Время остановилось. Открывал ли я глаза, закрывал ли их снова – перед ними был все тот же темный потолок. Леша молчал. Тот, безымянный - тоже. И Катя не произносила ни слова, только глядела на меня так, словно я был для нее последней точкой опоры на карте стремительно уползающей реальности.
Я смотрел на нее.
Прошло еще несколько тысяч лет – или секунд, или одно мучительно пустое мгновение между вдохом и выдохом, прежде чем я встал и подошел к ней. Она уткнулась рыжей головой мне в грудь, и я почувствовал в своих руках ее теплую ладошку.
- Я тебя люблю, - сказал я, опустился на колени и снизу заглянул в большие-пребольшие глаза потерявшегося человека. Она рванулась ко мне сразу, всем телом, обняла отчаянно и словно приросла так, что не оторвать.
- И я тебя… - послышался ее шепот.
Вечность рухнула, словно карточный домик, и рассыпалась. Леша и тот, второй, у которого не было имени, неподвижными тенями маячившие в глубине комнаты, отодвинулись вдаль, подернулись мраком, но я понимал – теперь бояться нечего. Потому что вечность, поделенная нами на двоих, перестала быть безнадежной. Превратилась всего лишь в установленный кем-то отрезок времени. Мы стояли, обнявшись, и смотрели друг другу в глаза.
За спиной открылась дверь. На пороге стояли те же две женщины, за их спинами – еще какие-то люди. Они смотрели на нас, но теперь – как-то по-другому, словно увидели что-то новое.
- Идите за нами, - мягко сказала одна из женщин. Я взял Катю за руку, и мы перешагнули порог комнаты, чувствуя, как дверь за нашими спинами снова закрывается, отсекая нас от недавних (недавних ли?) товарищей по игре, остающихся в их собственной вечности, с которой не смогли справиться. Мы вышли на лестницу, и я зажмурился от яркого света – хотя были легкие и теплые летние сумерки.
- Идите на север, - все так же мягко и с полуулыбкой на губах сказала женщина, и показала рукой на дорогу, вдали сливающуюся с синим отсветом фонарей, в котором теперь не было ничего безнадежного.
- И куда мы придем? – спросила Катя, не выпуская мою руку.
- Раз вы нашли ответ - идите к себе, - ответ прозвучал уже издалека. С каждым шагом мы двое как будто скользили прочь все быстрее и быстрее.
… А потом нахлынул свет и звук. Мы стояли у стены железнодорожного вокзала, и народ, спешащий на электрички, касался нас рукавами одежды, цеплял сумками, и голос диктора объявлял платформы и названия станций.
Кто-то тронул меня за плечо. Я оглянулся. Позади меня стоял, вполне дружелюбно улыбаясь, высокий парень в синей куртке.
- Вот и вы, - сказал он, и, прежде чем я успел что-то ответить, несколькими резкими взмахами широкого черного маркера нарисовал на рукаве у меня и Кати знак – ромб с короткой чертой внутри. Сунул мне в руку маркер, хлопнул по плечу и исчез в толпе.
Почему-то я знал, что это – правильно. Правильнее просто быть не может. Но оставалось еще что-то, и я огляделся.
Тех, кто едет на игру, видно издалека. Большие рюкзаки мелькали в толпе.
- Стой, - я шагнул вперед и поймал за рукав последнего, который торопился за всеми – невысокого юношу с длинными волосами, схваченными в хвост на затылке. Он вздрогнул и посмотрел на меня, вытирая мокрый лоб рукой. Я зубами сдернул колпачок маркера и черкнул у него на куртке черный ромб.
- Не опаздывай, дружище.
Он хотел что-то ответить, но я бросил маркер вниз с перрона и шагнул назад, в толпу. Обнял прижавшуюся ко мне Катю за плечи и спросил у нее:
- Ну что? Вперед?
- Вперед! – засмеялась она. И мы пошли вперед. Но каждый из нас знал, что где-то есть та самая вечность, которая отпустила нас, переставших ее бояться. Вечность не успевших, вечность опоздавших.
У нее много времени.
Она ждет вечно.
Лед, лед, лед.
Железное полотно вместе с памятью уходят в эту белую, туманную мглу, где замерзающий воздух еле слышно шуршит, звенит кристалликами льда. Тысячи духов ткут эту дорогу, ее полированный стальной язык ползет все дальше, примораживая к себе ладони. Вересковая трубка роняет кольца дыма вниз. Он так холоден, этот дым, даже он здесь не греет.
Снег, снег, снег.
Сверкающая простыня для инеистых великанов.
Тром саво! Мимо старых торфяных болот с незамерзающими окнами-промоинами идет лента дороги, и еле слышно блестит чуть накатанной строчкой, протыкая холмы, рассыпая мерзлую крошку земли. А может, это и не дорога вовсе, а Слово, написанное неразборчивым почерком,все буквы которого сливаются в почти прямую линию, дрожащую на морозе.
Далекий треск в белом небе.
Зимняя радуга, кольца вокруг многих солнц. Видеть такой знак, ледяной мост, пережить его - каждому ли? Она тоже звенит. Синяя рыба, притаившись на дне омута, тяжело поднимает плавники, шевелит жабрами, человеческим взглядом смотрит сквозь воду, слипающуюся в обжигающий кожу кисель. Ань торово! Она видит меня, я тоже чувствую ее глаза, неподвижно замершие на моем лице.
Туман, туман, туман.
Человеческие лица на каждом дереве вдоль дороги - вырезанные на коре, с губами, крашеными кровью и жиром. Тавро родовых владений, груды оленьих рогов, припорошенные снегом. Ленты вьются по ветру, искрясь инеем. Перетекают в полотнища северного сияния, Харпа, Лыжни Уходящих. Оно рушится сверху, встает ослепительным ужасом для живых. Вэйво!
Север, Север, Север.
Зачем эти сны?
Море, рушащее на каменистый берег воду - брызги как ножи, секут лицо без жалости, татуируя его мертвым языком забытых людей. Говорящие острова сорвались с якорей в этом море, они словно киты, ворочающиеся в пене. Они полируют свои бока морской водой,они пьют ее и выдыхают вверх облаками горького тумана. Бивни мамонтов на пустом берегу звенят на разные тона, тихо поют голосами любимых, забытых, оставленных.
Холод, холод, холод.
Белая паутина прорастает на откинутом пологе, затягивает вход, сеткой врастает под кожу. Вдох - и чья-то тень гладит тебя по щекам холодными пальцами, приникает к твоему рту сладкими губами. Хась тара, вэйсако!
Не оставайся.
Утро началось по звонку будильника.
- Превед, - тускло сказала жена, когда Петровееров вышел к завтраку, - Скажи, пожалуйста, всем своим контактам, которые в аське, чтобы контакт 313312689 они не принимали...
- Почему? - поинтересовался Петровееров, намазывая масло на хлеб.
- Это вирус!!! - вдруг взвизгнула жена. Рука, размешивающая сахар в кружке, дрогнула, и горячий чай выплеснулся прямо на брюки Петровеерова.
Он бросил намазанный бутерброд, не заметив этого, потом наступил на него ногой в носке и заплясал по комнате, обмахивая дымящиеся штанины полотенцем. Когда боль прошла, он поднял глаза и встретился взглядом с тещей, незаметно прокравшейся на кухню.
- Если примешь контакт, - зловеще прошипела она, - Windows полетит при первом выключении компа!!! А если кто-то из контактов это словит, то он появляется у тебя автоматически!!!
Петровееров закрыл глаза, молча отодвинул тещу с дороги, обулся и вышел в подъезд, схватив портфель. Вслед ему глухо донеслось:
- Скопируй это и перешли всем!
На улице была не совсем еще весна, но что-то близкое - мокрый снег в лицо, безнадежные крики ворон и дворник, злобно матерящий припаркованные у дома машины. "Март", - подумал Петровееров.
- Здорово, Фарид, - помахал он дворнику. Тот, словно только этого и ждал, оперся на лопату и радостно зажестикулировал.
- Э, превед, сосед! А ты знаешь, да? Что контакт 313312689 принимать не надо? Слышишь, да? А то снег башка попадет, вирус в твой компьютер залетит - совсем Виндовз мертвый будет!? – Фарид добродушно рассмеялся. Он очень любил фильм "Джентльмены удачи" и чебуреки.
Петровееров быстро пошел к метро, по пути дико оглядываясь через плечо. Он почти не смотрел на дорогу и поэтому внезапно налетел на старую нищенку, сгорбленно стоящую у подземного перехода.
- Христа ради... - забормотала та. Петровееров бросил в протянутую ладонь пять рублей и пошел вниз по ступеням.
- Дай Бог здоровья тебе, сынок, - гнусили сзади. - И контакт от номера 313312689 не принимай, Господь избави, а то вирус это, и машина твоя, не дай Бог, помрет в одночасье - и всё, превед, не вылечить...
Протолкавшись через спешащую по своим делам толпу, бледный Петровееров дождался поезда. Хлынувшие в вагон пассажиры внесли и его.
- Осторожно, двери закрываются, - раздался бодрый женский голос, - следующая станция... - тут в динамике что-то забулькало, раздался звук, как будто кто-то пытается справиться с насморком, и тот же голос произнес:
- Уважаемые пассажиры! Превед! Руководство Московского метрополитена напоминает вам, что прием контакта у номера 313312689 может негативно сказаться на состоянии здоровья вашего компьютера. Это вирус!!! Руководство метрополитена не несет ответственности за контакты на территории метро!!
Когда Петровееров вышел из метро, вытирая взмокший лоб, на глаза ему попался большой и яркий плакат. Из пены волн на зрителя надвигался авианосец США "Честер У. Нимитц", рядом по суше ехал танк "Абрамс", а в небе летел "F-117". "С праздником 23 февраля! - гласила радостная надпись. – Превед защитникам родины!" Ниже мелкими буквами было допечатано: "Гражданин России! Не поддавайся на провокации icq-номера 313312689! Твой долг - не принимать контакт у этого вируса, который стремится превратить компьютеры в груды мертвого железа!"
