Пиздёж.
Не стала бы она брать в рот грязную шишку потного ублюдка.
Терри глотнул из бутылки «Айрн-Брю».
– Пацана зовут Саймон. Хороший парень. Он просунул Эмми Коннор меж сисек. Он друг брата Джо Бегби, этот упыря Франко, которого забрали вместе со мной. Надеюсь, я ничего не подцепил от малютки Каролин, ведь сегодня у меня воскресный ужин у Люси, а уж что после – известно!
– Она разве не рассердилась на тебя, что вас прихватили? – спросил Карл.
– Да этот мудила, её папаша, пытается настроить её против меня. Но дело в том, что это без понта. Если у девчонки случилось с Теренсом Генри Лоусоном, она уже испорчена, ей ниего больше не нужно, только самое лучшее. Им просто не насытиться! Стопудово!
Головастый упырь передал мне бутылку. Я замотал головой в отказ, он передал её Карлу, тот сделал глоток. Тот весь такой собой довольный. Может, он таки присунул этой рыжей толстухе. Надеюсь, нет, потому что тогда получится, что я здесь единственный, кто ещё не фачился. Билли давали Катлин Мюррей и сестрёнка Терри, Ивон.
Мэгги орр, из парадной Билли, идёт по улице, с ней ещё та девчонка в очках. Симпатичная. Остановились возле забегаловки.
– Терри, давай сюда. – Она машет ему, чтоб он подошёл.
Терри, однако, стоит на своём:
– Нет уж, давайте вы сюда, – наглый весь из себя.
– Не, – симпатичная в очках кивнула на Мэгги и скрорчила рожицу, мол, Мэгги не хочет встречаться с Карлом и Билли.
Билли пофиг, он читает газету, а Карл просто смотрит в сторону, руки по швам. Билли скрутил газету и треснул его по голове. Карл сказал что-то, типа – мудило. Терри пожал плечами и пошёл к девчонкам.
Та, классная, с длинными чёрными волосами и в очках, посмотрела на меня и засмеялась. Сердце у меня упало. Она просто чудо, как мила, не то что другие. Тут Терри на меня обернулся, потом засмеялся вместе с ней, толкнул, схватил и стал вроде как щекотать. Она смеется и говорит, чтоб он перестал. С какой стати он так ведёт себя с этой милой девчонкой. Прихватывать всяких шлюх – это пожалуйста, но не таких вот девочек. Мэгги это тоже не нравится. Терри заметил, подошёл к ней и давай щекотать её, схватил её на руки, она кричит: «ТЕРРИ!» – нам видны её трусики. Он опустил её, она густо покраснела. Они пошли, и та, что побольше, симпатичная, смеётся, а Мэгги красная, как помидор, и глаза на мокром месте. Но вот она уже тоже смеётся. Терри подбежал к нам.
– Вот парочка не разлей вода, всегда рады потрахаться, – смеётся он, смотря им вслед. Тут он заметил, что я на них смотрю. – Вау, – это он мне, – та, здоровая, Гейл, ты ей понравился, Голли. Она такая: «А что это за пупсик с большими глазами?»
Хитрый гад: всё пиздит. Карл и Билли смеются, и Билли щиплет меня за щёку. Я не обращаю внимания на этого мудилу Терри, вообще ни на кого.
– Ну да, – говорю, – конечно.
Билли снова открыл «Санди мейл». Терри – грёбаная знаменитость, сам чуть не обосрётся от счастья. Они так раздули эту херню на матче. Мудацкие глазговские газеты: когда их шелупонь устраивает погром здесь – им похуй. Дурацкая Террина харя с дурацкой причёской. На всю полосу. Он-то думает, что он пиздец какая звезда. Хуйня всё это.
СТАЛО ИЗВЕСТНО
ИМЯ ГОЛОВОРЕЗА «ХИБЗ»
Эта ухмыляющаяся без тени раскаяния физиономия головореза, который опозорил Истер-роуд, принадлежит продавцу газированных напитков Терренсу Лоусону (17 л.). Миллионы болельщиков смотрели по телевидению популярную программу «Спортсцена», где «Хибз», воодушевлённые Джорджем Бестом, вырвали победу у «Рейджеров». Однако матч омрачили серьёзные беспорядки на стадионе и вокруг него. «Таких людей нельзя назвать поклонниками футбола», – говорит испектор полиции Роберт Тол. – Настоящие фанаты должны отмежеваться от тех, кто любой ценой хочет помешать игре».
Нахальная ухмылка Лоусона, которого уводили с места спровоцированных им же столкновений, для многих истинных болельщиков стала последней каплей. Говорит Бил Маклин (41 г.) из Пеникуик: «Это первая игра, на которую я пришёл за много лет, она же последняя. Слишком уж много теперь хулиганов на стадионе».
МАФИЯ
Лоусон предположительно один из главарей пресловутой банды футбольных хулиганов из Эдинбурга, известной как «Изумрудная мафия». Кроме своей принадлежности к ф/к «Хибз» они известны крайней безжалостностью.
НАСИЛИЕ
Насилие для Лоусона не в новинку. В прошлом году мускулистый головорез с химической завивкой был обвинён в жестоком нападении на молодого человека возле городского кафетерия. Мы также распологаем информацией, что у него имелись приводы за вандализм: он разгромил телефонную будку и злонамеренно поцарапал кузов дорогой машины связкой ключей. Машина принадлежала эдинбургскому бизнесмену Артуру Ренни.
УСТАЛОСТЬ
Вчера мать Лоусона, миссис Эллис Ульрих (38 л.), выступила в защиту своего сына: «Мой Терри, может, и дурной, но он никакой не головорез. Он просто связался с дурной компанией. Я уже устала от всего этого». Вместе с Лоусоном были арестованы ещё двое подростков шестнадцати и пятнадцати лет, имена которых мы не имеем права разглашать. Слушания по этому делу пройдут через две недели в областном суде Эдинбурга.
– Да не завивка это, – заладил Терри, – бля буду.
Конечно, своё говно не пахнет. Скользкий выёбистый водовоз.
– Это потому, что твой старик – ниггер грёбаный, – говорю.
Лучше б я этого не говорил. Терри не видится со своим отцом. Я ожидал, что он полезет в залупу, но он даже не рассердился.
– Что ж, хоть кожа у него была хорошая, – ответил он, указывая на моё лицо. – Такая кожа и ебля с тёлочками не вяжутся, старичок, – подмигнул он, и все чуть не обоссались от смеха. – Понятно, почему ты В. Е. Д.
Тут он сделал серьёзное лицо, а я задумался, о чём это он.
Билли решительно посмотрел на Терри:
– Это ещё что?
– Всё ещё девственник.
И они давай надо мной смеяться. Они тряслись, прямо заходились. Когжа уже они вроде бы остановились, когда наши с Терри взгляды пересеклись и в его глазах я заметил нечто похожее на извинение, его тут же смыла сторовая волна ослиных криков. Я машинально прикрываю прыщ на лице. Светсти его мне так и не удалось. А тут ещё один набухает. Они, конечно, смеются пуще прежнего. Карл срулил с этой рыжей жабой и думает, что он последний герой-любовник, потому что ему дала какая-то овца, которую никто больше и трахать бы не стал. Биррелл, который и целоваться-то не умеет…
– Иди ты на хуй, мудак, – слышу я себя как со стороны, но я так завёлся, что у меня аж дыхание спёрло.
Терри.
Суки.
Да пошли они все. Какие они друзья…
– ИДИ НА ХУЙ, ЛОУСОН, ПИДОР!
– Может, ты меня и нагнёшь? – сказал Терри и вперился в меня.
Я отвернулся и думаю, он догадывается, что я боюсь не того, что сделает он, а того, что могу сделать я.
– Да не лезь ты в залупу, как ребёнок прямо, Голли. Ты сам первый начала пиздёж про ниггера.
– Да я, бля, пошутил.
Джус Терри. Взросляк на хуй. Таскает по районам фруктовую воду, мудак…
– Ну а я шутил о твоих прыщах, – говорит он, а Юарт и Биррелл опять давай ржать.
Уроды…
Я делаю шаг вперёд и грудь в грудь к Терри. Ни хуя я его не босюь. И никогда не боялся. Конечно, они все считают, что теперь он весь из себя взрослый и крутой, но мне виднее. Сучонок забыл, что мы выросли вместе. Он не сдвинулся с места, но чувствуется, что осторожничает.
Билли встал между нами.
– Хватит наезжать друг на друга. Мы вроде как друзья. Вы двое вконец обурели.
Мы всё ещё пялимся друг на друга через Биллино плечо.
– Я говорю, харе наезжать. Ясно? – сказал Биррелл, упершись ладонью мне в грудь.
Сука, он меня нервирует почти как Терри. Я был не прав, так говорить нельзя, но он должен был принять это за шутку. Я чувствую, как пру на Биррелла, так чтобы о либо уже отпихнул меня нормально, либо ослабил руку. Он кивает мне и отступает.
– Хааре, Голли, – говорит он строго, но по теме.
– Да хватит вам выпучиваться, пацаны, – сказал Карл и прихватил Терри за шею, потянул его, отчего тому пришлось отвести глаза.
Терри не доволен, но Карл начал в шутку бороться с ним и заставил того вступить в игру.
– Юарт, отъебись, сучка белобрысая…
Тут я говорю:
– Я это в шутку сказал. Не надо думать, что ты пиздец какой охуевший только потому, что тебя приняли на стадионе, Терри. Не стот, – говорю.
Терри оттолкнул Карла и посмотрел на меня.
– Ты тоже не думай, что пиздец какой охуевший только потому, что у тебя нож в кармане...
Нож.
Лицо того пацана.
Мне холодно. Я чувствую, что остался один, что все меня ненавидят.
Биррелл подхватил:
– Да-да, спрячь подальше это говно, если не хочешь серьёзных заморочек, это я тебе говорю, Голли. А говорю я тебе это, потому что мы друзья. Ты совсем стал обуревать.
