морей, но сынков воспитать не сумел он.
Бедная мама не раз умоляла их бросить проказы:
— Можете, дети, шалить, раз не шалить вы не в силах,
Только не вздумайте вдруг чернозадого дядьку дразнить!
Много сильней он, чем вы, и его вы оставьте в покое!
Дружно кивали в ответ близнецы, как послушные дети,
И убегали стремглав, чтобы вновь безобразья творить.
Как-то пошли близнецы прогуляться в дубовую рощу.
Видят: мужчина идет очень твердым, но медленным шагом.
Это был славный Геракл — величайший из греков герой.
Подвиги он совершал, избавляя людей от несчастий.
Вот кем был тот человек, что навстречу Керкопам шагал.
Бедствие в те времена приключилось на острове Крите.
Страшный родился там бык (страшней не рождали коровы!)
Вырос и вырвался он из загона и землю стал рыть,
Бегать в лугах и полях, заборы валить и ограды
Рогом железным, грозя весь урожай погубить.
В страхе крестьяне тогда попросили Геракла помочь им,
Только Геракл усмирить дикое чудище мог.
Сразу герой поспешил на битву с взбесившимся зверем,
Смело быка укротил, ухватив за рога и за хвост.
Сел на быка он верхом и, зажав коленями шею,
Бросил на землю — и бык, содрогаясь, остался лежать.
Зверя Геракл победил, но, собрав последние силы,
Голову бык повернул и жаром дохнул на врага,
А из ноздрей у него вырвался страшный огонь
И ягодицы Геракла вмиг дочерна опалил.
— Хватит! — воскликнул Геракл и, хлопнув скотину по носу,
Смаху в загон зашвырнул. И Крит вздохнул с облегченьем.
Шел с работы Геракл, совершив свой подвиг отважный,
Медленным был его шаг, но твердым и очень усталым.
Нёс на плече великан суковатую палку свою.
Тут остроумный Трибалл говорит нахальному Силлу:
— Шутку я знаю одну. Давай мы на дуб заберемся,
Весело будет швырять желудями в дядьку того!
Быстро, как белки, они по стволу корявому дуба
Влезли в густую листву и набрали незрелых плодов.
Ближе подходит Геракл, а они, притаившись в засаде,
Метко целят в него, с дуба швыряя плоды.
Желуди, в шею попав, катятся за ворот дробью,
Кожу под шкурою льва щекочут, царапают, рвут.
Вроде бы мелочь, пустяк, но все же Геракл рассердился.
Если с работы идешь, щекотку противно терпеть.
Топью дорога пошла, где все заросло камышами.
Вязнет в болоте Геракл, а тут еще эти божки
Принялись снова стрелять: у них были луки с собой.
И, натянув тетиву, пускают они камышинки
В голые плечи ему. Так комары пристают
Летом в прохладных местах, когда тень их к тому поощряет.
Молча всё терпит Геракл, но мало осталось терпенья.
Если с работы идешь, трудно щекотку терпеть.
К морю свернула тропа. Она по скалистому склону
Шла сквозь густую траву, колючки и чертополох.
Солнце нещадно пекло, с моря задул сильный ветер.
Шляпу пастушью свою умный Геракл достаёт
И, нахлобучив на лоб, левою держит рукой.
В правую руку берет суковатую палку свою.
— Здорово нам повезло! — ликует смышленый Трибалл, —
Силл, за работу скорей! — Близнецы нарвали травинок,
Крадучись, исподтишка, к путнику подобрались,
Стали, как мухи, ему щекотать подколенные ямки.
Если с работы идешь, трудно щекотку терпеть.
— Ладно, — подумал Геракл. — Покажу вам, где раки зимуют!
Цап! И движеньем одним близнецов за вихры он схватил.
(Шляпу пришлось упустить, и она покатилась со склона,
Долго по морю плыла и затонула потом).
Крепко держал за вихры Геракл двух испуганных братцев.
— Кто вы? — ребят он спросил, не скрывая обиду и гнев.
Тот, что нахальнее, Силл, отвечал: — Мы бессмертные боги.
Наша мама — титанша Тея, а папа — морей божество.
— Вижу, — заметил Геракл с печалью и горькой досадой, —
Хитрость и подлость богов, их бессмертную низость и злость.
Вы — озорные божки, шалуны зловредные неба,
Мусор небес — вот вы кто! Как ничтожен и низок наш мир!
Мало для нас на земле отвратительных мерзких чудовищ, —
Малые дети взялись благородных героев дразнить.
Следует вас проучить, да так, чтоб урок не забылся.
Тут хитроумный Трибалл с Гераклом стал препираться:
— Это нечестно! — Вот как? — гневно Геракл возразил.
Начал свою правоту Трибалл защищать что есть силы.
— Вот как? — Геракл повторил. — А почему, объясни?
— Ну, потому что… — ответ прозвучал не особенно твердо. —
Всякий, кто нынче герой, в детстве ужасно шалил.
Думал недолго Геракл и так он Керкопам ответил:
— Да, но не всякий шалун потом стать героем сумел!
Поднял он за ноги их, связал за колени и локти.
Палицу взял на плечо, а их подвесил на ней.
Вот вверх ногами висят, стукаясь умными лбами
В такт великана шагам, голые пятки задрав,
Силл, нахальный малец, и Трибалл — смышленый парнишка.
Так и несет их Геракл на палице грозной своей.
Над головой у него плывут облака в поднебесье,
А под ногами — земля, твердая почва тропы.
Им же представилось все в таком перевернутом виде:
Море синеет вверху, к воде паруса опустились,
А под ногами внизу по небу тучи бегут.
Стало смешно близнецам так вверх ногами болтаться,
Расхохотались они, как поросята визжа.
— Что значит глупый ваш смех? — спросил Геракл у Керкопов.
— Поняли мы, наконец, о чем говорила нам мать.
— Что же сказала она своим сыновьям непутевым?
— Предупреждала она, чтоб мы не смели шалить:
«Вы ведь еще малыши, несмышленыши, глупые дети,
Ну, так не вздумайте вдруг чернозадого дядьку дразнить».
Нам теперь видно, что ты… что зад у тебя обгорелый!
Тут рассмеялся Геракл. Он просто не мог удержаться.
Хохот разнесся, как гром, на море волны подняв.
Сел на скалу великан, смеясь,
