El bandido, по роду своей криминальной деятельности, проявлял определенный интерес к пенитенциарным учреждениям и поэтому, был непрочь посетить бывшую «Бастилию» для самых отъявленных негодяев.
Петти Чарли было все равно, чем занять сегодняшнее утро. Ей было скучно, и она была готова на любые приключения.
Новый постоялец по фамилии Циглер, по-видимому, также был не намерен отказываться от экскурсии и когда к мотелю подъехал экскурсионный автобус, он первым направился к нему. Следом за ним потянулись гламурные японцы, мистер Виджэй со своей роковой супругой, набыченный el bandido и парочка скандальных коротышей. Последней в автобус зашла Петти Чарли.
После провонявшегося бытовыми отходами и бензином «фольксвагена» мистера Виджэя, чистый и комфортный Mercedes Sprinter показался Петти колесницей египетских фараонов. В нем могли свободно разместиться до двадцати пассажиров, а большие окна автобуса позволяли без осложнений обозревать скромные окрестности города и живописную панораму природы.
За рулем автобуса сидел чахлый долговязый водитель с лицом хронического алкоголика, уставшего от жизни за рулем. На нем была потрепанная майка «Misfits», унизанная множеством дешовых значков, замызганные джинсовые шорты и широполая панама, украшенная массонской звездой страны Советов. Рваные стоптанные кеды и синий галстук скаута дополняли его наряд, делая его самым нелепым водителем во всех штатах.
Но его «пункерская» унылая внешность разительно контрастировала с его голосом. Когда все пассажиры заняли свои места, водитель окинул салон цепким взглядом и веселым бодрым голосом заявил:
— Доброе утро, уважаемые пассажиры. Я рад вас приветствовать на борту моей малышки Мерседес и хотел бы пожелать вам приятного пути и удачной экскурсии. Просьба ко всем пристегнуть ремни и приготовится к взлету. Время нашего пути составит пятнадцать минут тридцать секунд. Если вдруг кому-то станет плохо, просьба открыть окно и воспользоваться специальным пакетом, который находится в кармане соседнего кресла.
— Если вдруг у вас начнутся непроизвольные роды, просьба не кричать и самостоятельно воспользоваться выходом через окно, ха-ха-ха! — решил съерничать по поводу забавного инструктажа коротыш Билл.
— А если вам вдруг станет скучно, просьба самостоятельно воспользоваться аптечкой, где вы можете найти презервативы и таблетку метамфетамина, ха-ха-ха! — подхватил с энтузиазмом эстафету глупых шуток, коротыш Тимм.
— Не смешно, — едва сдерживая улыбку, с напускной строгостью рыкнул водитель на покатывающихся от смеха «деловых коротышей».
— Смешно! — заразившись безумным смехом карликов, заржал, словно лошадь «новый миссия».
— Ты это, Джэк, хватит молоть всякую чепуху и давай уже заводи своей Superjet, — нахально тявкнул Билл на водителя.
— Да, и больше не пой за рулем, а то в прошлый раз одного пассажира вырвало от твоего тоскливого воя, — не желая отставать от своего братца в высказывании скабрезностей, добавил Тимм.
— Я виноват, что ли, что не всем нравится Nice Cave? — нисколько не обидевшись на колкие реплики коротышек, снисходительно пожал плечами Джэк.
— Nice Cave может кому-то и нравится, а вот те, кто его пытаются передразнивать, очень даже накаляют многих, — поразил очередной стрелой самолюбие Джэка вредоносный Билл.
Ничего не ответив на слова Билла, водитель завел автобус и, нажав на педаль, повел его на север по Main avenue.
Приняв во внимание критику рыжих братьев, Джэк не стал шокировать пассажиров своим душевыворачиваемым вокалом и включил магнитолу.
Когда салон наполнил щемящий размеренный мотив «Enjoy the silence», Петти Чарли вдруг почувствовала острый укол тоски в сердце. На ее глаза набежали слезы и чтобы не заплакать, она затаила дыхание.
Эта песня напомнила ей о тяжелых годах жизни в Финиксе, когда она, будучи пятнадцатилетней девчонкой, пыталась выжить и найти свое место в этом мире. Ее взгляд рассеянно блуждал по бесконечному частоколу деревьев, сквозь который пробивалось яркое летнее солнце. И она вспоминала о том, когда в последний раз слышала эту песню. Это было тысячу лет назад, и она едва ли сможет вспомнить все, что с ней тогда происходило. Целых шесть лет после побега из дома ее кидало, как жалкую щепку из крайности в крайность, которые едва не привели ее на самое дно. Вернее она уже была там, но ей неожиданно повезло. Ее спас Дэвид. Он вытащил ее из клоаки местного гетто и помог встать на ноги.
…Дэвид, Дэвид, хороший мальчик, который всегда готов был прийти ей на помощь в нужную минуту. Сколько расстройств и горя она принесла ему своим взбалмошенным характером и безобразными выходками. Но Дэвид все терпел и ждал. Ждал, когда она перестанет проказничать, успокоиться и полюбит его. Но Петти, вместо того, чтобы полюбить доброго ангела, обручилась с темным демоном. Видя счастье своей несложившейся подруги, Дэвид скромно отошел в сторону. Он просто устал ждать своего счастья. Но уходя, он попросил не забывать его и считать, как и прежде своим другом.
Прошел ровно год, после их последней встречи, но Петти так ни разу и не позвонила ему. Сначала она была целиком поглощена своим семейным счастьем, а потом раздавлена свалившимся горем. Муж, сначала показавшийся ей достойным человеком, оказался настоящим чудовищем и негодяем. Уже через полгода их совместной семейной жизни, муж стал поднимать на нее руку. Вернее он и до этого иногда причинял Петти физическую боль, но в основном это было связано с их интимной жизнью. Ее муж обладал ярко-выраженными садисткими наклонностями, утолить которые в мирной жизни ему было не так легко. Там, на войне, для него все было просто. Он был солдатом, наученным убивать, и вид крови помогал ему держать в руках свою сложную физиологию. Но, после увольнения в запас, ему стало значительно труднее прятать в себе лик изувера.
Петти познакомилась с будущим мужем в Лос-Анджелесе. Он был тогда безработным ветераном войны и жил на военное пособие. Роман между бывшим «морпехом» из Скид Роу и успешной красоткой из Брентвуда напоминал рождественскую сказку, что было не так далеко от истины. Они и вправду познакомились в дни празднования рождественских праздников и с тех пор уже не расставались друг с другом. На волне неожиданного счастья Петти не заметила, как от нее отвернулись богатые подруги и друзья и заметно забуксовали финансовые дела. Кажется, ее предостерегали от продолжения любовной связи с бывшим ветераном, но Петти едва ли обращала внимание на чьи-то тревожные советы. В то время для нее существовал только ее «медвежонок Барни» со смешной челкой и изумрудными глазами волшебника. Кроме него она никого не замечала вокруг себя и тем самым оттолкнула самых преданных своих друзей.
Последним, кто оставил Петти, был ее скромный рыцарь Дэвид. После его ухода, город для Петти, словно опустел и стал чужим. Она стала задыхаться от тесноты в клетке огромного мегаполиса.
Барни, ревновавший Петти к ее блестящему окружению, не раз просил ее переехать вместе с ним из Лос-Анджелеса в тихий Riverside, где он родился и вырос. И после месяца уговоров, Петти, наконец, согласилась оставить богатый особняк в Брентвуде и погрузив необходимые вещи в старенький фургон, отправилась со своим новым мужем в провинциальный Riverside.
Сначала все было хорошо. Они купили себе небольшой домик и стали планировать рождение ребенка. Петти, будучи коммуникабельной от природы, легко нашла общий язык с родителями Барни и даже иногда помогала своей свекрови на совместных домашних вечеринках и BBQ party.
Барни нашел зимой работу, устроившись автослесарем в местный автомобильный сервис, а Петти готовилась стать матерью. О прошлой жизни она почти не вспоминала, хотя иногда по ночам ее мучали кошмары, наполненные элементами гротеска и вещими предсказаниями.
В середине весны ее семейная идиллия закончилась трагедией. Барни плотно подсел на алкоголь и стал поколачивать свою беременную жену. Возможно, в этом была виновата сама Петти, с самого начала их отношений впустившая насилие в их интимную жизнь. Она не зря выбрала этого простого грубоватого солдата из череды своих многочисленных любовников. Барни совмещал в себе не только внешнюю мужественность и качества уверенного лидера, но и был предельно «брутален» в вопросах секса. Его сексуальная ненасытность и то, с каким неистовством он брал ее в постели, покорили Петти и сделали из нее послушную рабу своего господина. Он был капризен. Он был требователен и жесток. Он мог быть одновременно ласковым и шелковым, как дитя и в то же время мог причинить ей боль. И Петти нравилось, как он измывался над ней, стегая ее до изнеможения кожаной плетью, или же когда он привязывал ее к постели и до крови кусал ее роскошные бедра и наливную грудь. Она сходила с ума от бесконечного оргазма, когда ее повелитель резал ее белоснежное тело острой бритвой, а после с видом голодного изувера слизывал бегущую из ее ран кровь.
