Он ушел в гостиную и стал осматривать многочисленный хлам, сваленный там. Печально было видеть, во что превратилась некогда роскошная квартира. Маргарет отрезала еще один кусок сыра и прошептала:
— Вы думаете, он что-то знает?
— Понятия не имею. Парень производит хорошее впечатление. По крайней мере вреда от него никакого. Посмотрим, как он отреагирует на видео. Наблюдайте за ним, когда начнется просмотр.
Он жадно схватил кусок сыра. В этот момент вернулся человек в халате.
— Привет, друзья. Развлекаетесь?
Халат широко распахнулся. Они оба удивленно уставились на обитателя квартиры. Скорее всего он сделал это не сознательно, а по неряшливости. Нетактично было бы заострять на этом внимание. Тем не менее теперь что-то настораживало их в человеке. Хозяин подошел к столу и взял нож у Маргарет. Какое-то время он держал руку девушки в своей, а потом надел ей на запястье что-то вроде браслета. Да это же наручники!
— Подождите минутку, насладитесь бокалом отличного лагера, — услышал он свою идиотскую фразу. Роняя изо рта сыр, вскочил на ноги. Человек пристегивал другую руку Маргарет к спинке стула. Он хотел вмешаться, однако хозяин сделал ему подножку и толкнул в грудь. Разбрасывая клочки бумаги и куски сыра, он повалился на пол.
— Вас мучает жажда! — неистово закричал он, испытывая горячее желание рекламировать свой товар. — Выпейте пива!
Попытался встать. Маргарет отчаянно нахваливала свои авторучки. «…Автоматически наполняющиеся баллончики…» Теперь человек в халате двигался быстро и уверенно. Пнул ногой сумку с видеокассетой, потянулся к его уху и сорвал нашивку. Он вновь почувствовал легкий укол и смог лишь выкрикнуть:
— Еще пива!
Потом все окутал сумрак иного мира за Прозрачным Барьером. Маргарет осталась по другую сторону, так как еще сохраняла нашивку. Его слова постепенно превратились в крик, слышимый лишь внутри головы. Так будет, пока он не вернется на свою родную улицу. И зачем только ему понадобилось покидать ее? Прошло совсем немного времени, и он увидел смутные очертания человека в халате, который как раз впускал в квартиру робота. Железные клещи схватили его за плечо, а хозяин ухмыльнулся и начал раздеваться. Робот потащил его прочь из комнаты. Он кричал — никто не слышал ни звука. Сопротивляться было бесполезно. Маргарет и видеокассета остались в квартире.
Совершено ограбление квартиры. Прибыла полиция. Четверо полицейских и собака. Трое совсем молодые — практически мальчишки. На ремнях висят гудящие и потрескивающие рации. Самый старший командовал, юнцы беспрекословно подчинялись его приказам. Собака тихо сидела на одном месте. Они спросили, какие вещи пропали. Мы отвечали, что толком пока не знаем — точно исчезли телевизор и факс. Один из них записывал показания. У него заметный тик, глаз постоянно дергается.
— Что еще украдено? — спросил старший полицейский.
Мы не знали. Вот тогда они и принесли небольшой контейнер без этикетки и принялись обрызгивать помещение. Правда, сначала натянули что-то вроде респиратора собаке на морду. Сами оставались без масок. Нам тоже не предложили никаких защитных средств. Беспокоились лишь о собаке.
— Отойдите в сторонку, — велели они.
Опрыскивали комнату по кругу, постепенно приближаясь к углам. Брызги попадали как на нас, так и на полицейских.
— Что это такое? — осведомились мы.
— Аэрозоль, — объяснил старший, — он делает пропавшие вещи видимыми.
Аэрозоль повис по всему дому словно затяжной дождь. Вскоре в разных местах проявились, слабо светясь, украденные грабителями вещи. Свечение по цвету напоминало окраску лосося. На столе обнаружился образ шкатулки, где хранились драгоценности, подаренные нам матерью Эдди. Нежно поблескивали образы телевизора и факса. На полках аэрозоль указал на отсутствие украденных плейера, фотоаппарата и пары запонок. От них исходило то же самое свечение. В спальне лежал вибратор Эдди, который светился как урановый стержень. Мы разбрелись по квартире в поисках вещей. Полицейский с тиком записывал появляющиеся предметы. Эдди назвала вибратор массажером. Собака в маске следила за происходящим слезящимися глазами. Я не чувствовал постороннего запаха.
— Как долго продолжается действие препарата? — спросили мы.
— Примерно один день, — ответил полицейский, обрызгивающий комнату. — Вы видите пропавшие вещи, но не можете ими пользоваться. На самом-то деле они исчезли.
— Попробуйте прикоснуться, — сказал старший, указывая на светящуюся шкатулку.
Мы попытались, но там ничего не было. Наши руки прошли через видимые, но отсутствующие объекты.
Они спросили о соседях. Мы ответили, что доверяем всем в доме. Полицейские осмотрели запасной пожарный выход. Собака чихнула. Они сделали несколько снимков. Похоже, грабители проникли через окно. Эдди положила книгу поверх светящегося вибратора на тумбочке возле кровати. Он все равно просвечивался, как бы вырисовываясь на фоне книги. Мы спросили, не хотят ли они осмотреть комнату на предмет отпечатков пальцев. Старший полицейский покачал головой.
— Злоумышленники были в перчатках, — сказал он.
— Откуда вы знаете? — спросили мы.
— Резиновые перчатки оставляют осадок в виде порошка, — ответил он. — Вот почему собака чихает.
— Ах так.
Полицейские продолжали фотографировать.
— Не хотите ли чего-нибудь выпить?
Старший отказался. Один из юнцов признался, что у него аллергия, такая же, как у собаки. Остальные полицейские рассмеялись. Эдди налила себе мартини. Полицейские пожали нам руки и удалились, оставив дежурный номер телефона. Шкатулка, запонки и прочие похищенные предметы все еще светились. Вдруг Эдди заметила, что полицейские оставили пульверизатор. Она взяла в руки баллончик и сказала:
— Не нравятся мне эти полицейские.
— Ты хочешь сказать, что они слишком молоды?
— Нет. Они всегда выглядят моложаво. Просто на улице это не так заметно. Там ты обращаешь внимание на форму, а в помещении становится ясно, что они едва достигли возраста, когда можно голосовать.
— Что ты собираешься делать с баллончиком? — спросил я.
Она вертела контейнер в руках.
— Ничего. А тебе полицейские не показались странными?
— Ты имеешь в виду того, который шепелявил?
— Он не шепелявил. У него дергался глаз.
— У одного из них тик, а еще один заикается. По-твоему, это странно?
Эдди продолжала рассматривать баллончик.
— Положи на место эту штуковину, — попросил я.
— Не беспокойся. Сама не знаю почему, но в них чувствуется что-то необычное. Как ты считаешь, они сами проявляют фотографии, Арон? Разве в полицейском участке есть специальная лаборатория?
— Вполне возможно.
— Думаешь, пропавшие вещи будут видны на снимках? Ну, те самые, которые выявил аэрозоль.
— Не исключено.
— Пусть спрей останется дома. Посмотрим, придут ли они за ним.
— Положи его на стол.
— Давай лучше спрячем баллончик подальше.
— Может быть, сейчас полицейские занимаются инвентаризацией в участке. Обнаружат пропажу и вернутся за ней.
— Так если мы спрячем…
— В таком случае у нас будет виноватый вид.
— Но мы же ничего не украли. Напротив — к нам залезли воры. Полицейские просто забыли здесь баллончик.
— Лучше все же положить его на стол.
— Интересно, опрыскивают ли они участок, выясняя, что у них пропало?
— И поскольку спрей у нас…
— Они никогда не узнают, что случилось!
Эдди пронзительно захохотала. Я тоже рассмеялся. Мы сидели на диване. Подвинулся к ней поближе, и мы веселились, как обезьяны в зоопарке. Потом я положил руку на баллончик.
— Дай его мне, — сказал я.
— Отпусти. — Она перестала смеяться и прижала к себе контейнер. Я тянул его в свою сторону, она — в свою. Мы боролись за спрей.
— Отдай, — настаивал я, а сам отпустил баллончик и начал щекотать Эдди. — Отдай, отдай, отдай!
Эдди изобразила на лице гримасу и отстранилась от меня.
— Не смешно, — заключила она.
— Полиция потеряла свой спрей! — воскликнул я, продолжая щекотать ее.
— Не смешно, не смешно.
Она шлепнула меня по рукам и встала.
— Ладно. Ты права. Совсем не смешно. Положи эту штуку на стол.
— Давай вернем ее. Ты же сам говорил.
— Я слишком устал. Пока спрячем. Вернем завтра.
— Хорошо. Я сама спрячу. Закрой глаза.
— Не хочу играть в прятки. Закроем спрей в каком-нибудь тайнике.
— К чему такой ажиотаж? Можно просто положить его на стол.
Она положила баллончик на стол рядом со светящейся шкатулкой.
— А вдруг кто-то еще проникнет в нашу квартиру и похитит его? Не исключено, что к нам ворвется полиция.
— Ты все усложняешь.
