— А ты что, плохо знаешь Безумного Джека, да? Ему всегда смешно то, что у других вызывают лишь дикую попобольку! Уа-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
— Вот скажи мне, с какого хрена мне убивать Спауна? Это ж твои проблемы? Да? Твои и только? Вот сам их и решай! А на деньги мне срать, они — лишь бумага, годная замена туалетной! Это тебе не наплевать на бумагу, потому что ты за нее держишься!
Джерси сложил руки крест-накрест и сделал деловецкий вид. Недоумение от реакции убер-шутника он скрыть не смог, как бы ни пытался…
— Надо же, до чего докатился мир. Первый раз вижу идиота, которому не нужны деньги…
А затем подумал:
«Хотя лохматый не идиот, но, как минимум, сорвавшийся с цепи бульдог. Или, проще сказать, душевнобольной, а больным не раскусить ценность денег и перспективы, какими они наделяют здоровых».
Джек поджал губы.
— Не любо — не кушаю. Какие могут быть вопросы вообще, когда речь идет о частных предпочтениях? О вкусах не спорят…
Антон Белов три часа ошивался возле входа в Wayne Enterprises. Не отходил дальше соседствующего здания школы художников, но соблюдал определенную дистанцию — старался держаться в стороне от охраны. В голове крутились неприятные воспоминания — последние часы до невольного участия в эксперименте.
Это и улыбающаяся морда коллеги по бизнесу.
— Неужто дето-ориентированных киношек насмотрелся? Запад, такой запад…
И голоса подручных Бориса…
— Картина Репина: Иван Грозный убивает своего сына!
И много других навязчивых отрывков…
— Даю час, подумаешь, примешь верное решение — будешь свободен. Нет — пеняй…
В комнату вломились подручные Джерси и оповестили о внеплановом появлении его делового партнера, по их словам, чем-то недовольного.
— Хорошо, мальчики, сейчас я приду… — прошипел Джерс, и перед тем, как покинуть комнату, снова обратился к Джеку, — А ты сиди и думай…
«Смертельно ошибочно оставлять меня одного» — думал Джек, обретя долгожданное, но временное спокойствие. В чем — в чем, а здесь он был полностью прав: гангстер только что допустил роковую ошибку, предоставив ему в распоряжение… целую комнату!
— Вот, держи дозированную вкусняшечку. На память от дядюшки Джека — хитрец со смущенным смешком пошарил по карманам и выудил слегка помятый блистер со всего одной таблеточкой, — Гарантирую, ты надолго запомнишь мой подарок… — и не простую таблеточку, а… — Навсегда… — содержащую чрезмерное количество веществ, которые допустимы лишь в малой концентрации.
Тем временем в коридоре кричал тот самый недовольный партнер Джеймса Баллука.
— Да пропустите вы меня, ё-моё! Не знаете, с кем связались! — Дмитрий Артемович, как и подобает «крутому русскому в Америке», вел себя нагло, чересчур по-хамски. Даже новый центр преступного сбора был для него очередным проходняком, где из беды выручают понты и угрозы.
«Босс» явился для выяснения обстоятельств. Но на Артемовича это не подействовало нисколь, теперь он уже понтовался перед Джерси.
— Ты мне немедленно все объяснишь! — дошло до того, что русский цепко ухватился руками за галстук Джерси и начал открыто угрожать, — А не то будешь иметь дело с моими предыдущими покровителями, понял, козел?
Подручные хотели было выпроводить русского наружу, но Баллук приостановил их.
— Все нормально. Отойдите…
— Что случилось, рассказывай? И не пыли. Нервы и так у всех на взводе, не только у тебя… — голос «босса» сохранился тихим, спокойным, уравновешенным…
Но по тенору Артемовича так не скажешь. Его голос был гневным, неистовым, яростным…
— Это я хочу спросить у тебя, что случилось! У тебя! Ты утверждал, с моим коллегой покончено, сказал, что Тоху отправят на опыты и никогда не выпустят. Никогда-никогда! А сегодня эта борзая сука звонит мне и знаешь, что говорит?
— Ну…
— Намекает на месть, на расплату. Говорит так, будто поменялся изнутри, из-за того, что каким-то раком выжил, а не сдох. Как это понимать? Скажи!
«Час от часу не легче» — вздохнул Джерси.
— Не могу ничего сказать, так как сам не знаю. Но я недавно заходил к нему, он был там…
— Да он звонил мне!
— Давай обсудим в другом месте…
Американец попросил русского пройти за ним, в место, где они смогут спокойно поговорить. Всю дорогу, что шли, второй кричал и донимал первого:
— Когда я работал с Борей такого говна, прости за выражение, не возникало. Так что если что и случится со мной, ты ответишь!
А когда они достигли пункта назначения — маленькой комнаты с одним окном — «Димон» подуспокоился… как только узрел сидящего там чудика, посмеивающегося х** его знает над чем.
Джек повернулся к вновь вошедшим.
— Ого-ого-ого, а вы случайно не эльфы из службы доставки подарков Санта-Клауса — толстого бородатого гнома?
Вошедшие не поняли столь дебильного юмора. Посмотрели друг на друга, а потом на «клоуна».
— Ха-ха!
Остолбенев от плохо принятой шутки, русский обратился к Баллуку:
— А это что еще за чудо?
Не успел босс мафии все растолковать, как Джек вскочил, выпрямился, поковырялся в носу и протянул руку для знакомства.
— Восьмое из чудес света! — шутник просканировал взглядом недоумевающего Капистралова, как и он его, — И я не город Петра! Это уже ко всяким там географам и краеведам обращайтесь…
— Сядь! — приказал Баллук, крикнул, как разгневанная математичка, а потом провел рукой по грубому от ожогов лбу, убрав выступившие испарины пота, — Это гнилая затея. Пойдем в другое место. Он не даст нормально поговорить… — преступник махнул рукой на Хэлвана.
Бандиты уже собирались «перекочевать» в другой кабинет, как неожиданно товарищу Капистралову приспичило взять в руки стакан и отхлебнуть сочка.
В итоге, «пилюльку», предназначенную для Баллука, принял другой человек.
Джек с сокрушительным разочарованием пронаблюдал, как русский глотает, как он потом еще раз глотает, как опустошает стакан и повторно наливает.
«Мда, лажанул ты, Джеки, ох, как лажанул. А почему б тебя за одну лажу не списать со счетов? Можно, да еще как можно. Списывают со счетов не только опасных типов и рядовых негодяев-устрашителей, но и командиров, полицейских, летчиков… Боже, да что я парюсь? Всех списывают.
Ты стареешь приятель. По тебе заметно, — пока Джек болтал сам с собой, «в мыслях», Джерси пытался откачать схватившегося за сердце, «быстро слившегося» понтореза Дмитрия Артемовича, — Ты очень стар, и когда конкретно прижмет, тебе никто руки не подаст. А почему, знаешь? Потому что ты коварная сволочь. А с коварными сволочами у цивилизованных людей разговор короткий. Они их просто не терпят. Можно пить вредный для желудка лимонад и писать после питья столько, сколько душеньке угодно. Но это, отнюдь, не сделает тебя хорошим человеком, а уж тем более ведущим ночного эфира или учителем танцев» — рассудительный процесс Джека Хэлвана оборвался на самом интересном месте из-за упавшего с грохотом Дмитрия Артемовича.
— Налажал…
Судя по посиневшим губам, высунутому языку и открытым глазам, «Димуля» «откинулся», от интоксикации…
Несмотря на предупредительную очень символичную стычку с отморозками, Фредди Кригер вернулся на работу — в славный департамент. Но теперь это был уже не тот невозмутимый сторонник правосудия, которого все знали: он изменился, став тихим, как мышь. Шел, оглядываясь по сторонам, периодически всматриваясь в недоверчивые лица сотрудников…
Даже Пэксвелл, ранее доверявший Фредди, почитавший Фредди, считавший Фредди одним из самых честных и порядочных людей на Земле, не подошел и поздороваться. Сделал вид, что не заметил…
— Ребята классно сыграли. Я засмотрелся, и главное, не заметил, что выпил столько, что просто… — а вот Фернок, обсуждавший с Дрю Вэйлондом и Мигелем вчерашний матч по регби, еще как заметил, засек глазами «крысу», — Ути-ути-пути, что, тебя кто-то обидел?
Лейтенант умело выражал презрение, по-актёрски: брови опущены, нос сморщен, нижняя губа приподнята и сомкнута с верхней губой, глаза косят. Ощущение, что он подавился и сплевывает.
Испытывая не меньшую неприязнь, Фредди смотрел на своего обидчика до поры, пока не скрылся за углом коридора.
Джерси проверил лабораторию. Мало сказать, что увиденное потрясло. Мозг упорно отказывался верить.
«Как?»
Капсула была разбита, приборы отключены, провода порваны, а тело… пропало.
Стараясь не падать духом, гангстер вернулся в резиденцию.
Дойдя до зала-резиденции, он сел за стол и стал прикидывать в уме… как дальше быть.
Его грызла мысль — вероятность участия брата в тайных направленных против него или без его согласия действиях.
