Мефодий и Варсус.
Звякнув о жесть краем тележки, Дион легко встал на руки и пошел по окружавшему крышу низкому ограждению. Примерно посередине был ровный уступ, достаточный для того, чтобы надежно установить на нем тележку. На этом уступе Дион и устроился.
– Жаль, я не могу вас отговорить. Откажись я быть секундантом, вы найдете первого попавшегося тартарианца или будете биться так… Верно? – спросил он.
– Да.
– Ладно, – сказал Дион. – Арей прав. Я знаю, как проводится дуэль с двух вершин… Это очень редкий вид дуэли, практически забытый. Ее правила сильно отличаются от дуэли «на шесть и по хлопку».
– А почему отказались от дуэли с двух вершин? – спросил Варсус.
– Потому что дуэль с двух вершин – это крылатая дуэль. Оба противника должны иметь крылья. Понимаете, что это означает?
– Светлые между собой не бьются, – кисло заметил Варсус.
– Потому она так и редка, – Дион упорно избегал смотреть на пастушка и смотрел себе под ноги, видимо чтобы не вспылить. – Возникла она в годы, когда не все стражи мрака лишились крыльев. У некоторых они оставались. У того же Арея, например.
Варсус провел ладонью по свитеру-кольчужке, под которым скрывалась сосулька дарха.
– Правила какие? – спросил он.
– Требуются две горные вершины примерно равной высоты, расположенные на расстоянии прямой видимости. Один дуэлянт стоит на одной вершине, его противник – на другой. Секундант подает знак, и дуэль начинается. Оба противника имеют право летать, использовать маголодии, мечи, применять магию, даже маскироваться. Ограничения по времени не существует.
– Действительно все можно? – подняв брови, спросил Варсус. – А если какая-то подлость?
Дион невесело усмехнулся:
– Дуэль с двух вершин возникла прежде подлости. Единственное ограничение – не отлетать далеко от вершин и, разумеется, никаких телепортаций.
– А где мы возьмем вершины? – уточнил Мефодий.
Дион сердито взглянул на него. Буслаев ощутил, что он вовсе не на его стороне. Впрочем, и не на стороне Варсуса. А раз так, то Арей с точки зрения беспристрастности выбрал идеального секунданта.
– Мы не для того забрались на крышу, что мне было приятно карабкаться на такую высоту, – сказал Дион. – Рядом с этим домом есть еще один, такой же высоты. Один из вас останется здесь, другой перелетит туда. Кто отправится на другую крышу?
– Я! – сказал пастушок.
– Отлично, – кивнул Дион. – Я же, с вашего позволения, буду наблюдать отсюда.
Варсус, скользнув рукой по медной цепочке, материализовал крылья. Мефодий слегка удивился, что он сделал это не в прыжке. Сейчас, в сумерках, крылья Варсуса выглядели сероватыми.
– Какой сигнал к началу дуэли? – спросил он.
– Пожалуй, я зажгу факел, махну им три раза и сброшу его с крыши вниз, – подумав, сказал Дион. – Он будет виден обоим.
– Отлично! – одобрил Варсус. – И что? Мне лететь?
– Да. Если тебе нечего больше сказать. Ну и на всякий случай прощай! – горько произнес Дион.
Варсус кивнул и ласточкой спрыгнул с крыши. Мефодий сверху смотрел, как пастушок, пролетев этажей пять, раскинул крылья и, сделав в воздухе петлю, устремился к соседней крыше.
– Не такая уж блестящая петля… Обычно он делал двойную и выход был порезче. А сейчас осторожничает, хотя ветер, конечно, сильноват… – пробормотал Дион. – Помнится, когда-то он летал получше. Он и сейчас неплох, но блеск он утратил – это точно. А все этот дарх!
– Откуда вы знаете? – удивился Мефодий.
– Догадался, когда увидел, что крылья у него на цепи, как у Барбоса. Никогда бы прежний Варсус на цепь крылья не повесил, если б они с него не сваливались, – ворчливо заметил Дион.
– Он не хотел брать дарх, – сказал Буслаев, зачем-то начиная оправдывать Варсуса.
– Не хотел и взял? – взвился Дион. – Думать надо было! Есть две зоны: зона поступка и зона его последствий. Как только кто-то смещается в зону поступка, он вместе с ним принимает и все возможные его последствия! Поэтому, если хочешь избегать последствий, избегай соответствующих поступков. Впрочем, не мне, безногому, это говорить! Сам такой же был, разве что дархов не шею себе не вешал!
Пока они говорили, пастушок добрался до соседней крыши. Здесь он ухитрился сделать рискованную петлю и, сложив крылья, спрыгнул метров с двух, встав точно на ноги. Мефодий, для которого Варсус казался сейчас немногим больше пальца, увидел, как тот достает рапиру и сгибает ее, проверяя на упругость. Потом достает дудочку. Самой дудочки Буслаев не увидел, но жест угадал, потому что почти сразу в протянутый между домами провод ударили две ослепительные шаровые молнии. Ударили рядом, с зазором не больше чем в ладонь.
– Рисуется мальчик, – объяснил Дион. – Впрочем, под его маголодии советую не соваться. Ну, начнем, пожалуй!
В руке у Диона возник факел. Он зажег его и, дождавшись, пока пламя разгорится, трижды взмахнул. Мефодий не отрывал взгляда от факела. В его левой руке давно уже была спата. Правой он до боли сжимал золотые крылья.
– Имей в виду: удачи я никому из вас не желаю! Но все равно… удачи! – сказал Дион и разжал пальцы.
На мгновение факел застыл в воздухе, а потом, продолжая гореть, устремился вниз. Раньше чем факел коснулся асфальта, Мефодий рванулся вперед. Перед прыжком он успел вскинуть голову и зачерпнуть взглядом крышу, на которой прежде стоял Варсус. Пастушка на ней уже не было.
«Опоздал! Крылья он раскроет первым, чтобы сразу же обстрелять меня!» – сообразил Меф.
Теперь единственным спасением для него было материализовать крылья как можно позже. Это был один из первых его прыжков с крыши, особенно в экстремальном режиме. На секунду Буслаев испытал щемящий страх. Встречный ветер хлестал его в лицо, вырывал спату. Внизу в сквере стремительно вращался непонятный одинокий огонек. Что это было? Фонарь? Фары?
Буслаев досчитал до трех, потом зачем-то еще сказал «четыре» и только тогда коснулся крошечного отверстия между крыльями. И тотчас крылья, с прогибом в маховых перьях поймав ветер, распахнулись у него за спиной. Мефодия бросило вниз, затем сразу вперед. Такой скорости он не ожидал. Все происходило стремительно. Мелькнула беседка, а вокруг нее – разноцветные крыши автомобилей. Затем одна из автомобильных крыш вдруг прогнулась, вскипела, сразу же застыла, и машина, превращенная в искривленную жестянку, буквально ввинтилась в землю. Секунду спустя в асфальт ударил сухой сгусток энергии, и Меф понял, что это Варсус сверху обстреливает его серийными маголодиями. Задирать голову, чтобы увидеть пастушка, он не стал, зная, что на это уйдет время. Варсус сейчас отлично видит раскинутые крылья Мефа на фоне более темной земли.
Понимая, что двумя маголодиями дело тут явно не ограничится, Буслаев стремительно петлял. Отличные крылья, послушные! Как часто он жалел, что пока и трети не умеет из того, на что они способны! Эх! Будь у него в запасе хотя бы лет пять!
Третья маголодия ударила в елку посреди сквера. Елка мгновенно обратилась в пылающую свечу. Этой огненной маголодией пастушок пытался подсветить сквер, чтобы проще было увидеть Мефа, но только навредил себе, потому что елка полыхнула так, что ослепила и самого Варсуса.
Это Буслаев определил по тому, что следующие несколько маголодий были уже совсем хаотичны. Меф воспользовался этим и торопливо сотворил двойника. Из-за спешки морок вышел неважным. Мефодий художественно распластал его на асфальте с поломанными крыльями, а сам, нырнув в кустарник, затаился, держа наготове спату. Секунд десять спустя над сквером мелькнула быстрая тень, пронеслась над лежащим и исчезла, а еще некоторое время спустя Буслаев увидел Варсуса. Уже без крыльев, сунув руки в карманы, пастушок как ни в чем не бывало приближался со стороны аллеи. Мол, ничего не знаю, ничего не ведаю. Иду себе тихо-мирно за обезжиренным творожком, а тут парень какой-то крылатый валяется.
