— Кроме меня, — напомнила Адельма. — Почему я не состарилась?
— Потому, — медленно ответил я, обернувшись к ней, — что я люблю тебя.
— Что?
— Ты — единственный человек во всем этом отвратительном кошмаре, о котором я действительно беспокоюсь. Ты не состарилась, потому что тебя защитила любовь.
— Сентиментальный вздор! — яростно воскликнул доктор Фрейд. — Взгляните на вызванные вами хаос и страдания! Несчастный отец Адельмы…
— Но ведь всего этого на самом деле не происходит. Это только сон, помните?
— Позвольте мне решать!
— Доктор Фрейд — специалист по снам, — ввернул Малкович.
Я смерил его презрительным взглядом.
— Ты льстец!
— Что такое льстец? Это тоже из вашей лекции, доктор Фрейд?
— Нет, Малкович. Это не имеет отношения к сексуальным отклонениям. Только в том случае, когда льстец или тот, кому он льстит, возбуждается от лести. Я помню один случай, несколько лет назад…
— Нет времени, — прервал я его. — Мы с Адельмой уносим ноги. Хотите с нами?
— А вам ли это решать? Если замок Флюхштайн — сон во сне на поезде — кстати, не забудьте, что мы до сих пор не выяснили, кто из нас сновидец…
— Плевать, кто сновидец, а кто — сновидение! — заорал я.
— А льстецы — жирные? — спросил Малкович. — Не могли бы вы, когда будете переписывать мир, сделать меня худым льстецом?
И тут мы втроем одновременно замолчали. Откуда-то из далекого далека раздавался печальный, слабый свист поезда. Медленно, словно боясь разрушить неуловимую магию мгновения, мы переглянулись: я посмотрел на доктора Фрейда, Малкович — на меня, доктор Фрейд — на Малковича, потом на меня.
— Вы слышали? — прошептал я. Они кивнули.
— Это поезд, — пробормотал доктор Фрейд.
— И, судя по звуку, достаточно далеко. Несколько секунд мы безмолвствовали, потом я произнес:
— Помните, сколько мы прошли по снегу, сойдя с поезда Малковича? Как давно это было! Доктор Фрейд покачал седой головой.
— Не забудьте, нас подобрал графский экипаж. Наверное, минут пятнадцать или около того. Но поезд остановился на пустом месте.
— Станция ведь не может находиться далеко от города, верно? Она должна быть в центре города, только я в этом сомневаюсь.
— Ну? — проворчал Малкович.
— Думаю, нам надо бежать. Уверен, мы опередим поезд!
— Боюсь, мне не по силам бежать слишком быстро или слишком далеко. Я ведь старик.
— В каретной стоят папины лошади. И экипаж, — сказала Адельма.
— Вы уверены?
— Да.
— Вы не можете быть ни в чем…
— Заткнись! — прошипел я Малковичу. — Последний раз я видел графа на ногах, а не в экипаже.
— Тогда чего же мы ждем? Возможно, это наш последний шанс!
Мы с Малковичем помогли доктору Фрейду подняться с кресла.
— Если окажется, что льстец — это что-то не слишком приятное, я изобью тебя до полусмерти! — пробормотал мне Малкович.
Экипаж и лошади действительно оказались на месте, но мы очень быстро осознали, что никто из нас понятия не имеет, как их запрячь, и никогда раньше не управлял экипажем.
— Это была работа кучера, — пояснила Адельма.
— Я знаю только про поезда, — оправдывался Малкович.
— Да, особенно как их терять, — не удержался я.
— Господи, я собираюсь…
— Тихо, джентльмены, тихо! — беспокойно прервал нас доктор Фрейд. — Эта перебранка нас ни к чему не приведет. Надо думать. Малкович, вы умеете управляться с экипажем и лошадьми?
— Нет, доктор, не умею.
— А вы, Хендрик?
— Нет.
— На меня можете не смотреть, — отвернулась Адельма. — Единственное, что я знаю про лошадей — это что у них потрясающе большие половые органы.
Она пытливо взглянула на меня.
— Неужели? — прошептал я.
— О да. Многие мужчины просто позеленели бы от зависти!
Доктор Фрейд испустил тяжелый вздох.
— Нет, уж я-то определенно на такое не способен, — заметил он.
— Завидовать половой одаренности лошадей?
— Нет! Управлять экипажем!
Малкович крутил головой, глядя то на одного, то на другого.
— Это ведь не может быть очень сложно? Сначала нужно вытащить экипаж во двор, потом отвязать лошадей…
— И как, по-вашему, мы это осуществим? — поинтересовался я. — Этот экипаж весит не меньше тонны! Что, будем его толкать?
— Вот в чем ваша проблема! Вечно придираетесь и критикуете идеи других и никогда не предлагаете ничего своего!
— Слушайте…
— Почему бы нам сперва не отвязать лошадей? Они вытащат экипаж! — не унимался Малкович.
— Здесь недостаточно места, чтобы запрячь их. Экипаж с лошадьми в каретной не поместится.
— Тогда как же, черт побери, это делает граф?
— Откуда мне знать? — закричал я.
Тут Малкович замолчал и наклонил голову, будто к чему-то прислушиваясь.
— Слышите?
— Что?
— Какой-то шум. Будто люди кричат, только далеко отсюда.
— Может, это гром… я не знаю. Какая, к черту, разница, что это?
— Экипаж, — с расстановкой произнес доктор Фрейд, — колесное средство, не так ли? Надо запрячь в него одного из нас и легко выкатить его во двор. Потом можно отвязать лошадей. Очевидно, такая задача мне не под силу, но вы, Хендрик, или вы, Малкович, вполне можете осуществить ее.
Мы с Малковичем переглянулись.
— Только не я! — поспешно сказал кондуктор.
— Почему? Вы больше. И сильнее, чем я!
— Я еще не забыл, как вы набросились на меня в комнате Адельмы и чуть не убили! Думаю, наши силы приблизительно равны. Так почему бы вам не сделать это?
Секунду или две я лихорадочно размышлял, потом, неожиданно осененный, выпалил:
— Потому что я один из ведущих мировых авторитетов в искусстве пения йодлем! Помните?
Малкович уставился на меня.
— И что с того?
— Разве не ясно? — завопил я.
Его глаза на красном, жирном лице выпучились. Он явно пытался уловить связь, но я надеялся, что его тупость не позволит ему заметить ее отсутствие. В конце концов, Малкович посмотрел на доктора Фрейда.
— Ну, доктор? — проворчал он.
— Я верю в вас, Малкович, — произнес старый джентльмен.
— Мы все верим! — добавила Адельма.
— Ну, если вы так считаете… я хочу сказать, если вы уверены…
— Абсолютно уверены! — быстро прервал я. — А теперь, ради Бога, надевайте упряжь, у нас мало времени!
Теперь я отчетливо слышал звук: словно шум волн на берегу, точно шелест, таящийся в морской раковине. Он становился громче или приближался.
— Что это?
— Я не хочу знать, — прошептал доктор Фрейд.
Малкович действительно немного напоминал лошадь, только не слишком изящную, не очень гордую и, уж конечно, отнюдь не быструю. Кожаные ремни упряжи обвивали его пухлое, дряблое тело, излишне подчеркивая огромное брюхо и заплывшую жиром грудь.
— Не воспользоваться ли удилами? — предложил доктор Фрейд.
— Мой рот недостаточно большой для этого! — встревожено крикнул Малкович.
— Ну, насмешил! — пробормотал я.
— Что? Я всё слышал!
— О, ради Бога, просто тяните!
Его лицо побагровело, стало почти фиолетовым, на шее, точно канаты, проступили вены, долгие годы скрытые жировыми складками, он задыхался, и пыхтел, и дрожал — но экипаж медленно выкатился во двор.
Отлично, Малкович, всё, хватит. Теперь надо отвязать лошадей и запрячь их.
Только сделать это нам так и не удалось — в этот момент шум кричащей и бранящейся толпы внезапно разорвал ночную тишину. На секунду мы замерли. Я слышал отдельные голоса:
— Сожжем всё дотла!
— Нам нужен маньяк! Он может оказаться внутри…
— Так пусть сгорит там!
— Он убьет нас, если мы не убьем его первыми…
— Он монстр, животное, кровожадный ублюдок!
— Сжечь его, сжечь его, сжечь его!
— …вместе с его друзьями-лунатиками…
— Старика и толстяка… убьем их всех! Слезящиеся глаза доктора Фрейда уставились на меня, потом на Малковича — и в них вспыхнул ужас.
— Внутрь! — зашипел я. — В экипаж!
— Они пришли по наши души, доктор… спасите меня! То есть нас, я хотел сказать…
Доктор Фрейд вскарабкался в экипаж и захлопнул дверь. Я вскочил на место кучера, а Адельма устроилась рядом. Она ободряюще сжала мою руку. Я схватил поводья.
— Что вы делаете? Что происходит? — выл Малкович.
— Сваливаем, друг мой!
— Но лошади…
— Нет времени на лошадей! Тяни, тяни, если хочешь жить!
Малкович напрягся и дернул, тяжело дыша и шумно отдуваясь, точно пара старых тяжеловозов; сделал два шажка вперед, один назад, еще один вперед, и еще один, и снова один назад. Медленно, нестерпимо медленно, экипаж сдвинулся с места.
— Я не могу! — закричал Малкович. — Он меня убьет!
— А если ты этого не сделаешь, тебя убьет толпа! — крикнул я в ответ, для убедительности сопроводив слова ударом ноги по его шее.
