Что дальше? Еще один уместный вопрос. Надо устроить что-нибудь вроде тогдашней сцены у Виктории. Может быть, просто реконструировать именно это: снять площадь, персонал сделать текущими мимо пассажирами, а самому стоять лицом к ним, вытянув руки, и просить у них мелочь. Я представил себе эту картину, но она, по правде говоря, не захватила мое воображение. Реконструировать ее будет мало; тут будет чего-то не хватать, недоставать чего-то главного.
Я закрыл глаза, и передо мной тут же возник образ: образ ружья, затем – нескольких пистолетов, целая выставка, все разложены, как на диаграммах доктора Джаухари, начищены до блеска, выгнутые приклады, толстые затворы. Образ разросся: теперь все мы, я и мой персонал, стояли, выстроившись, прямо как в моем сне – фаланга в форме самолета. Мы находились на размеченной поверхности, на площадке внутри помещения, разбитой на участки, разрезанной ширмами, проходя через которые, мы оказывались по ту их сторону. Мы стояли фалангой и требовали денег, стояли по ту сторону чего-то с пистолетами в руках; вся эта сцена была глубокой, прекрасной и настоящей.
Мяч, ударивший по клетке ворот на асфальтовом поле, выбил меня обратно в реальность. Я повернулся к коротышке-советнику и сказал:
– Что дальше? Дальше я хотел бы реконструировать налет на банк.
Неделю спустя мы с Назом снова оказались в «Проект-кафе». Мы пришли туда на встречу с человеком по имени Эдвард Сэмюэлс. В свое время Сэмюэлс был знаменит как организатор вооруженных ограблений; равных ему в Британии по многочисленности и смелости дел было немного. Помимо бессчетных налетов на банки за ним числились и другие кражи. Он воровал предметы искусства, одежду, табачные изделия, телевизоры – и все это целыми партиями. Воровал он всегда по-крупному. Угонял грузовики и обчищал склады. Большие вещи запросто исчезали в его руках. За это он получил в преступном мире прозвище «Слонокрад»; близким знакомым якобы разрешалось сокращать эту кличку и звать его просто Слоном.
Криминальная карьера Сэмюэлса не была абсолютно безоблачной. Он дважды попадал в тюрьму, во второй раз получил одиннадцать лет, из которых отсидел семь.
В тюрьме он начал учиться. Прошел несколько школьных курсов, потом сдал несколько экзаменов по общеобразовательным предметам, стал изучать криминальную психологию. Написал автобиографию «Слон», которую ему удалось опубликовать незадолго до выхода из тюрьмы. Это и позволило Назу выйти на Сэмюэлса и устроить нашу встречу – прочитав книгу, он связался с его агентом.
Всю эту историю Наз рассказал мне, пока мы ехали на такси в ресторан. Когда он рассказывал, я представлял себе Сэмюэлса. Представлял я его себе высоким, довольно спортивным. Вышло более или менее правильно. Я узнал Сэмюэлса сразу, как только мы вошли. Это был крупный мужчина лет пятидесяти, с прямыми белыми волосами. Высокие скулы, по-своему красив. Он принес с собой экземпляр своей книги – точнее, так я решил поначалу: книга, которую я принял за его, лежала на столике прямо перед ним, но, когда я сел и взглянул на нее, оказалось, что называется она «Психопатология преступления».
– Все еще учитесь? – спросил я его.
– В университете, уже половину отучился.
Голос у Сэмюэлса был хрипловатый, простонародный, однако в нем слышалась уверенность, свойственная скорее представителю среднего класса.
– Заразился я. В тюрьме с ума сойдешь, если голову чем-нибудь не занять. Убийцам и всяким психам качалки хватает, но у кого есть хоть немного мозгов, тому лучше это время на самообразование потратить.
– А почему криминальная психология? – спросил я.
– В тюрьме были психологи, изучали нас, – Сэмюэлс крутил в руках хлебную палочку. – Ну, я и попросил одного дать мне какие-нибудь книжки почитать. Сначала он мне дал то, что предназначено для пациентов: как управлять эмоциями, как справиться с тем да сем. Недели не прошло, как я его попросил показать те, что он сам читает. Книги для психологов.
– Вроде учебников?
– Именно. Когда их читаешь, тебе как будто неожиданно дают ключ к твоему же прошлому. Чтобы ты его осознал. Если не хочешь повторять события, их надо осознать.
Подумав хорошенько над словами Сэмюэлса, я сказал ему:
– Но я же хочу повторять события.
– Назрул мне так и сообщил. Он говорит…
– А осознавать их не хочу. Это…
Мой голос затих. Появился официант. Мы с Назом заказали рыбный суп, кеджери и газированную минералку; Сэмюэлс заказал купаты из оленины и красное вино.
– Вы нас тут раньше не обслуживали? – спросил я официанта.
Он отступил на шаг и посмотрел на меня:
– Возможно, сэр. Теперь я вас запомню.
Когда он ушел, я сказал Назу:
– Разузнайте все про него, когда будем уходить. Он мне может понадобиться для чего-нибудь в будущем.
– Обязательно, – Наз безошибочно понял, что я имел в виду.
Я снова повернулся к Сэмюэлсу:
– Ну что ж… Наз проинформировал вас насчет того, что нам нужно?
– А как же. Вы мне хотите заплатить огромную сумму за советы, как инсценировать ограбление банка.
– Реконструировать, – сказал я, – да. Как, сможете нам помочь?
– Наверняка. Я недавно выступал в качестве консультанта в криминальном фильме. Но вы ведь не фильм снимаете?
– Нет, – сказал я. – Однозначно. Камер не будет – только реконструкторы, в действии.
– Но принцип такой же? Вы хотите инсценировать…
– Реконструировать, – поправил я его.
– Реконструировать, – продолжал он, – ограбление банка.
– Да, – сказал я, – верно. Но вплоть до мельчайших подробностей, таких, которые вам бы и в голову не пришло вставить в фильм. В кино есть только то, что попадает в камеру, – только фасад, столько, сколько надо, чтобы снаружи все выглядело правильно. Я хочу, чтобы все было правильно на самом деле. Досконально правильно, внутри.
– Для зрителей? – спросил он.
– Нет, – ответил я. – Для себя.
Сэмюэлс откинулся на стуле и нахмурил брови. Несколько секунд он молчал; потом спросил:
– Где?
– В складском здании возле Хитроу. Там мы воссоздадим банк, само помещение. Сделаем точную копию.
Пришел официант с напитками. Я наблюдал за тем, как он ставит их на стол. Непременно устрою какую-нибудь реконструкцию с ним, как только руки дойдут, решил я. Он снова отошел. Я откинулся на стуле, широко раскинул руки и обратился к Сэмюэлсу:
– Итак!
– Итак… – повторил он, ожидая дальнейшего разговора.
– Итак, расскажите мне про ограбления банков.
– О! Ну да; с чего же начать? – он взял другую хлебную палочку, положил перед собой. – Пожалуй, для ваших целей лучше будет, если я расскажу об их хореографии.
– Хореография? Как в балете?
– Да, вроде того. Кто где стоит, кто что делает и когда, как все двигаются – все это заранее расписано.
– Хореография, – сказал я. – Это хорошо, очень хорошо.
– Да, – согласился Наз. – Это очень хорошо.
– И притом, – продолжал Сэмюэлс, показав сперва на правый конец палочки, затем на левый: не только со стороны грабителей. Со стороны банка тоже.
– Как это? – спросил я. – Они же не знают, что должно произойти ограбление.
– А! – воскликнул Сэмюэлс. – Вот и неверно. Они не знают, когда оно должно произойти. Но пока существуют банки, будут и ограбления, это известно наверняка. Всех сотрудников банков основательно муштруют, чтобы к этому подготовить. Их действия четко запрограммированы. В каждом отделении даже вывешивают семь правил, так, чтобы всем сотрудникам было видно.
– Семь? – переспросил я.
– Первое: соблюдать спокойствие и не провоцировать грабителей. Второе: активировать сигнализационное устройство сразу же, как только это возможно будет сделать без риска. Третье: выдавать только требуемую сумму, обязательно вместе с «куклой».
– Что такое «кукла»?
– Это дополнительные деньги, которые всегда держат отдельно для передачи грабителям. Обычно они меченые, а иногда внутри бывает баллончик с чернилами, который где-то через час должен взорваться. Так вот, правило четвертое: не отвечать на звонки – если, конечно, они вам сами не велят. Пятое: не трогать записку с требованиями, если они ее вручат, и не прикасаться ни к чему из того, к чему прикасались они. Шестое: наблюдать за грабителями: голос, рост, лица, если на них нет масок. Седьмое: запомнить, в каком направлении они скрылись.
Он отпил вина, прежде чем продолжить:
– Так вот, с точки зрения грабителей важными являются первые три. Поведение сотрудников запрограммировано определенным образом, грабители это знают, сотрудники знают, что они знают, а грабители знают, что те знают, что они знают. Так что в идеальном варианте ограбление проходит по устойчивой схеме типа «действие-противодействие»: А совершает действие X, в ответ В совершает действие Y, тогда А совершает действие Z, и так и все взаимодействие разворачивается.
