Жак проникся серьезностью момента. Как ни крути, это был исторический момент: первый контакт с разумными инопланетными существами. Поэтому он ответил со всей торжественностью:
– Я пришел с миром, от имени всех обитателей Земли. Марсиане переглянулись и расхохотались.
– А что здесь смешного? – не понял Жак.
– Смешного здесь вот что, – сказал марсианин. – Во-первых, ты почему-то уверен, что представляешь всех обитателей Земли. И во-вторых, ты сказал, что земляне хотят с нами мира. Ой, не могу!
– Так зачем ты сюда прилетел? – спросил второй марсианин.
– В рамках программы по массовой колонизации Марса.
– А вам оно надо? Здесь же ни хрена нет. Мы истощили все запасы более или менее полезных ископаемых еще в прошлом тысячелетии. Если мы тут еще не рехнулись, то исключительно потому, что мы все ужасные болтуны… ну, в смысле, любим поговорить… и поэтому нам всегда есть чем развлечься.
– Так что тебе повезло, что мы тебя нашли, – сказал третий марсианин. – Теперь ты не будешь грустить в одиночестве, уж мы-то составим тебе компанию. Еще как составим. С нами ты никогда не соскучишься. Даже и не надейся.
Жак тихо выпал в осадок. Представьте себе разочарование человека, который в поисках одиночества отправился аж на другую планету – и неожиданно встретил там чересчур разговорчивых и донельзя дружелюбных аборигенов. Плюс к тому эти аборигены были отнюдь не чужды иронии и обладали гипертрофированным чувством юмора, то есть качествами, напрочь отсутствующими у Жака (что вообще характерно для любителей серьезной литературы, издаваемой в твердом переплете).
– Что-то мне как-то сонно. Пойду посплю, – сказал он. – Мы потом пообщаемся, хорошо? В другой раз.
– Без проблем. Мы сами вообще никогда не спим. И нам очень нравится ходить в гости. И когда гости приходят, нам тоже нравится. Чем чаще, тем лучше.
Жак только-только заснул, как его разбудил громкий стук в дверь – стук пушистых оранжевых кулачков. Жак поднялся с кровати, пошатываясь спросонья. Прошел в шлюзовой отсек и выглянул наружу: это был один из тех трех марсиан-юмористов, что уже приходили раньше.
– У тебя не найдется стаканчика сахара? – сказал марсианин. – Взаймы.
– Какого че…
– Шучу, шучу. Мне можно войти? И вообще, давай будем дружить домами. У меня, правда, сейчас бардак. Капитальный ремонт, все дела. Но ведь это не страшно, я думаю. Ты ведь переживешь?
У Жака не было выбора: он впустил марсианина внутрь.
– А у тебя симпатично. Все по последнему слову техники, но при этом уютно. И- ух ты! – бесплатный высокоскоростной Интернет! Знаешь, я ненавижу, когда останавливаешься в отеле, и с тебя там сдирают еще и за доступ в сеть. Вроде как он идет за отдельную плату. Сразу складывается впечатление, что тебе там не рады.
– А я как раз собирался обедать, – сказать Жак. – Будешь есть?
– Я? Нет. У нас сейчас период активного метаболизма подкожного жира. – Марсианин указал на свой складчатый, как у шарпея, лоб. – Все идет прямо сюда. – Он продемонстрировал бугорок, похожий на латексный протез, знакомый фанатам «Звездного пути» по одной из серий «Следующего поколения».
Жак налил воду в стакан, достал из буфета банку освежающих кристаллов к завтраку – с повышенным содержанием сахара и апельсиновым вкусом, – открыл ее и зачерпнул целую ложку оранжевых гранул.
– Не хочешь попробовать?
– А-а! – завопил марсианин. – Ты что, хочешь меня убить? Выпусти меня отсюда! Сейчас же!
– Господи, что я такого сделал?
– Молекулы ваших цитрусовых плодов – это яд для марсиан. Мог бы и предупредить. До того, как открыть банку.
– Прости, пожалуйста. Я не знал…
– Ладно, забей. Просто выпусти меня отсюда. – Марсианин бросился в переходный шлюз. – Да, кстати. Сегодня вечером будет большой пикник. Ну, чтобы ты познакомился с соседями. Я тебя очень прошу, постарайся хотя бы изобразить, что тебе весело. Ради детишек.
Когда марсианин ушел, Жак сел на кровать и погрузился в тягостные раздумья. Он не знал, что теперь делать – теперь, когда он снова лишился вожделенного одиночества и покоя, ради которых проделал такой долгий путь. Если бы я знал, что на Марсе у меня будут соседи… если бы мне сказали заранее…
А потом ему в голову пришла замечательная идея. Да! Жак стянул с кровати свой плед – наполовину шерстяной, наполовину синтетический, наподобие тех пледов, что выдают в самолетах пассажирам, летящим в салоне первого класса, – расстелил его на полу и щедро посыпал апельсиновыми гранулами из банки. Вечером Жак взял этот плед на пикник и отдал марсианам. И больше они его не беспокоили. Жизнь наладилась.
Однако через пару недель ему сообщили из НАСА, что на Марс летят еще три колониста. Жак в ужасе выслушал эту новость. НАСА его предало. Когда он принялся протестовать, женщина из отдела кадров сказала:
– Жак, вы редко выходите на связь и не сообщаете нам никакой информации. Если бы вы были более общительным, может быть, нам не пришлось бы так спешно посылать на Марс других людей.
Черт! Жак отправил в правление НАСА срочное уведомление: «Атмосфера отравлена. На планете свирепствует вирус, от которого у меня постоянно течет кровь из носа. Не присылайте людей. Повторяю: не присылайте людей». Но он был уверен, что ребята из НАСА разгадают его хитрость.
Теперь Жак целыми днями лежал на кровати и предавался унынию. На Марс летел не один колонист. Их было трое.
Жак пытался придумать, что делать. Если он притворится мертвым и вообще перестанет выходить на связь, НАСА отключит его скоростной Интернет и, может быть, перекроет доступ к цифровой библиотеке. Нет, только не это!
«Ну, ничего, – решил Жак. – У меня есть еще несколько месяцев, чтобы придумать, как мне прикончить этих троих колонистов, когда они прилетят. И надо будет все провернуть очень быстро. Потому что НАСА наверняка захочет меня убрать. Ничего себе выбор: либо ты убиваешь, либо тебя убивают. Но такова жизнь. В конечном итоге все именно к этому и приходит».
Проповедник и его любовница-шлюха
Диана Битон
Они познакомились по Интернету, на сайте поиска партнеров для секса. Договорились о встрече в отеле на условиях НЧНОС – ни к чему не обязывающего секса, – причем специально оговорили, что они друг о друге ничего не знают и не раскрывают свои волшебные способности.
– Надо сказать, – заявила Бренда, пытаясь вспомнить, куда она надела свои колготки, – что для НЧНОС это было вполне себе пылко.
– А ты часто этим занимаешься?
Бренда обернулась к своему анонимному любовнику:
– Вообще-то, по правилам НЧНОС, такие вопросы задавать нельзя.
Она наклонилась, чтобы достать туфли из-под кровати.
– Но мне хочется узнать тебя лучше. Бренда застыла:
– Так. Не говори больше ни слова.
– Меня зовут Барри.
– Блядь. – Ей захотелось ударить его чем-нибудь тяжелым, но злость быстро прошла. – Ну ладно, Барри. А почему тебе хочется узнать меня лучше.
– Потому что ты не такая, как все. Ты особенная.
– Да неужели? -Да.
– И что во мне такого особенного?
– Твой взгляд, уже в самом конце. Что-то с нами происходило… что-то особенное.
– Что за бред?
– Ладно, не хочешь – верь. – Барри достал сигареты.
– Ты куришь? Сейчас уже никто не курит.
– Я не «никто».
– Очень остроумно.
– Хочешь? – Он протянул пачку Бренде. Та на секунду задумалась.
– А давай. Почему бы и нет?
Она закурила, зная, что этого делать не нужно. А нужно быстро одеться и бежать отсюда со всех ног. А еще лучше – собрать одежду в охапку и одеться уже в машине. Но вместо этого она спросила:
– Так что ты хотел обо мне узнать?
– Ну, для начала, как тебя зовут.
– Бренда.
– Хорошо, Бренда, скажи мне, во что ты веришь.
– Типа как в Бога и все такое?
– Ну, да. Типа того.
– По-моему, Бог ошибся с людьми. Ничего интересного не получилось.
– Как мило.
– А ты во что веришь?
– Теперь уже ты захотела узнать меня лучше?
– Слушай, а не пошел бы ты в жопу?
Потом они молча курили, и чуть погодя Бренда сказала:
– Я не курила со школы. Собственно, я и в школе-то не курила. Так, баловались с девчонками в старших классах. Как-то я не прониклась всей прелестью этой привычки.
– А в каком году ты окончила школу? Она сказала, в каком.
– Значит, мы с тобой одногодки.
– Вот это да! Офигеть! – Она затушила окурок в пепельнице. – Все, мне пора.
– Мы еще встретимся? Бренда помедлила и сказала:
– Хорошо. Здесь, в то же время. Ровно через неделю.
Так прошло несколько месяцев. Раз в неделю Бренда и Барри встречались в отеле, и каждый раз Барри задавал Бренде вопросы, чтобы узнать ее лучше, и Бренда рассказывала о себе – хотя внутренний голос подсказывал, что этого делать не стоит. Тем более что сам Барри почти ничего о себе не рассказывал. Бренда уговаривала себя, что ничего страшного в этом нет, ведь она не открыла Барри свою самую главную тайну. Если Барри узнает ее секрет, их отношения изменятся навсегда. Причем вряд ли в лучшую сторону. А этого Бренде совсем не хотелось.
