Он ухватился за эти слова…
Спектр бесконечных возможностей устремился в единую точку, масштаб изменился, и Исток встал в сверхчувственный фокус.
Сновидец смотрел незрячими глазами, но все равно видел так четко и ясно, как никогда прежде. Взгляд уже не упирался в поверхность, а проникал дальше, вглубь, не делая разницы между именем вещи, сущностью вещи и собственно вещью. Мысли вонзались в сознание, как звенящие струны стекла. Формула вечной жизни развернулась по всем измерениям. Глаза демонов, парящих на крыльях, усыпанных искрами влажной росы, были как тысячи солнц изумрудного цвета. Их свет изливался в пространство Истока наподобие сверкающего дождя.
Искрящиеся лучи переливались на коже Демонов струями опалесцентных снов. Сновидец видел, как время плывет, наподобие звука, омывая тела демонических воплощений. Оно было пластичным и плотным, как глина. Ему можно было придать абсолютно любую форму. В сиянии тысячи солнц эти формы были настолько прекрасны, что даже самое великое чудо в мире материи и времени не сравнилось бы с каждой из них даже близко… и все же они разъедали Сновидцу Душу, как едкий травильный раствор.
Он словно слился с этим сияющим небосводом, наполненным удивительным светом. У него было чувство, как будто он спал мертвым сном, а теперь вдруг проснулся и понял, что там, в сновидениях, которые раньше казались такими живыми и яркими, все было пресным и скучным.
— Сновидец.
Опять этот голос.
— Думай о себе, Сновидец.
— Как? — спросил он.
Одно короткое слово, но Исток тут же откликнулся и принял Сновидца в свою бесконечную реальность.
Он увидел, как Нерис и Линиум возникли, словно из ниоткуда, на границе зияющей пустоты, заключавшей в себе всю энергию творения.
— Ну, вот и ты, — сказал Линиум голосом, протянувшимся в бесконечность. — А то мы уже начали волноваться.
Он взял из воздуха тонкое трепетное полотно сознания и обернул им Сновидца.
Восприятие слегка прояснилось: стало более отчетливым и гармоничным.
Сновидец снова попробовал заговорить:
— …я не могу…
Линиум улыбнулся и сделал знак Нерис, которая рассеялась черным облаком и проникла в сознание Сновидца.
— Спокойно, — сказала она. — Не волнуйся. Сейчас я тебя стабилизирую.
Его закружило в вихре бессчетных образов, в отражениях себя самого. Он сам стал этим вихрем. А потом все застыло, схватилось. Как вода, что уже превращается в лед.
— Ну, вот, — сказала Нерис, отступая.
Теперь Сновидец мог перемещаться в пространстве, не совершая движений. Мог думать обо всем сразу, не разделяя мыслей во времени.
Он не знал, что такое бывает.
— Каждый день узнаешь что-то новое, — сказал Линиум.
Он вернул себе свой земной облик и опять стал таким же, каким его помнил Сновидец, только с его теперешним телом творилось что-то странное: оно все словно плавилось и пузырилось, непрерывно формируя себя заново, словно пробуя самые разные способы достижения одного и того же конечного результата. Сновидец взглянул на Нерис. С ней происходило то же самое.
Линиум протянул руку и отодвинул кусок пространства, как занавеску на окне.
— Нам туда, — сказал он Сновидцу. — Это то самое место, где Сенида держит Поющего в Истоке.
Сновидец взглянул сквозь разъятую реальность Истока и увидел там, с той стороны, черную массу сгущенной тьмы, в которой барахталось нечто огромное и непонятное, то почти вырываясь на вспененную поверхность, то вновь погружаясь в этот пугающий вязкий мрак.
— Пойдемте, — сказал Сновидец. — Теперь я вроде вполне вменяемый. Может, даже на что-нибудь пригожусь.
Нерис вырвала из пространства облако бессодержательных мыслей. Даже не шевельнув пальцем, она сотворила из них что-то похоже на платформу, парящую в воздухе.
— Вот, Питер, — сказала она. — Это надежная штука.
— Хорошо, — сказал Линиум и обернулся к Сновидцу. — Пойдем, Сказитель. Хотя мы сейчас в вечности, времени все равно мало.
Нерис поднялась на платформу. Сновидец даже не уловил, как это произошло: вот она была рядом, а уже в следующее мгновение оказалась на мысли-облаке. Ее глаза лучились сверхчувственным светом Истока. Она была, словно сон наяву, словно исполнившееся желание. Она вся искрилась тенями сочного звука, источая чарующий хаос цвета черного янтаря, который вливался бурлящим потоком прямо в сознание Сновидца.
И он отдался на волю этого потока, творя образы-мысли из слепящих, пронзительных ощущений — опасных — безнравственных — свободных — в бесконечных пленительных вариациях. Теперь он понимал, почему Линиума так влекло в этот Круг и почему он сам так стремился сюда. История — та самая, с большой буквы, — была изначальным источником всех историй; живой магией слова и мысли.
Они плыли по небу Истока, напоенному снами. Говорящие звезды нисходили из космоса и мерцали лучами блестящей прозы. Их было трое: Сновидец, Линиум и Нерис. Они шли на битву, как герои великих мифов. Да, подумал Сновидец, только этот миф будет принципиально иным: настолько живым и прекрасным, что никто из Сказителей никогда не сумеет передать в словах всю его красоту и величие. Потому что еще не придумано таких слов; потому что в том мире, который мы называем реальным, таких образов просто не существует.
Нерис слилась с мыслью-облаком, направляя его к тому месту, где был Поющий в Истоке. История вошла в сознание Сновидца, наполнив его зримыми образами. Пространство Истока сворачивалось, искривлялось, постоянно меняя конфигурацию, но их мысль-облако было как зеркало и отражало все сдвиги и искривления — буквально на ощупь искало дорогу к зачарованной зоне. Следствия опережали свои причины, образы расплывались от скорости, изумрудные солнца Истока тускнели и меркли в ином, запредельном сиянии.
Они парили над хрустальными горами на клубящемся облаке мысли, покачиваясь на незримых ветрах.
Мерцающие пейзажи, пронизанные технологией духа, были словно видения, сплетенные из переливчатых речитативов, произнесенных едва слышным шепотом.
Теперь внизу бушевала буря, накрывая искрящиеся города мглистой музыкой, бьющейся в ритме Вселенной. А потом как-то сразу настала ночь: все погрузилось во тьму, даже взвихренное небо, и только их облако-мысль светилось тихим прозрачным сиянием. Его серебристая тень скользила по спящим камням; по безмолвным, застывшим рекам, похожим на нити матового стекла. Города в россыпи ярких огней были похожи на странные организмы из каких-то иных измерений, которые жили своей, запредельной жизнью. И существа, населявшие их, тоже были иными — совсем не похожими на людей. Время от времени Линиум обращал внимание Сновидца на какую-нибудь особенно интересную сцену и объяснял ему вкратце, как все устроено в этом мире. Исток, объяснил Линиум, это область реальности, где парадокс кристаллизуется в мета-истину и вновь разбивается на сверкающие противоречия: царство, пронизанное пламенеющим током любви, замкнутой на себе. Сновидцу по-прежнему не верилось, что Сенида могла создать всю эту чарующую красоту.
Гигантские духи-деревья тянули к небу прозрачные тонкие ветви, и Сновидец подумал, что ему хочется их потрогать. Боль пронзила его Дух-Код, как отравленная стрела.
— Здесь все ядовитое, — предупредил его Линиум. — Все не такое, каким оно кажется.
Они плыли над горной грядой из сверкающего хрусталя, над древним лесом, населенным стихийными духами. Горы сменились пустыней, где среди острых черных камней неслась вспененная река, беспощадно вгрызаясь в землю.
Их облако-мысль опустилось чуть ниже. Они летели сквозь срезы реальности в вихре невообразимых красок, странные пейзажи сменяли друг друга… а потом Нерис почувствовала, что за ними следят, и сказала об этом своим спутникам.
— Черт, — сказал Линиум. — Сенида знает, что мы здесь. Наверное, она отследила мой старый Узор Души.
Линиум опасался, что Сенида пошлет за ними своих Воителей. Нерис умело замаскировала его старый УД, но, видимо, при входе в Исток равновесие нарушилось, и старый Узор все-таки высвободился и проявил себя.
— И что теперь? — спросил Сновидец.
— Ничего, — сказал Линиум. — Летим дальше. К Храму Сениды. И готовимся встретить сопротивление.
Нерис вырвалась из облака-мысли.
— Питер, все еще хуже, чем я опасалась. К нам приближается отряд Воителей и Киборг-Ведьм. — Вид у нее был встревоженный. — И еще одна «приятная» новость. Твой Дух-Код начинает терять стабилизацию. Пока у меня получается тебя удерживать, но вряд ли это надолго.
