Он развернулся, всколыхнув туманную дымку, и вошел в высокое здание, похожее на башню. Ему навстречу попалась женщина, идущая обратно во времени. Он попробовал к ней прикоснуться, и рука прошла сквозь ее тело, сотканное из пустоты. Он достал ее Душу: она была очень красивая и вся искрилась волшебством. Мимо прошла молодая женщина. Она вела за руку мальчика, который плакал серебряными слезами, затвердевавшими на щеках. Мужчина и женщина пили пьянящее время. У девушки было текучее зыбкое тело; оно изливалось, смеясь, в Душу мужчине.
Сновидец… Сновидец… Сплетающий Сны… Сны и грезы… Он оторвал завороженный взгляд от губ девушки, хотя ему очень хотелось попробовать ее невинного сладкого времени. Ее глаза сияли застывшей вечностью. Ее лицо пронзило его сознание — неистовый свет, порождавший безумные мыслеформы.
Все вокруг было красиво и удивительно, но эта пронзительная красота отзывалась в душе Сновидца не радостью, а неизбывной печалью. Потому что он знал: здесь все навеки останется неизменным, и от этого знания веяло пугающей безысходностью. Образы были вполне реальными, но как только он к ним прикасался, они становились как солнечный свет на лице возлюбленной — трепетный, ускользающий и до боли прекрасный, — пленники окостеневшего Времени.
Сновидец вошел в большую комнату, залитую мягким молочным светом. Люди перемещались в пространстве: вокруг него, сквозь него, даже вместо него. На огромной, во всю стену, фреске искрился сверкающий лес, где танцевали женщины. Изображение было подвижным, только движения женщин были замедлены — как и всякое движение в этом городе без времени.
Их тела — сильные, гибкие, безупречных пропорций — были как будто созданы волшебством. Густой лихорадочный аромат исходил от их кожи и струился с картины невидимой дымкой. Их серебристо-синие волосы сверкали, словно хвосты комет. Женщины пели, их чуть хрипловатые голоса были как запах подгнивших плодов — и все же они искушали, завораживали и влекли, обволакивали истомой, возбуждали в Сновидце странные желания и мысли.
Песня кружилась в нескончаемом вихре, закольцованная на себе, и с каждым новым витком набирала силу. В этой мелодии было легко потеряться, забыв о себе. Разгоряченные лица женщин сверкали, как отполированный янтарь.
Их неистовый танец превратился в совсем уже дикую пляску…
Одна из женщин вдруг метнулась в центр круга. Сновидец смотрел как завороженный. Женщина сорвала с бедер узкую полоску ткани, что прикрывала ей чресла, и предстала перед ним обнаженной. В ней что-то было от дикой кошки, а на лице — узор из тончайших спиралей. Она вытянула левую руку, и в руке возникла книга. Ее обложка блестела, как темный хрусталь. Подняв книгу над головой, женщина вновь начала танцевать.
Ее движения были плавными, мягкими, вкрадчивыми. Книга, как нож, вырезала круги в переливчатом воздухе. Потом медленный танец превратился в безумные, хаотические конвульсии. А потом женщина резко остановилась и протянула книгу Сновидцу…
Он взял книгу.
Женщина с фрески смотрела прямо ему в глаза.
— Открой ее, — тихо проговорила она. — Открой книгу…
Она была как обещание, воплощенное в явь. Как жизнь, устремленная к чуду. Ее лицо, озаренное любовью и знанием, было прекрасней всего, что есть в мире — во всех мирах.
— Открой книгу, Сновидец.
— А что там, в книге? — спросил он.
Женщина улыбнулась:
— Там История, Сновидец. История, за которой ты пришел. Ты что, забыл?
Он растерянно взглянул на нее:
— Да, я помню. Была История.
— Ты по-прежнему не отличаешь того, что видишь, от того, что есть на самом деле, — сказала она.
— Кто ты? — спросил Сновидец.
Она улыбнулась.
— В книге есть все ответы, — прошептала она и опять улыбнулась. — Знаешь что, загляни сразу в конец. Да, это будет нечестно. Но я хочу, чтобы ты знал, чем все закончится. Я хочу, чтобы ты знал.
Ее глаза заискрились… Он открыл книгу и начал читать… он прочел…
Великое действие свершилось. Глубоко в чреве Истока запущенный мною процесс приступил к своему осуществлению. Кто знает, быть может, когда-то в далеком будущем Та, Кто Создала Вечность, явит нам свой сияющий лик, и вновь вернется то время, когда Сирены и люди знали, что есть сопричастность с истиной: с разрушительной истиной, опровергающей все остальные и содержащей в себе все, что мы потеряем — должны потерять — в исступленном экстазе бесконечного изменения.
Кто-то встал у меня за спиной.
Сперва я услышал смех, детский смех. А потом тот же голос задал вопрос.
— Почему ты плачешь, Сновидец?
Сновидец обернулся. Рядом стояла девочка. Очень красивая девочка. Иссиня-черные волосы, как мягкие струи сверкающей тьмы; тонкое, нежное личико. Зеленые, слегка раскосые глаза. Ясный, открытый взгляд. Ей было лет восемь-девять, не больше.
— У меня так и не получилось вернуться. И еще у меня есть одна вещь… не моя. — Он протянул девочке крошечную золотую шкатулку с Кристаллом Души.
— А что там внутри? — спросила девочка. — Можно мне посмотреть?
Сновидец внимательно посмотрел на нее:
— Откуда ты знаешь, как меня зовут?
Ее глаза вспыхнули, и она рассмеялась.
— Я тебя знаю, — сказала она, ее голос был мягким и нежным. — Мы раньше встречались. Я тебе говорила, что нужно суметь распознать, кто и что внутри хаоса не относится к хаосу, а потом — поверить в это и сделать так, чтобы оно стало живым и прекрасным.
Он смотрел, как ее тело раскрылось, и из этой пустой скорлупы из плоти вышло змееподобное существо. Полудевочка-полузмея. Девочка-Змейка, вся покрытая золотой чешуей, с глазами как синие блестящие бусины и со спирально закрученными змеиными клыками. А уже в следующее мгновение ее ненасытный по-женски язык вонзился в сознание Сновидца и заполнил его целиком. Ее злая энергия билась судорожным пульсом, сотрясающим время. Гипнотический звук сорвался с ее губ; яд блестел на клыках. Ее дыхание было подобно комете, пламенеющей в пустоте.
Когда она заговорила, ее глаза брызнули звездами.
— Давай я тебе почитаю, Сновидец.
Она протянула руку.
Слова возникли из ниоткуда и легли ей в ладонь.
Исток болезненно сократился, словно сведенный судорогой. Тени бросились прочь от своих создателей и укрылись в призрачных мыслеформах. Фантомы, в которых уже не осталось даже подобия жизни, метались по улицам плавящихся видений. Сенида исполнила свой давний замысел и уничтожила все живое. Сновидец упал на землю. Он понимал, что бежать бесполезно.
Разумеется, было уже слишком поздно… Освободить Души, заключенные в сознании Поющего в Истоке, так и не удалось.
Призрачный свет — за пределами этого мира — глаза смерти, пьющие упоительную тишину
Я горю ~ мы проиграли ~ падаю ~ падаю вниз
— вниз
— вниз
— вниз…
Сновидец выбросил руку вперед и схватился за острый осколок света, заключенный внутри темного пламени. Стабилизировав свою сущность, он принялся растягивать свет, раздвигать его в стороны — пока в пламени не образовалось дыра, сквозь которую можно было пролезть.
Он стоял перед Девочкой-Змейкой.
Она смотрела на него пристальным немигающим взглядом.
— Ты умираешь, Сновидец! — сказала она. — У тебя ничего не вышло. Ты умираешь!!!
Он улыбнулся:
— Нет. На этот раз — нет.
— У тебя ничего не вышло!!!!!!!!!!!!!!!
Он развернулся и пошел прочь. Но потом все-таки остановился и обернулся к ней.
— Какая-то часть твоей сущности хочет, чтобы у меня все получилось, — сказал он.
— Ты умер, Сказитель… ты умер!!!!!!
Он ушел, уже не оглядываясь. Фреска мерцала и двигалась, как живая. Он прошел через комнату, потом — по узкому сумрачному коридору. Кто-то был рядом. Он это чувствовал.
Он обернулся.
— Давай говорить буду я, — сказала Линиум. — А ты, Сказитель пока помолчи. Как говорится, сойдешь за умного. Договорились?
Сновидец рассмеялся:
— Знаешь что, Линиум. Я и не думал, что мне будет настолько приятно услышать твой, прямо скажем, противный голос.
Линиум улыбнулся:
— Кстати, Сказитель, тебе очень идет это новое лицо. Ты подумай. Может быть, стоит его оставить?
Сновидец внимательно присмотрелся к своему собеседнику:
— О тебе можно сказать то же самое.
