Потом кэп утешал сеньориту, а я оттирал каждый пузырь. На каждом был крошечный Билли, весь в плесени, словно сыр. С тех пор я блюю с Камамбера и ненавижу Рокфор.
Что там бормочешь, Бенни? Рассказать про ту вещь? Давай сюда уши, приятель, и слушай тогда, хехе…
Лучше б не пили портвейн мертвеца — настоян на смерти он. Будь проклят тот день, когда за кормой остался Порто-Колом. Нас было тридцать крепких парней, теперь только я и кэп. Утро было так себе, без солнца, но без дождя. Портвейн с солониной ждал Марсель, брюнетка Лили — меня. В былое время, пред тем как лечь, снимал только лишь штаны. Теперь, когда заходим в Марсель, летит под кровать и костыль.
Живей скобли свинину, урод, иначе сожрут тебя, вместо свинины в яишню твой зад зажарю для кэпа я.
В Марселе стояли целых три дня — не было груза, хоть вой. На третий приперся седой арматор — воспрянули мы душой.
— Где капитан ваш, господа, мне яйца натер кошель. Работка есть для ваших клешней. Зовите его скорей!
— Тебе, Бен, уже рассказывал я, что бегал как горный козел. И в тот день в каюту к кэпу Джон первым влепил кулаком.
— Какого дьявола, я сплю! — дрожала от рева дверь.
— Сэр, арматор в атласных штанах, золотом вышит кошель!
— Заткнись, Джонатан! Захлопни пасть!
— Насрать на его штаны! Две шлюхи всю ночь не давали спать, а в полдень приперся ты.
Нежданно я вздрогнул, холод пронзил от шеи до ягодиц. То арматор, подкравшись с кормы, за шею меня схватил.
— Слушай, придурок, сейчас постель обделаешь ты свою, когда с матроса, что под рукой, я шкуру живьем спущу!
— Знаешь, Бен, я не робок совсем, но после этих слов, я полный сапог себе надул. Ужас стерпеть не смог.
Дверь распахнулась, в проеме — кэп, в руках абордажный тесак, но гость, меня толкнув вперед, сам отступил на шаг.
— Остынь, пенитель семи морей! Уж извини меня. — Есть срочный фрахт для шхуны твоей и для твоих ребят.
Поход не дальний, на месяц-два, а дальше решаешь сам. Туда и обратно без передряг, Африка — цель моя. Груза не будет, только я, выпивка да еда. Запомни: в свободный трюм загрузится доля твоя.
— Бушприт тебе в глотку! С чего бы я должен верить тебе? То, что там будет, знает лишь Бог, а что ты заплатишь теперь?
Ослабла хватка на шее моей, ее купец отпустил. Ноги совсем не держали меня, и я на задницу сел.
— Впустишь в каюту, обсудим куш, не впустишь — дальше пойду. Наш капитан тесак опустил и головой кивнул.
Ни жив ни мертв гляжу на купца, а он совсем без лица. Под шляпой стальная маска одна, в прорехах горят глаза.
Не я один увидел ее, в команде пошел слушок: проказа, мол, пришла на борт, и нам, видно, вышел срок.
Наутро боцман не встретил троих, исчезли и их рундуки.
— Крысы уже бегут с корабля, — нерадостно он пробасил.
Прошли Майорку и Гибралтар, в Атлантику Маска ведет. Чайки отстали, лишь альбатрос к Экватору с нами идет.
Море спокойно, ветер в корму, только тоска грызет. Все чуют — худо, быть беде, курносая нас зовет. Через неделю пришла с косой и четверо с нею ушли. В кровавом поносе и волдырях, отмучились быстро они.
— Послушай, Бен, сучий ты сын, где яйца? Плетей захотел! А я сейчас пожарю бекон, пока капитан не вскипел.
День на двадцатый мы встали на рейд. Из Африки жаром несет. Будто, там грешников в котлах варит нечистый народ. Наш пассажир, не чуя жары, укутанный в балахон, долго на берег смотрел в трубу, видно, искал чего.
Нам капитан приказал отдыхать, мол, завтра — тяжелый день. Велел приготовить анкер воды, жратвы матросов на семь.
После вахты пришли на бак по трубочке искурить. Там боцман мрачнее тучи сидит, курит, сопит и молчит.
— Ты, что не весел, Громила Джелл? — Кто-то из нас спросил. А он в ответ только сплюнул за борт и тихо так прошипел: «Знайте, куда нас Маска привел. Берег Скелетов тут. Там, за прибоем Смерть живет. Завтра узнаем, кто крут!»
Боцманский свист всех поднял чуть свет. Но выкрикнул он шестерых. Не знали тогда мы, вернемся когда, не всех застанем в живых. В шестерку счастливчиков я попал. Тогда еще с ногой. На веслах матросы, пассажир на носу, кэп на корме — рулевой.
До берега ялик шел быстро, легко и скоро дном заскрипел. Мы вышли на землю, и жуть взяла — кругом лишь песок и смерть. Она была тут везде и во всем. Скелеты и черепа. Где-то еще был виден камзол, но чаще — костей белизна. Среди костей часто золота блеск и всполохи ярких камней. У всех ребят загорелись глаза от этих сокровищ, хехе…
Отлив уносил волны в океан, и крикнул наш пассажир: «У вас сегодня есть два часа. Хватайте, что плохо лежит!». А сам с капитаном в дюны пошел, что высились где-то вдали. Меня нечистый попутал тогда — за ними следить решил.
За дюнами, прямо на скальном плато, башня стояла одна. Черные стены без бойниц строил сам Сатана! У стен ее ковер из костей и мертвая тишина, даже не слышен морской прибой, только скрипит земля.
Смотрю из-за дюны — Маска и кэп у башни стоят и ждут. Тут слышу: «Достаньте предмет, капитан, он есть наш заветный ключ!»
Кэп сунул руку в карман штанов и что-то достал, неспеша. В этот момент открылась дверь, за ней стоял Сатана.
Я думал, сейчас он их просто сожрет, случилось наоборот — Нечистый мгновенье стоял и исчез, а двое шагнули в проход.
Я быстро за ними, крадусь, не дышу. Змей проскользнул во тьму. Слышу, как кэп на Маску шипит: «Сейчас я тебя придушу! Сокровища где? Говори, колдун, алмазы и золото где? Не скажешь сейчас — брюхо вспорю дьяволу на десерт!»
А тот спокойно так говорит: «Пойдем, все увидишь сам». Он тенью за угол нырнул, следом за ним капитан.
Прошли недолго, увидели свет, неверный и неживой, такой как в пещере Порто-Колом, где Билл свой нашел покой. Светилась большая такая хрень, будто живой перламутр, а перед ней — на камне ларец. Открыт, словно ждал гостей.
— Эй, Джонатан, хватит сзади вонять, твой дух я чую давно. Иди, посмотри, что в этом ларце, но не хватай ничего! — Кэп дернул резко меня за камзол и подтолкнул вперед. Я заглянул в глубину ларца и понял, что Маска не врет.
Среди золотых монет и цепей каких только нет камней: алмазы со сливу, огромный сапфир. Я понял, что счастье есть.
— Все золото, камни — ваши друзья, мне нужен лишь синий кисет. — Маска засунул руку в ларец, достал небольшой кошель. Тут к нам, наконец, подошел капитан, в руках наваха блестит: «Что в кошельке? Говори, арматор, иначе убью, уж прости.»
— Немного металла, что есть у тебя, чтоб усмирить Сатану. И вылечить лепру, что гложет меня, увидишь ты сам, не вру.
Со звоном глухим фигурки зверей упали ему на ладонь. Я видел слона, свинью, крота и ящерку, вроде, тритон.
— Вот саламандра, теперь смотри, — и маску он снял с лица. Я чуть не сблевал, такого дерьма мне не забыть до конца. Нос провалился, лицо как у льва, кожа — будто кора.
Но вот проходит пара минут и стала она чиста.
Нос с горбинкой, морщины прошли, широко́ открылись глаза. Один — зеленый, другой — голубой, Сказки и чудеса!
Я замер, стою, хлебало раскрыв, в ногу кольнул капитан.
— Пора возвращаться на берег нам, бери ларец, Джонатан.
Из черной башни мы вышли на свет, боясь, что нас ждет Сатана. Но тихо вокруг, лишь ветер свистит, пот хлюпает в сапогах.
Ни криков чаек, лишь рокот волн и хруст истлевших костей. Вот ялик стоит, в нем вода, провиант, но нету наших друзей.
За лодкой, видим, мухи жужжат над чем-то темным в песке. Поддал сапогом, а это рука, только без пальцев совсем.
— Быстрее в ялик! — Кричит арматор и лодку толкает в прибой. А я и кэп в дюны пошли — вдруг есть еще кто живой.
В живых остался лишь плотник Бен, лицо исказилось от мук. Больше не плотничать ему — по локоть лишился рук.
— Убейте меня и бегите скорей! Здесь царствует Сатана. Он всех убил и руки объел, не хороните меня.
Кэп выстрелом муки его прекратил, и бросились к берегу мы, а вслед нам хихикал сам Сатана. Нет ничего страшней!
— Ну, все! Яишня готова вполне и запах совсем неплох, я к капитану поковылял, а ты подмети здесь пол. Не ной, если кэп сожрет яйца и тухлый бекон, я расскажу тебе еще, что было с нами потом.
— Слава Непту́ну! Все сожрал и рому налил глоток. Живей, Бенджамин, мою трубку неси и не забудь табачок!
В лодку сокровища побросав, мы в воду столкнули ял. Я и кэп за весла взялись, а Маска сел у руля. Но сколько б мы не тратили сил, волны несли назад. На дюнах дьявол сидел и ждал. Он не спешит никогда.
Молчанье нарушил наш арматор, он кэпу взглянул в глаза: «Какой предмет у Вас, капитан? Можете показать?»
Кэп бросил весло и достал предмет, устало пальцы разжав, Чайка лежала в его руке, а Дьявол сидел и ждал.
— Я знаю, что делает этот предмет, — тихо сказал арматор, — попробуйте вызвать ветер сюда, парусу дать напор. И ветер подул — жаркий, сильный, сухой. Мачта гнется, скрипит. Ялик рванул сквозь морской прибой. Дьявол, казалось, спит.
