Сестра Чарли.
– Наверное, именно так выглядит неловкое молчание, – шучу я.
– Не хочу ехать в Льюишем, – говорит Люси и, наклонившись вперед, улыбается во все зубы. Она сидит на ладошках, наверное, чтобы не размахивать ими. Она – большой мастер активной жестикуляции, я имел возможность убедиться в предыдущем баре.
Ладно, ну его на хуй, этот Южный Лондон.
– Да я тоже пока туда не спешу. Если честно, мне слишком хорошо с тобой вдвоем.
– Ты мало говоришь, зато каждое слово греет душу.
Вспоминаю об избитом пидоре в парке и скалю зубы в улыбке. Сплошная нежность.
– Ты такая милая, – говорю ей. “Сплошная нежность”.
– Ты где живешь? – спрашивает она, складывая бровки домиком.
– В Тафнелл-парке, – отвечаю. Надо бы развить тему, но смысла нет. Она справляется за двоих, а я чувствую, что способен говорить исключительно о ебле, но что-то не хочется. Учитывая специфику моей половой жизни в последнее время.
Жуткий облом – жить на хате с двумя ладными девками, но ни с кем не крутить. Мне говорят, мол, свезло так свезло, а на самом деле – сущая пытка. Но как выяснилось, чем чаще повторяешь, что ни одну из них не дерешь, тем меньше люди верят. Ощущаю себя тем ушлепком из сериала “Мужик в доме”, который тоже вписался с двумя бабами.
Да, я бы не отказался перепихнуться.
По ходу она тоже.
– Давай поймаем такси, – настойчиво предлагает Люси.
В машине впиваюсь ей в губы. Я уже отвык от женского общества и морально готов встретить стиснутые ледышки, мол, я все неправильно понял, но нет, ее ласковые уста раскрыты, и вот уже наши языки сплетаются. Выходя на воздух, перебрасываемся фразами, и оказывается, мы оба хотим забыть своих бывших. Скороговоркой выбалтываем откровения, ведь наша связь через Чарли накладывает обязательства, и мы благовоспитанно спешим поделиться своими обстоятельствами. По мне, так окончательность разрыва не играет роли. Вместо мучительного воздержания вполне можно перепихнуться по старой памяти.
Здорово, что я застелил постель свежевыстиранным одеялом. Селина и Иветта до сих пор не вернулись, тоже большая удача, не надо будет представлять девочек друг другу. Мы несемся в спальню, и я впердоливаю сестре-близняшке лучшего друга. Я лежу на ней, она закусывает нижнюю губу, совсем… как Чарли на Ибице в прошлом году. Мы склеили двух девочек из Йорка, и когда драли их у себя в номере, я заметил, что Чарли корчит такую же сосредоточенную рожу. Как похожи у них глаза и брови.
Эта мысль сбила с настроя, у меня даже опал немного.
Я вышел из нее и прошептал: – Давай сзади.
Она развернулась, не вставая на колени, легла на живот и развратно улыбнулась мне. На мгновение я задумался, хочет ли она в задницу. Не сегодня. Глядя на ее прелести, я снова возбудился, навязчивое сходство с Чарли вылетело у меня из головы. Я воздал должное и длинным волосам, и тонкому стану, и нежным ягодицам, раздвинутым передо мной. Опираясь на руки, чтобы не раздавить даму, я вжал головку меж ее бедер, но сразу войти не смог.
Потихоньку дело пошло на лад, и вскоре я драл ее, как отбойный молоток. Люси издала тихий благодарный стон. Замечательно, ценю секс без воплей. Чтобы не кончить слишком быстро, я перевел взгляд на спинку кровати. И вскоре…
…нахлынуло…
ВВУУУУУХ…
УФФФ…
ох…
оооооо…
Боже…
Мне показалось, что я уже отстрелялся, в глазах потемнело, комната завертелась, но когда я пришел в себя, мы продолжали трахаться.
Только вот накатило ощущение, что габариты Люси изменились. Тело стало толще и крепче. Она лежала тихо, как в отключке.
А в постели нас уже трое!
Рядом спит Мелисса, жена Чарли! Я посмотрел на Люси, но ее не увидел. Подо мной лежал Чарли. А я… я… ебал его в жопу…
Я ЕБАЛ…
Судорога ужаса поднялась из паха и охватила все тело. Хуй тут же обмяк, и я вытащил его, обливаясь потом. Меня колотило.
Последним штрихом стало то, что вместо собственной квартиры я оказался дома у Чарли.
ХУЛИ ТВОРИТСЯ…
Я сполз с постели и огляделся. Чарли с Мелиссой крепко спали. Люси пропала бесследно. Вместе с моими вещами. Охуеть, где я и как сюда попал?
В корзине с грязным бельем нашлись спортивные штаны и вонючая футболка клуба “Миллуол”. Чарли у нас большой любитель бегать по утрам. Вот он, дрыхнет, спортсмен, даже не дернулся.
С одежкой в руках я вышел в зал. Точно, квартира Чарли и Мелиссы. В голове бардак, но ясно, что пора валить срочным образом. Я выбрался из дома и дернул по улицам Бермондси, как укушенный в жопу. Притормозил только у Лондонского моста. Сунулся было в метро, но тут до меня дошло, что денег я не прихватил. Значит, придется идти пешком.
В голове бурлили очевидные вопросы. Хули со мной приключилось? Как я попал в Южный Лондон? В койку к Чарли? Должно быть, мне что-то подсыпали в стакан, но кто и зачем? Ни черта не помню!
ХОТЬ УБЕЙТЕ, НЕ ПОМНЮ!
Я НЕЖОПОТРАХ!
Ох уж эта Люси, стремная бабенка. Но девка же, не мужик! Я не мог перепутать ее с братом. Мы с ним… слов нет.
Ну не мог я…
Самое странное, что мне бы впору примериваться, как сигануть с моста, а меня, наоборот, охватило нехарактерное для меня спокойствие. Нахлынула безмятежность, даже некоторая бесплотность, будто город, раскинувшийся вокруг, не имеет ко мне отношения. Я по-прежнему не понимал, что же со мной стряслось, но этот вопрос отошел на задний план. Я словно растворился в океане блаженства. Погрузившись в мысли, я переходил через дорогу у Бишопсгейта и не заметил, как на меня несется велосипедист…
ОХБЛЯ…
ВВУУУУХ…
Вспышка, звон в ушах, и я волшебным образом очутился на Кэмден-Лок. Причем столкновение с велосипедистом не оставило на теле никаких следов. Творилась какая-то фигня, но она не могла прошибить мое спокойствие. Такие вот дела. Мне хорошо, и все по барабану. Я пошел по Кентиш-Таун-роуд в сторону Тафнелл-парка.
Дверь в квартиру оказалась заперта, а ключей у меня не было. Может, девочки уже вернулись. Стоило постучаться, как вдруг… в ушах загудел воздух, и я очутился в гостиной. Иветта гладила одежду под включенный телевизор. Селина сидела на диване, сворачивая косяк.
– Угости страдальца, – сказал я. – Ну и ночка выдалась, вы просто не поверите…
Они будто не замечали меня. Я снова заговорил. Никакой реакции. Встал перед ними. Без толку.
Они меня не видят и не слышат!
Я собрался было тронуть Селину, чтобы добиться хоть какого-то ответа, но отдернул руку. Вдруг магия развеется. В моей невидимости было нечто волнующее, даже воодушевляющее.
Но с девочками творилось что-то странное. В них читалось не меньшее потрясение, чем во мне. Должно быть, у них тоже выдалась та еще ночка. Да, девочки, за удовольствие приходится платить.
– Просто не верится, – сказала Иветта. – Больное сердце. Никто не знал, что у него проблемы с сердцем. Как же раньше не выяснили?
– Да никто не знал, что у него вообще есть сердце, – фыркнула Селина. И якобы виновато пожала плечами: – Грешно так говорить, но…
Иветта сердито посмотрела на нее.
– Бездушная скотина, – злобно прошипела она.
– Прости, я… – начала Селина, а потом смущенно хлопнула себя по лбу: – Ой бля, пойду залезу в душ, – вдруг решила она и вышла из комнаты.
Я отправился следом, чтобы подсмотреть за ней голой. Да, я хотел сполна насладиться приколом с невидимостью. Но едва она начала раздеваться…
ВВУУХ…
Вокруг уже не ванная. Я пердолю… да… да-а… я кого-то ебу… сейчас разгляжу, кого именно…
Наверное, Люси, меня накрыли голимые глюки, типа кислотный флешбэк, бывает…
…но нет…
НЕТ!
Лежа на приятеле, Иене Колдере, я долблю его в жопу. Он в отрубе, а я обрабатываю его очко. Мы лежим на диване у него дома в Лите. Я очутился в Шотландии и пидорашу в задницу старинного друга, будто я – гомосек-насильник!
О НЕТ, БОЖЕ МОЙ… НА ХУЯ ЖЕ В ШОТЛАНДИЮ…
Мне захотелось блевануть прямо на него. Я вынул, а Иен стал издавать бессвязные звуки, словно ему снится дурной сон. Хер оказался измазан кровью. Натянув треники, я бросился на улицу.
Я в Эдинбурге, но никто меня не видит. Ополоумев, я с воплями побежал по Лит-Уолк и дальше по Принцесс-стрит, минуя людей. Но набрав скорость, на углу Кастл-стрит я врезался в старушку на ходунках…
И тут…
ВВУУХ…
Я оказался в тюремной камере, в очередной раз заправляя в жопу парню. Он без сознания лежал на койке подо мной.
НУ ЕБ ВАШУ МАТЬ…
Это мой давний приятель Мердо. Его закрыли за торговлю коксом. ФУ…
Вытащив, я спрыгнул с верхней койки. Меня скрутило. Уперевшись в стену, я содрогался в сухих, мучительных спазмах. Ничего не выходило. Я оглянулся, когда Мердо пришел в себя. Его лицо исказила гримаса боли и замешательства. Он ощупал задницу, увидел на пальцах кровь и говно, завопил и спрыгнул вниз. Я, скорчившись от страха, начал причитать:
– Дружище, я все объясню… на самом деле все не так…
Но Мердо, не обращая на меня внимания, бросился к спящему сокамернику с нижней койки и стал яростно метелить бедолагу. Его кулак вмялся в перепуганную физиономию арестанта.
