— Приятный тип, — произнесла девушка, когда Джин проходил по залу.
Клайд покачал головой:
— Забудь о нём. Он не для тебя.
— Почему?
— Поверь мне.
Джин уселся напротив Эдди. Несколько минут они оба молчали. Зазвучала I Confess, и Эдди показал пальцем на папки, сваленные в кучу посреди стола. Движением руки он показал, что они находятся в распоряжении Джина.
— Помни, — попросил он. — Мне они нужны завтра в пять.
— Ты их получишь.
Клайд доковылял до их столика с маленьким подносом, на котором стояли стаканы. Эдди достал бумажник, но Клайд сказал:
— Клаудия хочет угостить вас.
Эдди повернулся и посмотрел на девушку, которая нервно улыбнулась и опустила глаза.
— Скажи ей, что не надо, спасибо.
Девушка услышала слова Эдди, но не выказала ни раздражения, ни удивления. Она даже казалась обрадованной. Когда Клайд отошёл, Джин сказал:
— Спасибо, что ты сделал это.
— Ерунда. Мне бы хотелось, чтобы ты занялся чем-нибудь более…
— Чем?
— Не знаю. Результативным.
— Откуда ты знаешь, что я не справлюсь с этим?
— Ты не справишься, — ответил Эдди и строго поглядел на него. — Да и кого это волнует теперь?
— Меня.
— Не понимаю. Если бы это ещё был Элвис, я мог бы понять. Но этот парень… он просто сноска внизу страницы, музыкант одного хита.
Джин молчал, не глядя в глубоко запавшие глаза Эдди. Он допил пиво и встал:
— Я найду ответ.
Когда он вернулся, Эдди стоял возле таксофона и, посматривая в записную книжку, набирал номер. После короткого тихого разговора он повесил трубку и опустился на своё место.
— Прошлой ночью в Лаурельском каньоне было совершено тройное убийство, — сказал он. — Две потаскушки и парень. Им было чуть за двадцать. Никакой стрельбы. Просто ночной клуб и ножи. Кровь была везде, даже на потолке.
— Наркотики?
— Скорее всего. Но кто знает? — Эдди пожал плечами и сделал большой глоток пива. Затем он наклонился вперёд, его лицо потемнело и стало серьёзным. — Я хочу тебе кое-что сказать. Тебе это не понравится, и кое-чему ты даже не поверишь.
Эдди замолчал и уставился на стол.
— Я спал с бывшей женой твоего брата, когда она ещё была жива.
Джин с любопытством смотрел на него, а его мозг обрабатывал полученную информацию.
— Сандра? Ты говоришь о Сандре? Ты трахал её? Эдди кивнул.
— После того как ты помог ей приобрести квартиру в моём доме, мы стали любовниками.
— Рэй знает об этом?
— Нет, это продолжалось всего пару месяцев.
Джин и Эдди довольно долго сидели молча. Музыка закончилась, девушка повернулась к ним и улыбнулась. Затем она закурила новую сигарету и поднялась, проговорив:
— Поставлю, пожалуй, что-нибудь из Патти Пейдж.
— Поставь «Left Right Out of Your Heart», — попросил Клайд. Джин сказал Эдди:
— Ладно, ты трахал её. Хорошо. Меня это не волнует. А теперь говори то, чему я не поверю.
Эдди подождал, пока вновь заиграет музыка, и сказал:
— Как-то ночью после секса мы просто лежали, и Сандра рассказала мне о том, как она проводила время во Фронтере. Она познакомилась со Сьюзен Аткинс.
— Сьюзен Аткинс? Ты имеешь в виду…
— Шлюху Мэнсона. И они почувствовали влечение друг к другу. — Тут Эдди неуверенно посмотрел на Джина, наблюдая за его реакцией, Джин ответил ему твёрдым и холодным взглядом. — Не знаю, зачем я рассказываю тебе об этом. Думаю, что я вспомнил это под влиянием случая в Лаурельском каньоне.
Эдди улыбнулся и повёл плечами, стараясь придать своему лицу несвойственное ему выражение искренности.
— Как бы там ни было, Сьюзен Аткинс рассказала Сандре, что она вместе с остальными девушками переспала со всем Голливудом. Актёрами, музыкантами, режиссёрами, знаменитостями вроде Денниса Хоппера или Нила Янга. Она сказала, что Чарли снимал всё на видеокамеру.
— Ерунда.
— Она так сказала. Она рассказала и ещё кое-что. Она сказала, что у одной из девушек была камера во время убийства Шарон Тейт.
«Разговор по пьяни, — подумал Джин. — Сандра была пьяна и решила сочинить историю».
— Мы бы слышали что-нибудь об этом, — помолчав, произнёс Джин. — Это наиболее полно расследованное преступление, совершённое в этом городе. И если бы была хоть малейшая возможность, что…
— Были слухи, Джин.
— Их проверили.
— Я знаю, — кивнул Эдди. — Я тоже не поверил ей. И не верю, — заверил он Джина, допивая пиво. — Я рассказал тебе про это только потому, что чувствую себя виноватым в том, что спал с нею. Просто хотел выговориться.
Джин перевёл взгляд на бар. Клайд стоял, облокотившись на кассу, и потирал серую щетину на подбородке.
Напротив него сидела девушка и болтала о лете в конце 1960-х годов, которое она провела, путешествуя по Европе.
— Когда я вернулась, — говорила она, — я переехала в квартиру на Шорхэм-Драйв, немного к югу от Сансет. Девушка, которая жила в ней до меня, покончила жизнь самоубийством. Думаю, она была дочкой какой-нибудь знаменитости. Как бы там ни было, несколько недель спустя я работала официанткой в «Виски Эй Гоу Гоу» и околачивалась возле баров «Рейнбоу» и «Гриль» вверх по улице. Там я и встретила Дэвида Кэррадайна, мистера Кунг Фу[70]. Он сказал, что совершил пятьсот кислотных трипов.
Джин собрал папки и поднялся.
— Сандра дурачила тебя, — мягко сказал он. — Или Сьюзен Аткинс дурачила её.
— Я не поверил ей. Я же уже сказал тебе, — проговорил Эдди, но, когда он поднял стакан, рука его тряслась. — Ты думаешь, что я полный идиот?
Клаудия вышла следом за Джином.
— Я выгляжу более привлекательной на свету, — сказала она. — Согласен?
— Ты очень симпатичная.
— Но не достаточно симпатична для тебя?
Джин развернулся и пошёл на север. Было ясно, что какая-то мысль не даёт ему покоя, Клаудия догнала его:
— Слушай, я не шлюха, если ты об этом подумал. Я — за свободную любовь. — И она наклонилась к нему так, чтобы её грудь коснулась его руки. Джин оглянулся, она вызывающе посмотрела на него.
— Тебе по-прежнему не интересно?
— Не сегодня.
Они стояли на углу Голливудского бульвара и Лас-Пальмас, на той стороне, где раньше находился книжный магазинчик Ната Бёрка, в котором он продавал газеты и журналы в течение двадцати пяти лет. Теперь здесь процветала секс-индустрия под названием «Дом любви»[71]. Около входа шаталась чернокожая проститутка-подросток в серебристых брюках из ламе[72] и солнцезащитных очках с зеркальной блестящей поверхностью. У неё была совершенная фигура, но её портило витилиго, нарушение пигментации, красно-белые пятна покрывали лицо и шею.
— Это мой, — сказал Джин Клаудии, указывая на темно-зелёный «Рэббит»[73] с откидным верхом, припаркованный в метре от того места, где они стояли. — Мне нужно идти. Извини, ничем не могу тебе помочь.
Клаудия повела плечами. Она посмотрелась в витрину магазина, подкрасила губы и поправила причёску.
— Помочь? Мне не нужна помощь, — проговорила она. — Особенно от задницы вроде тебя.
— Слушай, если я задел твои чувства…
— Нет, не задел, — ответила девушка, глядя на своё отражение. — Не беспокойся об этом.
Пробираясь домой в плотной пробке, Джин выключил радио и попытался восстановить в голове свой разговор с Эдди Корнеллом. Удивило ли его, что Эдди в конце концов всё-таки оказался в одной кровати с Сандрой? Нет. Скорее, напротив, он удивился бы, если он не переспал с нею. И эта его история о семье Мэнсона была чересчур уж неправдоподобной.
Но Джина волновало что-то ещё. Он съехал с трассы и в кромешной темноте поехал по петляющей по каньону Топанга дороге. Он думал о том, что одновременно и изумило и заинтриговало его, он думал о вещах, найденных внутри картонной коробки Элис, которую он забрал в день её похорон из Сидар-Рапидз.
Он быстро просмотрел дневники Элис, из которых узнал мало нового. Её школьные увлечения, тяжёлая семейная жизнь родителей, развод, путешествия по стране, затем возвращение её матери — всё это было описано в дневнике честно и без излишней сентиментальности.
Элис рассказывала Джину и о Нике, своей первой любви, он был журналистом и погиб во Вьетнаме во время операции «Тет Оффенсив»[74]. Она даже показала ему статью о Нике, которую напечатали после его смерти и которую она до сих пор носила в своём бумажнике. Джин даже ревновал (ему не хотелось верить, что когда-то она могла хотеть кого-то другого), но мудро решил не показывать этого. В конце концов, парень был мёртв и вряд ли был ему серьёзным противником. Тем не менее его изумили фотографии, которые он нашёл в дневнике. Ник сделал восемь чёрно-белых снимков обнажённой Элис в лесу. На каждой из фотографий она опиралась на старый чёрный дуб или стояла около него, а между двумя её маленькими грудями был цветок — вишни или яблони. Её тело казалось расслабленным, но что-то странное было в выражении лица, что-то подобное облакам на горизонте, тем грозовым облакам различной формы, сквозь которые можно разглядеть небо.
