– Как насчет со мной поужинать? – спрашивает он.
– С удовольствием.
– Так я заеду за тобой в отель в восемь. – Он глядит на часы. – А сейчас у меня встреча с менеджерами.
Я в недоумении.
– В мой отель в Осаке? Но мы выписались сегодня утром.
– В твой здешний отель. Все уже улажено.
– Но мне нужно вернуться в Киото: у меня завтра с утра занятия.
– Все уже улажено. – Он низко кланяется. – Попрощайся за меня с Гермико. – И исчезает за углом.
Гермико раскинулась на моей кровати. Дверца мини-бара открыта, она откупорила «Реми Мартин» и жадно пьет прямо из бутылки. Сбрасывает крышку с обувной коробки и извлекает на свет пару серебристых ботинок «эльф».
– Не помню, чтобы я их покупала.
– Ты и не покупала. Я купила их для тебя, пока ты примеряла прозрачную куртку с «Desiderata» через всю спину.
– Луиза, ты просто душечка. – Она садится, всовывает босые ножки в мягкие ботинки. – Как влитые. Обычно мне трудно подобрать обувь – у меня такие толстые лодыжки.
Ага, точно.
– Как тебе? – Разворачиваюсь от зеркала, чтобы она могла лучше рассмотреть платье, присмотренное мною в районе Омотесандо. Ничуть не «авторская модель» вроде той, что мы купили в Киото, самое что ни на есть простенькое платье из гофрированного креп-сатина за 150 000 иен.
– Даже не знаю. – Гермико вновь прикладывается к коньяку. – Бывают такие вещи, как слишком простое, слишком классическое… С твоей кучерявой гривой ты рискуешь походить на коринфскую колонну. Примерь-ка вот с этим. – Она кидает мне темно-фиолетовое бархатное болеро.
– Да оно ж на меня не налезет.
– Я купила его для тебя, пока ты шляпки примеряла.
– Ты «молоток», Гермико. – Болеро сидит идеально, а заодно и грудь стягивает и даже приподнимает. – Ну, как тебе?
Она потягивается и зевает.
– Самое оно. Я, пожалуй, сосну чуток. Удивительно, до чего выматывает хождение по магазинам.
– Оро сказал, что заедет в восемь.
Она сворачивает подушку вдвое и подсовывает ее под голову.
– Не уверена, что мне стоит идти. Он хочет побыть с тобой, Луиза.
– Он твой друг – а я так, сбоку припека. Она накрывает голову второй подушкой.
– Разбуди меня без четверти.
В фойе – плавательный бассейн. Выходишь из лифта на пандус, огибающий цилиндрический стеклянный резервуар. Мальчишка-японец в блестящих черных плавках скользит под водой рядом со мною, пока я спускаюсь по пандусу.
Внизу – гостиная, заставленная изогнутыми скамейками, обитыми черной кожей. Оглядываюсь в поисках телохранителей в полушинелях. Скамьи пусты – если не считать длинноволосого типа в проволочных очках и с тощей козлиной бородкой, что почитывает «Абитаре».
– Привет, Луиза, – говорит он.
– Оро.
– Ты меня не узнала. – Он встает, но, вместо того чтобы кланяться, приподнимается на цыпочках и целует меня в щеку. Край его черного дождевика волочится по мраморному полу.
– Не узнала.
– Здорово. – Ужас как доволен собой.
– Гермико сейчас спустится.
– Гермико? – Он наклоняет голову, словно напрочь позабыл, кто это. – Тебе отель понравился?
– Да, очень классный.
Внезапно разводной мост поднимается. Когда я вошла в гостиную, Оро светился изнутри – дом открыт, заходи. А теперь – приблудная кошка. Что я не так сделала?
– Оро-сан! – Гермико в серебристых ботиночках «эльф» сбегает вниз по пандусу.
– Гермико-сан. – Он кланяется низко, но резко. Отрывисто.
– Куда пойдем? – спрашивает она.
– Ресторан тут, в двух шагах. – Оро направляется к стеклянным дверям, что выходят на улицу, и даже не оглядывается проверить, идем ли мы следом.
– Классная маскировка! – шепчет мне Гермико. Двери плавно расходятся, мы выходим вслед за ним
на тротуар.
– Эй, вы только гляньте, да это ж Фу Манчу*! – Гопа американских моряков замедляет шаг, вот они скользнули по Оро взглядами и фланируют дальше по улице, гогоча над крошкой-япошкой в длинном черном плаще.
Оро словно не замечает, хотя лицо его потемнело едва ли не под цвет плаща. Мы гуськом семеним за ним по тротуару, увертываясь от туристов с Запада и групп японских бизнесменов, уже «тепленьких» – видать, пропустили стаканчик-другой.
– А эта часть Токио называется как-нибудь? – окликаю я Оро.
– Роппонги, – бросает он, не потрудившись даже обернуться. И спешит дальше; плащ развевается за плечами.
Он останавливается перед монолитом черного мрамора, в который вставлена узкая дверца черного стекла.
– Вот здесь. А меня вы извините. У меня голова ужасно разболелась. Боюсь, мне лучше пойти домой, нежели вам вечер портить. Будьте добры, поужинайте как мои гости. Столик заказан на имя мистера Дина.
* Персонаж серии романов английского автора Сакса Ромера (1883-1959), зловещий злодей-китаец, борющийся за мировое господство, персонификация «желтой опасности», то есть экспансии с Востока («Дочь Фу Манчу» (1931), «Маска Фу Манчу» (1932), «След Фу Манчу» (1934) и т.д., всего – более двух десятков книг).
И он исчезает, прежде чем я успеваю придумать достойный ответ.
Мы с Гермико стоим рядышком и смотрим на наши отражения в черном мраморе.
Сидим в обтянутой винилом кабинке на нижнем этаже заведения из разряда «цыпленок-гриль», изучаем простеганные бархатом меню. Монолит черного мрамора, где Оро заказал столик, выглядел так, словно сдерут там с тебя на порядок больше, нежели оно того стоит, а у меня, например, с этим делом проблемы. По правде говоря, ощущение такое, словно мне отвесили пощечину, причем непонятно за что. Но я напомнила себе, что здесь – чужая страна, и, невзирая на то что щеки пощипывает от унижения, ни в чем нельзя быть уверенной. Гермико тоже помалкивает, так что решаю проверить свою гипотезу.
– А что, это охрененное хамство или где? Гермико не поднимает глаз от меню.
– Что именно?
– То, что он выкинул.
– О, – она улыбается про себя, точно что-то вспомнила, – к этому привыкаешь.
– Я привыкать отказываюсь. Приглашает нас на ужин, а потом «кидает». И вообще кто такой мистер Дин?
– Джеймс Дин*, – поясняет Гермико, скорее обращаясь к меню, нежели ко мне.
– Держите меня четверо. В Оро четыре фута росту, большую часть своей жизни он тратит на поклоны – вот уж действительно «Бунтовщик без причины»!
Гермико закрывает меню.
– Ему позволено быть грубияном, даже нонконформистом.
* Дин Джеймс (1931-1955) – американский актер с крайне скандальной репутацией; в 24 года погиб, разбившись на «Порше-Спай-дер-550». Фильм «Бунтовщик без причины» Николаса Рея, где Дин сыграл главную роль, впоследствии стал манифестом целого молодежного поколения.
– Держу пари, он даже улицу переходит, страшно сказать, на красный свет.
Гермико глядит на меня ничего не выражающим взглядом: подошла официантка. .. – Ты уже выбрала?
– Думаю, возьму телячьих ребрышек, а к ним имбирное тофу.
Гермико излагает наш заказ официантке; платье ее – из той же темно-алой ткани с ворсистым рисунком, что пошла на обложку меню.
– Это я виновата. Не надо было мне приходить.
– Что еще за фигня?
– Ему хотелось побыть с тобой, Луиза.
Официантка возвращается и швыряет на стол две пластмассовые глазурованные чашки с разноцветным овощным салатом.
– А почему бы ему так и не сказать напрямую?
– Это прозвучало бы грубостью. Если ты и так знаешь, чего ему надо, зачем ему вообще что-то говорить?
– А мне казалось, ему дозволено быть бунтарем.
Гермико одаривает меня взглядом из тех, с которыми я здесь на каждом шагу сталкиваюсь, а понимать начинаю только теперь. Означает он примерно следующее: «Даже если я объясню, все равно ты не поймешь, ты ведь не японка». А вслух говорит:
– Высказываться начистоту вовсе не считается у нас бунтарством; это просто-напросто глупость.
Мой рот набит салатом, слаще которого я в жизни своей не пробовала.
– Охрененно это все достает.
– Знаю. – Гермико накрывает мою руку своей. – Можно говорить начистоту?
– Да хоть от кого-нибудь бы дождаться!
– Я не уверена, что ты вполне понимаешь ситуацию.
– Какую еще ситуацию?
– Ну, насчет твоего романа с Оро.
– Кто сказал, что у меня с ним роман?
Гермико берет в руки пластмассовые палочки и снова откладывает их на стол.
– Нечего изображать наивность. Я видела, как ты вела себя на его концерте. Я видела, как он смотрел на тебя за кулисами. Ты просигнализировала готовность, и он тебя «подцепил».
– Я должна чувствовать себя польщенной?
– Как тебе угодно.
– Гермико, ты с ним трахаешься?
Она пытается изобразить, будто до глубины души шокирована, но не выдерживает и разражается смехом.
– В Японии таких вопросов задавать не принято.
– Значит, трахаешься.
– Мы – как брат с сестрой.
– Которые трахаются.
– Луиза! Я склонна думать, что Оро много кого трахает – уж кто бы там ему ни приглянулся.
– Мальчик мне по сердцу.
