Последнее время мне приходится нелегко. Но зато у меня есть Вэйн и – раз в месяц – Зоуи.
Постараюсь не забрасывать «Шелковый пруд». То, что меня кто-то читает, меняет дело. В одиночку я нипочем бы не справился. И спасибо за угощение – я все съедаю.
Роджер.
P.S. Кстати, Диана ни разу не приходила ко мне в «Скрепки». Если когда-нибудь захочешь вычеркнуть из своей жизни актера, просто скажи ему, что он бездарь. Фьють! – и его как не бывало.
Казалось, Кайл с Британи что они уже месяц живут в уютном и очаровательном доме Стива и Глории. Они сильно изменились за этот вечер.
– А в каком университете учится Кэнделл? – спросила Британи.
– В Гарварде, – ответил Стив.
– Я всегда хотела, чтобы он поступил в Йель! – зашипела Глория.
– Раз тебе так нравится Йель, скажи мне, где он находится?
Она замерла.
– В какой-то глуши. Никто не знает где. А вообще Йельскому университету ни к чему город, он и без города прекрасно обходится.
– Достаточно было ответить «Нью-Хейвен».
– Я это знала! От того, что я не назвала город, Йель не стал хуже.
Глаза Стива заблестели.
– Глория, спрашиваю чисто из любопытства: где находится Гарвард?
– Не глупи.
– Ну где?
– Гарвард и есть Гарвард. – Она немного помолчала. – Ты что, забыл? Мы ведь несколько недель назад ездили к Кэнделлу. Отвезли ему вкусняшек и всякие нужные вещи.
Имя «Кэнделл» вернуло Стива к реальности, если так можно назвать то, что происходило в комнате.
– Ах да, – сказал он, поглядев на Кайла с Британи. – Наш сын прекрасно учится. Мы недавно его навещали.
Кайл спросил:
– А у вас точно нет его фотографий? Альбомов каких-нибудь или полароидных снимков? Джипегов? Или школьных дневников?
– Нет, – отрезал Стив.
– В самом деле?
– Ни одного.
– Мы все отдали в фотостудию, – подтвердила Глория.
– Да ладно вам, – не унимался Кайл. – Должны же быть какие-то фотографии!
– Нет. Сейчас модно сдавать их в фотостудию, где все снимки реставрируют, чистят и помещают в новые стильные альбомы.
– Не верю! – упорствовал Кайл. – Хоть что-то должно было остаться.
– Ах да! – опомнился Стив. – У нас в подвале много детских игрушек Кэнделла. Можем показать.
– Зачем нам игрушки? – удивился Кайл.
– Никуда не уходите, – сказала Глория. – Я мигом.
– Послушайте, Глория, в этом нет нужды…
Но та уже убежала в подвал, а Стив повеселел.
– В детстве Кэнделл был чудесным мальчиком! Обожал свои игрушки. Еще скотча?
Кайл поглядел на жену, которая сидела с отрешенным лицом.
– Брит?
– Ой, простите! Я смотрела на те часы.
– Кошмарные часы. От солнечных или песочных и то больше проку.
Из подвала донесся грохот, и Стив подлил Кайлу виски. Потом обратился к Британи:
– Скажите, косметика вас изменила?
– Эта? – Британи погладила щеку и глянула на пальцы в следах театрального грима. – Пора ее смывать. Сперва она меня защищала, но макияж – это как магия. Действует, только пока в него веришь.
Кайл выпил.
В тишине грохот, доносящийся из подвала, звучал особенно зловеще.
– Вы говорили что-то про джипеги. Что это такое? – поинтересовался Стив.
– А, это цифровые картинки или фотографии. Хранятся в компьютере, – ответил Кайл.
– Почему они так называются?
– Джипег – это сокращение от Joint Photographic Experts Group, Объединенная группа экспертов в области фотографии.
– Джипеги, шмыпеги… И чем людям не угодили дагерротипии в коричневых тонах? О, а вот и Глория с любимыми игрушками Кэнделла.
Из подвала – точнее, из двери, ведущей в кухню – раздавался оглушительный стук. Чем ближе Глория подбиралась к гостиной, тем громче он становился. Наконец, она вошла и сбросила на пол кучу пластмассовых животных, машинок и прочих уличных игрушек. Капельки пота просочились сквозь плотный слой косметики на ее лбу.
– Вот! – объявила она. – Игрушки Кэнделла. Он существует.
Британи решила ничего не рассказывать Кайлу об игрушках. Зачем? Может, Стив с Глорией и чудаки, но вовсе не обязательно безумцы. Интересно, кем бы вырос их ребенок? Странно, что у них нет фотографий Кэнделла. Если у парня была хоть одна извилина, он наверняка сбежал из родного гнезда. Может, и снимки с собой забрал.
Этот грим начинает меня раздражать.
Британи вспомнила, как ее красила Глория, вспомнила, какой неожиданно свободной она почувствовала себя после этого – словно на короткий миг перевоплотилась в другого человека, не отягченного мировыми и личными проблемами. Но теперь Британи устала. Она уже вышла из этой короткой жизненной фазы и переходила в новую.
Тем временем Глория со Стивом перечисляли игрушки Кэнделла:
– О! – воскликнул Стив. – Это же его самокат с мультяшной рыбкой!
Рыбка была из диснеевского мультика «В поисках Немо». Выходит, Кэнделлу от силы лет двенадцать?!
– Ну разве не прелесть? – пролепетала Глория, взяв разбитый желтый обруч. – Любимый обруч Кэнделла!
– Да, он просто жить не мог без обруча, верно? – оживился Стив, точно подросток, выучивший новое ругательство. – Все эти новомодные игрушки нас прямо врасплох застали!
Британи с Кайлом лихорадочно подсчитывали возраст Стива.
– Да шучу я, шучу! – опомнился тот. – Я не такой старик.
Глория схватила маленький поезд, выцветший от долгих зим и палящего солнца. Пластик, из которого он был сделан, почти превратился в труху.
– Смотрите, что будет, когда я поставлю его на пол и запущу! – крикнула Глория, сев на персидский ковер. – Он так очаровательно свистит!
Поезд засвистел, точно больной эмфиземой. Стив с Глорией просияли.
Ярко выраженный синдром опустевшего гнезда? Алкогольный психоз?
Стив тоже сел на пол, пролив скотч себе на брюки.
– Только гляньте! – восторженно закричал он. – Пластмассовый щеночек!
– Я ненадолго, – сказала Британи и сбежала в пыльную гостевую ванную, где горела только одна лампочка. На унитазе лежала рукопись Кайла. Британи включила кран. Горячей воды не было, поэтому она ополоснула лицо холодной и поискала мыло, но нашла только раритетные обмылки.
Она стала отскребать косметику. Белесая, похожая на молоко вода стекала в слив и постепенно делалась прозрачной. Полотенец тоже не было. Тяжело дыша, Британи сказала: «Без обид, Кайл» и вытерлась страницами его книги. Помахала руками, чтобы быстрее высохнуть, потом вышла из ванной, схватила пальто и направилась к входной двери.
– Я немного прогуляюсь. Хочу подышать свежим воздухом.
Она вышла в ночь – такую морозную, что звезды на небе дрожали.
Привет, Роджер!
«Шелковый пруд» возвращается – спасибо! Гениально, что ты послал его мне «Федексом». Мама обделается от злости, когда увидит счет – ну и пусть. Как сказала Глория, искусство превыше всего. Странно, что твоей книге пришлось слетать в Кентукки или куда там, и только потом очутиться здесь.
За эту неделю я похудела на шесть фунтов – неплохо. Дополнительные смены и тренировки дают о себе знать. Я вовсе не считаю, что забота о собственном теле – это плохо или страшно. Я могу стать сильной. Могу! Скоро я буду изящной и хрупкой, а весь мир глянет на меня и запищит от восторга: «Ого! Классная цыпочка!»
Прошлой ночью я не могла уснуть и посмотрела по телику старый фильм по Стивену Кингу: ну, где все пассажиры самолета, кроме шестерых спящих, внезапно исчезли. На сиденьях лежала только их одежда и разные мелочи. Видимо, зрители должны были подумать: «О, пропали одни тела, а все остальное на месте!» Чушь собачья. В человеческом теле полно инородных предметов, и по сути все, что не содержит ДНК, должно было остаться на сиденье «Боинга 747». Одежда, туфли – да, но не только. Еще и пломбы, силикон, парики, накладные ресницы, вставные зубы, косметика, контактные линзы, лак для ногтей, пересаженные почки, искусственные сердца, кардиостимуляторы, духи… А если задуматься, то и многое другое: непереваренная пища, бактерии, вирусы, сопли, ушная сера, моча и лекарства. Больше всего осталось бы воды, потому что в ней тоже не содержится ДНК. Осталась бы и слюна, кроме той, что во рту. Кстати, именно по ней нашли террориста Унабомбера: он смачивал слюной клейкие полосы конвертов с взрывчатым веществом. Мне кажется, сперма и яйцеклетки тоже должны были остаться: разве в них не половинчатые ДНК, стремящиеся друг к другу?
Так что в этом здоровенном «боинге» получилось бы двести пятьдесят мерзких лужиц – только представь, какая стояла бы вонь!
Ну да ладно. Поехали дальше. Если вся эта гадость осталась бы в самолете, то что бы тогда исчезло? Какая-то сухая мерзость, похожая на вяленую говядину? Или того меньше – пассажиры превратились бы в колготки.
