Двадцать девятого ноября президент Джонсон создал комиссию для расследования убийства под руководством председателя Верховного суда США Эрла Уоррена. К середине декабря ФБР и Секретная служба провели независимые расследования и передали свои пространные отчеты в комиссию Уоррена. В феврале комиссия начала заслушивать показания свидетелей и в сентябре 1964 года наконец представила свой 888-страничный отчет, хотя прилагающиеся к нему 26 томов, в которых собраны улики и свидетельские показания, появились только месяц спустя. Комиссия пришла к выводу, что Освальд совершил убийство в одиночку. «Комиссия не нашла никаких доказательств, — говорилось в отчете, — свидетельствующих о том, что Ли Харви Освальд или Джек Руби участвовали в каком-то внутреннем или иностранном заговоре, целью которого было убийство президента Кеннеди».[171] В первые годы после своего появления отчет и подробно изложенная в нем теория о стрелке-одиночке пользовались огромным доверием в Соединенных Штатах. New York Times выпустила отчет в полном объеме в своем специальном приложении, а затем публиковала отрывки слушаний, причем тогда тираж газеты превышал миллион экземпляров. Во многих отношениях комиссии Уоррена удалось унять страхи по поводу того, что убийство американского президента было делом рук Советов или кубинцев. Возможно, эго было одной из целей, в достижении которых Джонсон был непосредственно заинтересован, ведь после Кубинского кризиса прошел всего год. В обстановке развитой в условиях «холодной войны» паранойи американцы быстро поверили, что политические убийства не характерны для американских традиций. Но в своем намерении успокоить американскую общественность отчет комиссии Уоррена продемонстрировал почти параноидальное стремление развеять любые домыслы по поводу заговора.
Категорически отрицая какое-либо наличие заговора, комиссия заявила, что «для установления мотивов убийства президента Кеннеди, необходимо обратиться к личности самого убийцы».[172] Изучив «историю его семьи, его образование или отсутствие такового, его поступки, написанные им документы и воспоминания тех, кто тесно с ним общался», комиссия пришла к следующему выводу:
Освальдом двигала перекрывающая все враждебность к своему окружению. Судя по всему, он был не способен завязывать значимые отношения с другими людьми. Он был постоянно недоволен окружающим миром. Задолго до убийства он выражал ненависть к американскому обществу и совершал действия в знак протеста… Он искал себе место в истории… Его увлеченность марксизмом и коммунизмом, по-видимому, стала еще одним важным фактором, побудившим его пойти на убийство. Кроме того, он продемонстрировал способность к решительным действиям без оглядки на последствия при условии, что эти действия будут способствовать его главным целям. Под воздействием этих и многих других факторов, которые, возможно, сформировали характер Ли Харви Освальда, появился человек, способный пойти на убийство президента Кеннеди.[173]
Как неоднократно сетовал один из штатных юристов комиссии, этот отрывок звучит как набор клише из какой-нибудь телевизионной мыльной оперы.[174] Хотя, как уверяют читателей, «комиссия не считает, что отношения Освальда с женой заставили его убить президента», в отчете можно найти еще несколько стереотипов из сферы популярной психологии, необходимых для изображения Освальда недовольным жизнью одиночкой. Сделав акцент на политических симпатиях Освальда и одновременно на его неспособности к социальной адаптации, комиссия оказалась в ловушке: с одной стороны, ей нужно было придать хотя бы какой-то смысл убийству в глазах общественности, списав его на рациональные политические мотивы Освальда, но, с другой стороны, комиссия была убеждена, что убийство американского президента было необъяснимым поступком, окрашенным психопатией. По сути, членам комиссии пришлось заключить, что убийство совершил неудовлетворенный жизнью, но во всем остальном заурядный американец, и признать, что на подобный поступок не отважился бы ни один правый американский гражданин. Обвинение, выдвинутое против конспирологических теорий — мол, пытаясь объяснить все, они не объясняют ничего, — с таким же успехом можно было предъявить и теориям о стрелке-одиночке, которые, в отличие от конспирологических теорий, объясняют убийство Кеннеди, полагая мотивы Освальда необъяснимыми.
Попытка комиссии составить любительскую психологическую биографию убийцы была лишь первой среди многих, за ней последовавших. Доктор Ренатус Хартогс, проводивший психиатрическое обследование Освальда, когда тот еще был прогуливавшим уроки подростком, в работе «Два убийцы» утверждает, что в лице Кеннеди Освальд убил отца под влиянием Эдипова комплекса, то есть подавляемого сексуального желания по отношению к своей матери.[175] Журналистка Присцилла Макмиллан, впервые повстречавшая Освальда и его жену в России в начале 1960-х годов и взявшая у Марины несколько углубленных интервью после убийства, пришла к выводу, что Освальд был недовольным жизнью неудачником с манией величия.[176] Биографию Освальда написал даже член комиссии Уоррена, будущий американский президент Джеральд Форд. Его «Портрет убийцы» был немногим больше краткого изложения результатов работы комиссии, хотя там и присутствуют какие-то тайные намеки на усилия комиссии разобраться с заявлениями о том, что Освальд был тайным агентом ФБР.[177]
Стремление комиссии Уоррена разобраться в загадочной душе Освальда вызвало и многочисленные попытки поставить диагноз как ему самому, так и породившей его американской культуре. Так, авторы учебника по паранойе, выпущенного в 1970 году, сопровождают его приложением, в котором приводится краткая история болезни не только Освальда, но и всех тех, кто совершил убийство или покушался на американских президентов либо кандидатов на президентский пост.[178] Свонсон и его соавторы пишут о том, что детство Освальда было «загублено смертью отца, случившейся еще до его рождения», а также о том, что «его мать была подозрительной, напыщенной особой и верила в разные выдумки». Далее они обнаруживают, что Освальд был «слабым мужчиной ростом 170 см» и что «он не работал, зато много читал, в том числе и биографию Джона Кеннеди». Анализируя убийства и покушения на президентов до и после Освальда, авторы выясняют, что все преступники похожи между собой. Так, мы узнаем, что Чарльз Гито, в 1881 году убивший президента Гарфилда, был «невзрачным на вид и ростом 165 см. Работу он постоянно менял и зарабатывал себе на жизнь мошенничеством и кражей». На случай, если этого недостаточно, чтобы признать Чарльза Гиго параноиком, авторы добавляют, что он — «угрюмый прожектер, был склонен к сутяжничеству, и у него были грандиозные планы насчет создания газеты». Может, из-за явных признаков паранойи он «бросил школу в восемнадцатилетнем возрасте [только в 18 лет!?] и остаток года провел за чтением Библии». Этот психологический портрет как под копирку повторяется в большинстве из десяти рассказов о «стрелках-одиночках». По мнению Свонсона и его соавторов, все убийцы «были людьми с утраченной национальной принадлежностью», кроме того, «нигде толком не работали», «все были худыми и ростом между 152 см и 173 см», и «все страдали паранойей на момент совершения убийства». Отсюда сам собой напрашивается вывод о том, что убийцы президентов в большинстве своем были нищими, недоедавшими иммигрантами, по вполне понятным причинам питавшими злобу — и порой открыто ее проявлявшие — по отношению к стране, которая, увы, обманула их ожидания.[179] Но этот коллектив авторов заключает, что паранойя была не только «определяющей причиной» в случае Освальда, но и решающим фактором почти всех предыдущих и последующих покушений на американских президентов. Больше того, для многих культурологов паранойя также является главным следствием убийства, когда нация в отчаянии окунается в конспирологическое мышление.
Таким образом, следует отметить, что лишь в атмосфере отрефлексированной паранойи, охватившей страну к концу 1960-х годов после нескольких политических убийств, психологи и историки тоже стали считать паранойю одной из движущих сил американской истории.[180] Так, в сборнике статей «Убийцы и политический порядок» (1971), авторами которых стали специалисты-гуманитарии, три статьи были посвящены исследованию, как сказано в заголовке одной из них, «психопатологии убийства».[181] Вместе с тем сборник расширяет дискуссию, затрагивая вопросы социальной психологии и социологии: в нем есть статьи о культуре насилия в Америке и других странах.[182] В любом случае, убийство стало объяснять немного легче, если рассматривать его как результат болезни отдельного человека или общества. С этим связана надежда на то, что, установив эту модель «самовыражения» через насилие и дав ей теоретическое объяснение, подобные случаи можно предотвратить. Следует заметить, что упомянутый сборник стал результатом работы его редактора Уильяма Дж. Кротти в должности одного из директоров Специальной группы по изучению убийств и политического насилия в составе Национальной комиссии по исследованию причин и предотвращению насилия. Итак, с появлением работ, объяснявших мотивы убийц-одиночек с точки зрения психологии, а также подозрительного отношения американцев к официальным версиям событий, паранойю начинают считать следствием и одновременно причиной политических убийств 1960-х годов. Другими словами, паранойю начинают называть и причиной, и вызванной ею симптомом того, что считалось исключительно американской болезнью и кризисом.
