«Нельзя было оставлять его одного».
Мэри, укравшая у Спауна маневренный байк, развернулась и понеслась к убежищу. Ехать до Исторического района — от силы час.
Открыв дверь гаража, она внимательно осмотрелась. Первые минуты прошли без особой волнительности.
— Стэн?
Потому что мстительница думала, что парень откликнется, но…
— Стэн?
Тишина не покидала автомастерскую. По первому взгляду, внутри не было и души. Но куда же в таком случае девался напарник? Раньше он всегда звонил, прежде чем отлучиться, а сейчас не отправил и банального SMS-сообщения.
«Стэн…»
Час назад.
Решив наведаться в «коморку» милой дочери, Джерси захватил с собой горсть «чеченцев». Непомерно злым, им не пришлось долго стучаться. Не спросив «кто там», парень отодвинул защелку и распахнул дверь.
— Черт! — крикнул он, увидев перед собой страшнющую предерзкую физиономию Джерси.
— Пропустишь? Обещаю, не буду изощряться в пытках… — в голосе недруга промелькнул плохо скрытый сарказм.
С недовольством помотав головами, преступники зашли внутрь.
— Не будем кругами, надеясь, что у одного из нас лопнут нервы — Баллук извлек из кармана пиджака ржавые плоскогубцы, — Начнем?
«Чечня держала» дергающегося Стэна, била ногами, когда тот пытался ускользнуть, а босс с присущим ему садизмом придумал наказание пострашнее смерти, и заявление о неизощренности пыток было своего рода маленькой издевкой.
— Пальчики, мальчики!
— А-а-а-а-а! — через минуту парень лишился безымянного на правой руке, затем — обоих мизинцев…
Несколько ударов по затылку вырубили юношу. Потом его разбудили… облив холодной водой из ведра.
— Что разлегся? Встань. Ты не в отеле!
И подняли…
Стэн был уже никаким, неспособным держаться на ногах самостоятельно. Окровавленные кисти рук и бледное от боли лицо — только набросок. Его ждала финальная версия рисунка.
Кулак от Джерси, впоследствии поврежденная челюсть — самое легкое из пережитых увечий.
Промаявшись с почти безжизненным телом, Баллук сказал…
— Надо заканчивать!
Чеченцы-мулаты придумали, как именно: один из них вручил боссу шотган, предложив отстрелять крысенышу пару конечностей, а потом уйти, не добив…
— Как вам?
— А что? Хорошая идея!
И убийцы загалдели от смеха…
Мэри Бэйл, чье жизненное повествование выглядело, как плохо нарубленный винегрет из событий, которые одно жутче другого, состоящих из ненормированных доз, включила свет и увидела умирающего, истекающего кровью друга. В «беседе» с Джерси Стэн лишился многого: дистальные части верхней конечности были раздроблены, отстрелены шотганом, стопы — тоже.
Но он все еще дышал, держался…
Для чего? Зачем он это делал? Почему отказывался уходить? Ведь легче быть мертвым, чем потерявшим конечности!
Чтобы сказать желаемое. Чтобы признаться перед тем, как уйти…
— Из меня выбивали информацию о том, где ты можешь быть… — каждое движение ротового отверстия отдавалось невыносимой болью, — Я всегда любил тебя…
После окончания деструктивных действий Джерси повернулся к полу-убитому и произнес с некоторым слабым сожалением:
— Ты мужественный, выносливый, раз не сдаешь своих даже ценой собственной шкуры — он сделал вдох, — Жаль, что мой брат не такой… — и грубо выдохнул.
Теперь, когда все самое важное сказано, можно было уйти…
Отвоевав свое, Стэн закрыл глаза и в последний раз пошевелил треснутой губой…
«Я буду хранить твои слова в памяти».
Пока ничего не планируя, Мэри накрыла умершего пледом и краем глаза увидела оставленное Джерси письмо. Буквы были наляпаны кровью Стэна.
Тhirst to see.
(Жажда увидеть тебя).
— Увидишь… — шепотом молвила Тень и отправила клок бумаги в мусорку.
Резиденция.
Фредди подошел к брату.
— Ты меня звал?
— С какой целью?
— Дать шанс искупить вину за ложь…
— Говори, что нужно. Я постараюсь исполнить твои пожелания…
— Дочка обязательно должна увидеться с отцом…
Джерси прохаживался по коридорам преступной базы, стуча ботинками, касаясь пальцами стен, будто смахивая несуществующую пыль…
— Как на этом свете, так и на другом…
Очередное, ничего не предвещающее утро в мраканском департаменте началось с привычной для копов суеты. В час дня пожаловали ребята из отдела пожарной безопасности для отсчета.
Заметив излишнюю бездельность среди сотрудников, Фрост напомнил, что звание офицер является самым младшим и что около девяноста процентов полицейских так и уходят с ним на пенсию. Удивительно, но это двусмысленное предупреждение не подняло моральный дух департамента.
К Пэксвеллу постучались.
— Войдите — сказал тот.
«Я до последнего не думал, что господин прокурор посмеет заявиться ко мне после выдвинутых против него обвинений».
В дверном проеме показалось сияющее от непонятной радости личико Кригера.
— Можно? — полюбопытствовал юрист…
В последнее время лейтенант относился к Фреду с неумеренным скептицизмом, но заставился пересмотреть собственную позицию.
Получив жестикулярное разрешение, постучалец присел на стул.
Первое, что он выпалил — здоровый комплимент хозяину кабинета.
— Гостеприимное отношение к странникам — очень хорошая и редко встречаемая черта, хочу я сказать.
— Ну, мое отношение к вам было изначально хорошее, господин прокурор, вы же знаете… Да и я бы не назвал вас странником.
— Знать-то знаю, но вот… эх! А что с ним сейчас? Доверие подорвалось из-за выпущенной на свет видеозаписи, где якобы моя сестра обвиняет меня в чудовищности?
— Я же тоже человек, не забывайте, и информационное поле одинаково воздействует на всех. Но в голове созревает вопрос… — Пэксвелл почесал прорезающуюся плешку, — Как вы допустили подобное? Как позволили себя оклеветать?
Фредди заморгал.
— История такая долгая, что рассказывать не хочется. Да и ничего интересного в ней нет.
Лейтенант попритормозил:
— Понимаю…
— Вы по какому делу зашли?
— Ах, да! Чуть не забыл. Кхм… — Кригер сценично прокашлялся, — Я хотел… — он уставился в потолок, прежде чем озвучить цель визита…
— Я вас слушаю.
«Он может раскусить. Ну, да ладно. Все равно согласится, а мне только это и надо».
— Вы не против поговорить со мной? Но только не здесь…
Пэксвелл любопытствующе пронаблюдал за нерешительными телодвижениями Кригера.
— Почему не здесь?
Тот выпустил крылатую фразу:
— У стен есть уши, скажем так… — а потом разъяснил, для чего озвучил фразу, которой обычно предостерегают собеседника о возможности подслушивания — выражение из пьесы Лопе де Вега «Валенсийские безумцы», — Камеры. За нами подглядывают… Лучше на улочке все обсудить.
Лейтенант согласился…
Коричневые ботинки Макса ступили на твердый асфальт. В этот миг, в это мгновение внимание бывалого копа живо переметнулось на выбежавших из черного фургона громил с пушками. Он даже не заметил плотоядной улыбки прокурора, просиявшей в момент, когда послышались первые выстрелы.
Не успев потянуться за глоком, Пэксвелл получил две пули — в плечо и в ногу, и упал. Бывалый не мог подняться, но зато видел все, что творится в округе: неизвестные налетчики вбежали в здание департамента и, судя по непрекращавшемуся грохоту, открыли огонь на поражение.
Проходившие мимо участка граждане побежали в страхе в разные стороны. Большинству гулявших в районе удалось спастись, но горсть прилично задетых и изрешеченных, рандомно раскиданных по территории тел, все же оставила эта пальба.
Лейтенант с содроганием следил за происходящим, чувствуя себя полной мразью из-за бессилия. И перестал захлебываться криком только тогда, когда огреб прикладом по голове…
Уолтер Бёрк, Бертранд Вильтон, Уильям Бриджерс и все-все-все полицейские, что находились внутри (а еще и гости из отдела пожарной безопасности), спали вечным сном в кровавых лужах. Каждый получил по обойме, стреляли в уже мертвых, стреляли долго, стреляли много…
Дрю, Мигеля и Эсмонда спасла феноменальная везучесть — отсутствие. Дэвид Блейк затаился на втором этаже, надежно спрятался в хранилище вещдоков, куда налетчики носу не сунули. Когда все поприутихло, полицейский выглянул в коридор.
«Боже мой».
Он стал искать выживших. Но, как будто назло, натыкался на трупы. Надежда угасала, уходила и потом, через какое-то время снова возвращалась…
«Кто бы помог, а? Кто бы помог…»
