По ее просьбе они встретились в маленьком тихом ресторане, с дымчатым, интимным освещением. Она приехала туда на пятнадцать минут позже назначенного времени, чтобы ей точно не пришлось сидеть и ждать его, чувствуя себя слишком заметной. Ее макияж скрывал цвет лица, но измученный взгляд спрятать было невозможно даже при таком слабом освещении. Ты в порядке? С тобой что-то случилось? Нет, нет, просто у меня грипп, кажется, уже целую вечность продолжается. Никак не могу от него избавиться. Вроде проходит на несколько дней, а потом снова возвращается. У тебя, наверное, был стресс? Знаешь, эмоциональное напряжение может усиливать вирусные инфекции. Мэрион почувствовала, как внутри нее все сжалось, и она, изо всех сил стараясь контролировать свои мышцы, вымученно улыбнулась: нет, с чего ты взял. Просто было много дел. Много работала последнее время. Что ж, отлично, я рад, что у тебя продуктивный период. Мэрион старалась, чтобы с ее лица не сходила улыбка, пока она ковыряла вилкой еду и пила вино. Арнольд несколько раз указал ей на отсутствие аппетита и выразил удивление, что она совсем не рада вину: это же одно из твоих любимых. Я знаю, — кивнула она, вымученно улыбаясь. Потом, протянув руку, коснулась его руки: это все чертов грипп, или как его там, отбил мне аппетит. Он улыбнулся и накрыл ее руку своей: знаешь, по правде говоря, я был очень удивлен, когда ты позвонила. У тебя что-то случилось? Мэрион невероятным усилием воли сдержала порыв ткнуть ему в лицо горящей свечой, но вместо этого улыбнулась еще шире: нет, а почему ты спросил? Обычно дело именно в этом, когда вдруг звонит человек, который не проявлялся долгое время и несколько месяцев подряд отклонял приглашения поужинать или пообедать вместе. Мэрион глотнула вина, налила себе еще: нет, все нормально, просто мне нужна небольшая услуга. Он откинулся на стуле и понимающе улыбнулся. Внутри Мэрион все кричало: ты, козел самодовольный, — но вместо этого она слегка наклонила голову и взглянула на него, полуприкрыв глаза: мне нужно занять у тебя триста долларов. Могу я спросить зачем? Это личное, Мэрион постаралась, чтобы в ее улыбке было как можно больше теплоты, но не особо беспокоясь о том, что он о ней думал. Лишь бы только не отказал ей. Он пристально посмотрел на нее, потом пожал плечами. Конечно, ерунда. Мэрион с облегчением вздохнула. Однако мне придется дать тебе эти деньги наличными, понимаешь? Она кивнула: меня устроит, — и улыбнулась ему на этот раз с искренней теплотой; и к ней вдруг вернулся аппетит, и она стала наслаждаться вкусом вина, испытывая чувство благодарности к Гарри за то, что он смог достать героин отличного качества и что ей не пришлось пройти через это без кайфа. Она постоянно напоминала себе, что этот ужин с Арнольдом ничем не отличается от тех, что были у них прежде. Все как всегда. Скажи, а это имеет какое-нибудь отношение к парню, с которым ты живешь? Мэрион едва справилась с жаркой волной страха, продолжая улыбаться: нет. Он улыбнулся и, наклонившись к ней, погладил ее по руке. Неважно. Мне просто было любопытно. Какой он? Мэрион позволила своему телу расслабиться, чтобы наркотик свободно циркулировал в ее организме и согревал ее изнутри, наполняя чувством удовлетворенности. Он хороший. Просто чудесный. Мэрион допила вино, Арнольд подождал, пока официант снова наполнит бокал, и снова наклонился к ней. Он очень красивый и чувствительный... и поэтичный. Ты говоришь так, словно влюблена в него. Лицо Мэрион смягчилось еще больше: так и есть. А он в тебя? Ну да. И я нужна ему. Арнольд кивнул, и они улыбнулись друг другу. Я помогаю ему стремиться вверх. У нас большие планы.
После ужина они поехали в маленькую квартирку Арнольда, которую он снимал в городе. Мэрион сидела среди давно знакомой ей обстановки и пыталась расслабиться и прогнать прочь чувство опасности, однако ей хотелось заорать каждый раз, когда Арнольд начинал говорить. Тем не менее она продолжала смотреть на него и улыбалась, пытаясь вспомнить, как она вела себя и что говорила в прошлые свои визиты сюда, к нему, но ничего не приходило на ум, кроме желания закричать ему в лицо. Она продолжала ерзать в кресле, пытаясь усесться поудобнее, найдя знакомое положение, вспоминая, смотрела ли она на полку с книгами или на картину, висящую над диваном. И как она держала сигарету? При этом сигарета внезапно стала казаться слишком большой и неудобной, и когда Мэрион стряхнула пепел, постучав по ней пальцем, она безуспешно пыталась вспомнить, как делала это раньше. Она вдруг села прямо, вытянула шею, ноги, одернула юбку на коленях, поморгала глазами и почувствовала, что краснеет, подумав, не оценивает ли Арнольд ее поведение. Она хотела снова ощутить знакомое чувство комфорта, но у нее ничего не вышло. Все было каким-то странным. Она пыталась прогнать или, по крайней мере, заглушить это неприятное ощущение, говоря себе, что ничего не изменилось, что все так же, как в прошлый раз, но у нее опять ничего не вышло. Она слышала голос Арнольда поверх музыки и чувствовала, как разглаживаются ее лицевые мышцы, слышала свой голос, отвечающий на его вопросы, однако каким-то странным образом она словно смотрела на все со стороны, никоим образом не участвуя в происходящем. Она словно ждала чего-то, возможно, звонка Гарри, который скажет ей, что он нашел деньги и она может поехать домой: у меня есть кайф, — но Гарри не мог знать этого номера, как и того, что она здесь. Он думал, что они на каком-нибудь концерте или что-то вроде того. Он понятия не имел, что она здесь и ждет, когда они с Арнольдом пойдут в постель. Он не знал. Если бы он знал, то он бы не — Она отчаянно пыталась придумать концовку этому предложению, однако внутренний голос издевался над ней, и правда проникала сквозь каждый дюйм ее существа... она знала, и Гарри тоже знал. Они любили друг друга, но они оба знали, что она должна будет переспать с Арнольдом...
Мэрион села на край кровати спиной к Арнольду, отчаянно пытаясь сориентироваться. Ее ощущение отчужденности только усилилось — все как всегда, все как всегда — и она, моргая, стала озираться по сторонам, голос Арнольда гулом отзывался у нее в голове. Она посмотрела вниз, зная, что сейчас ей придется скинуть одежду на пол. Свет от лампы на прикроватной тумбочке был таким слабым, что она едва видела стену перед собой, но он раздражал ее, и она попросила Арнольда выключить свет совсем. Он нахмурился: почему ты хочешь, чтобы я его выключил? Раньше ты никогда не просила. Она проглотила крик, едва не расплакавшись. Она старалась, чтобы ее голос звучал нормально, как обычно, но не смогла скрыть раздражения: я так хочу. Пожалуйста, Арнольд. Пожав плечами, он выключил свет. Она почти расслабилась в наступившей темноте, быстро разделась и, скрестив руки на груди, скользнула под одеяло — все как всегда, все как всегда, — и простыни показались ей липкими.
При квартирном освещении Арнольд отметил нездоровую бледность ее кожи под слоем макияжа и ее общую изможденность. Он много раз бывал с ней в постели за последние пару лет, так что разницу в ее облике и поведении он заметил сразу. Однако более всего, даже при слабом освещении, в глаза бросались отметины от уколов на руках. Мэрион специально надела на встречу платье с длинными рукавами, но все же ей пришлось его снять. Арнольду хотелось сразу спросить ее о них, но внезапно передумал, притворившись, будто ничего не заметил. Он повернулся к ней и начал целовать ее, и она отвечала на поцелуи так тепло, как могла, постоянно напоминая себе, что ничего не изменилось, все как всегда. Все как всегда. Она и прежде спала с ним, и все было так же. Разницы не было. Она двигалась и стонала вроде бы так же, как раньше, однако все казалось непонятным и не соответствовало ее воспоминаниям, и она попыталась думать о Гарри, но от этого стало только хуже, и она даже застыла на секунду, до тех пор, пока образ не исчез из ее сознания, и сжала Арнольда еще сильнее, надеясь, что делает все так же, как раньше, но как бы она ни старалась напоминать себе о прошлом, ощущение грязи не проходило, и она снова и снова говорила себе: все как всегда. Все как всегда. Однако убедить себя у нее не получалось, и все, что она могла сделать, это убедить Арнольда, и она повторяла снова и снова: все как всегда, — и хотя от этого ощущение грязи не исчезло, это помогло ей сделать то, что должно было быть сделано, и она просто периодически напоминала себе, что Гарри очень нужны деньги и что она делала это для него, а не ради денег, и все как всегда, все как всегда, все как всегда...
Мэрион подобрала с пола одежду и пошла в ванную одеваться. Приняв душ, одевшись и поправив прическу и макияж, она вернулась в спальню. Свет был включен, но это ее не беспокоило. Арнольд сидел на краю кровати и курил. Она улыбнулась ему, надеясь, что это именно та улыбка, к которой он привык, при этом думая лишь о том, как бы побыстрее добраться до дома. А деньги имеют отношение к следам на твоих руках? Что? К следам уколов. Для этого тебе нужны деньги? Так? Она передернула плечами, о чем ты? Ее глаза гневно сверкнули. Арнольд профессионально улыбнулся. Не расстраивайся. Думаю, я могу помочь тебе слезть с иглы. У меня нет проблем, Арнольд. Все нормально. Он посмотрел на нее. На его лице было написано недоумение. Ты не мог бы дать мне деньги, Арнольд? Уже поздно, и мне нужно домой. Он смотрел на нее еще пару секунд: я очень хочу, чтобы ты ответила на мой вопрос. Ты действительно... Что это за следы у тебя на руках? Ради Бога, Арнольд, тебе всегда надо ходить вокруг да около? Ты что, не можешь просто спросить, употребляю ли я наркотики? Разве не это ты хотел спросить? Он кивнул. Да. Хорошо, если тебе от этого станет легче — да, употребляю. Он с обиженным видом покачал головой: но как такое могло случиться? Это невозможно. Нет ничего невозможного, Арнольд, помнишь? Но ты такая молодая, умная, талантливая. Ты же не такая, как эти... люди, которые шатаются по улицам и грабят старушек, чтобы достать денег на дозу. Ты образованная и нежная, и ты проходишь курс терапии — в постели доктора — несколько секунд они смотрели друг на друга, и с каждой секундой Арнольд чувствовал все большее смятение и боль. Но почему? Почему? Мэрион посмотрела ему в лицо, потом вздохнула. Из ее тела словно выкачали весь воздух. Потому что я чувствую себя цельной... самодостаточной. Боль и смятение в глазах Арнольда сменил злой блеск. Пожалуйста, Арнольд, дай мне деньги. Мне действительно пора домой. Он встал, вышел в другую комнату и вернулся с деньгами: думаю, это все равно что подарить их тебе, — Я все верну через пару дней. Не стоит. В конце концов, ты их заработала. Он ушел в ванную и закрыл за собой дверь. Мэрион посмотрела ему вслед и вышла из квартиры. Спускаясь по лестнице, она чувствовала, как в ней поднимаются злость и отвращение, глаза наполнились слезами, и когда она вышла из подъезда, порыв ледяного ветра шокировал ее. Она остановилась, прислонившись к стене дома Арнольда, и ее тошнило, тошнило, тошнило...
