Он встал, улыбнулся ей своими добрыми прищуренными глазами и пошел к выходу.
Забыв про компот, Марина проводила его фигуру долгим взглядом.
«Как все просто! – поразилась она. – Ведь действительно все держится на этом человеке. На простом рабочем. На его мозолистых руках…»
– Потому что мы с тобой за станком стоим… – прошептала она и вздрогнула. – Мы? Значит, и я! Я тоже?!
Она посмотрела на свои руки.
«Значит, и эти руки что-то могут? Не только давить на клитор, опрокидывать рюмки и воровать масло?»
Слезы задрожали у нее в глазах, столовая расплылась, но вдруг рядом раздался знакомый бодрый голос:
– А что ж ты в одиночестве обедаешь?
Она подняла голову. На соседний стул опустился Сергей Николаич:
– Постой… постой… это что такое?
Он озабоченно заглянул ей в лицо:
– Ты что? Не понравилось? Обидели?
Улыбаясь и быстро вытирая слезы, Марина замотала головой:
– Нет, нет, ну что ты. Все очень хорошо. Это я просто так…
– Ну, серьезно, ты скажи… – опять начал он, придвигаясь ближе, но Марина успокаивающе положила свою руку на его:
– Это я так, Сережа. Я… сегодня поняла, что еще что-то могу…
– Аааа… – облегченно вздохнул он и, улыбнувшись, налил себе полную тарелку борща. – Тогда понятно. Если так, то я рад за тебя. А можешь ты не что-то, а очень-очень много. Запомни…
Разломив хлеб, он стал быстро есть борщ.
– Бригада замечательная, – продолжала Марина, глядя, как ритмично двигаются его рельефные скулы. – Такие хорошие люди.
– Бригада что надо, – пробормотал он, не поднимая головы. – Одна из лучших. Кстати, в отделе кадров я договорился. Ты теперь – расточник. Пропуск у меня. Трудовую принесешь им на днях. В общем, ты теперь наша.
– Правда?! – вскрикнула Марина, заставив оглянуться людей за соседними столиками.
– Правда, правда, – усмехнулся он. – Только не кричи так, а то все подавятся.
– И что… и я теперь – рабочая?!
– Да, да…
Марина быстро наклонилась к нему и поцеловала в щеку.
Он оторопело отпрянул, засмеялся:
– Ты что… я же семейный человек… ну, ты даешь!
Она, не слушая его, покачала головой, вытерла слезы:
– Господи, как все хорошо…
Сергей Николаич отодвинул пустую тарелку:
– Только давай без «господи»…
– Конечно… – тихо улыбнулась она, глядя в широкое, залитое весенним солнцем окно столовой.
После обеда Марина работала так самозабвенно и старательно, что когда цеховские часы показали пять, она страшно удивилась мгновенно пролетевшему времени. Стало очень жалко прерываться, только что войдя во вкус и почувствовав станок.
Вздохнув, она нажала черную кнопку.
Володя уже обметал щеткой свой станок.
– Молодцом! – громко проговорил он, когда шум стих. – Работала по-ударному.
– Смеешься, – пробормотала Марина.
– Какой тут смех. Здорово работала.
Сзади подошел Соколов, дружески коснулся плеча:
– Как дела?
– Да вроде ничего…
– Ничего – пустое место. Сколько успела?
– Сейчас посчитаю.
Марина принялась считать уложенные рядами детали.
Их оказалось семьдесят две.
– И до обеда сколько? – спросил он.
– Сорок шесть.
Вынимая из кармана потертую книжицу, он удивленно качнул головой:
– Ух ты! Сто восемнадцать, значит?
– Да. Сто восемнадцать.
– А не загибаешь? – лукаво усмехнулся он.
– Ну что вы… – засмеялась Марина, – вон Володя подтвердит.
– Да шучу, шучу, – он стал записывать цифры в книжечку. – Молодец. Я думал, ты до ста не вытянешь. Объявляю устную благодарность. Обмети станок, и – до завтра, Марина Ивановна.
Марина сняла щетку с гвоздя.
Мимо прошел Сергеич, дружески помахал рукой.
– Салют стахановцу, – поднял сжатый кулак Соколов.
Марина обмела станок и повесила щетку на место. Подбежала Лена:
– Приветик! Сколько сделала?
– Всего – сто восемнадцать.
– Ну, ты герой! Иван Михалыч, вы мне завтра дайте новые очки, у моих ленточка лопнула.
– А ты что – зашить не можешь, егоза? – он повертел в руках защитные очки. – Тут трехминутное дело – зашить! Не выбрасывать же их.
– А нитка с иголкой?
– Принеси завтра и зашей.
– Ладно. Уговорили, – засмеялась она, схватила Марину за руку. – Пошли в душ! До свидания, Иван Михалыч! Володька, до завтра!
Весело смеясь, они побежали по коридору.
Душевая находилась прямо в раздевалке, – уютные, отгороженные цветным пластиком кабины были полны плещущихся, громко переговаривающихся женщин.
Марина вспомнила про маленький ключик, переданный ей в столовой Румянцевым вместе с пропуском, нашарила его в кармане комбинезона.
– У тебя какой номер шкафчика? – спросила Лена.
– Двести семьдесят третий.
– Почти рядом. Раздевайся, пошли водные процедуры принимать!
Вскоре они уже стояли в двух смежных кабинах под весело шипящими струями.
– Видишь, как уютненько у нас! – бормотала Лена, потряхивая мокрыми волосами. – Ты не бойся, мочи голову, у меня тут фен есть.
Марина с наслаждением подставляла лицо и плечи под струю:
– Как здорово. Не помню, когда последний раз вот в таком душе была.
– А дома у тебя нет, что ли?
– Ванна.
– Аааа. Ванна – это не по-нашенски. То ли дело – душ. У нас в общаге тоже есть душевые. Знаешь, как напряжение снимает…
– Ты в общежитии живешь?
– Ага. Я сама из Кировской области.
– Нравится здесь?
– Еще бы! Москва. И завод отличный. Одно удовольствие работать.
Когда они, стоя на Ленином губчатом коврике, вытирались пушистым махровым полотенцем, Лена спросила:
– Марин, а ты комсомолка?
– Да нет. Я уж выросла, – покраснела Марина.
– Ну, ничего. А ты не хочешь нам помочь стенгазету оформить?
– С удовольствием. А где вы оформлять будете?
– Да у нас в общежитии. А повесим завтра на заводе. Знаешь, у нас такие материалы злободневные – зачитаешься!
– А как называется стенгазета?
– «За ударный труд».
– Хорошее название, – Марина откинула свои роскошные волосы назад.
– Ты прямо русалка!
– Да ну… одна волокита с ними… стричься надо…
Рядом переодевались другие женщины. Раздевалка напоминала дружный, оживленно гудящий улей.
Подошла высокая девушка, уже переодевшаяся и застегивающая красивое кожаное пальто:
– Ну что, красавицы, будет завтра газета?
– Будет, будет, Зиночка! – замахала руками Лена. – Готовься к своей конференции, не беспокойся. Завтра повесим.
– Ну, не подведите. Перед литейщиками в грязь лицом чтобы не ударить.
– Не ударим. Ты с Мариной знакома?
– Почти, – улыбнулась девушка и протянула руку: – Зинаида Беркутова. Член бюро комсомола.
– Марина Алексеева.
– Ты еще комсомолка?
– К сожалению, нет. Но я хотела бы вам помочь.
– Это очень хорошо. Помоги девочкам. Я, к сожалению, не могу – скоро районная конференция, а мне доклад готовить.
– Зиночка, ну что ты оправдываешься! – воскликнула Лена. – Пиши доклад и ни о чем не беспокойся. Завтра будет газета.
– Ну, хорошо, – улыбнулась Зина, помахала девушкам и двинулась к двери. – Пока! До завтра.
Марина быстро натянула брюки, Лена надела свое голубенькое шерстяное платье, завязала пояс:
– Девчонка, что надо. Она в бюро по сектору печати. Ты еще нашего секретаря не видела – отличный парень. Петя Холмогоров. Он раньше на сборке работал, теперь – в литейный перешел. Ударник комтруда. А весельчак – удержу нет! Мы летом в поход двумя бригадами ходили – в Горки Ленинские. Так он так на гитаре играет, столько песен хороших знает!
Лена достала из своего шкафчика фен, протянула Марине:
– Там у раковин – розетка. Посушись, потом я…
Общежитие стояло совсем рядом – три остановки на трамвае, весело позванивающем на поворотах. Пятиэтажный дом приветливо распахнул свои стеклянные двери. Комната, где жила Лена, находилась на втором этаже. В ней уже оживленно сгрудились над двумя склеенными листами ватмана три девушки.
– Привет работникам печати! – крикнула Лена, открывая дверь. – Проходи, Марин… Познакомьтесь, девочки: Марина Алексеева, будет работать у нас в цехе. Сегодня первый день на заводе.
Девушки подняли головы, подошли к Марине:
– Зоя.
– Таня.
– Оля. Да мы ее видели…
Марина пожала их слегка запачканные гуашью руки.
– Девчонки, только мы страшно голодные… – Лена стала быстро раздеваться. – Сделали что-нибудь?
– Заголовок написали, – проговорила Оля, поправляя очки, – и Зойка текст отпечатала.
– Хорошо… Марин, вешай сюда…
– Там рыба жареная, чебуреки и чай, – кивнула Таня на стол.
– Живем! – засмеялась Лена. – Иди сюда, Марин.
Они сели за небольшой, но уютный столик, Лена поставила посередине еще теплую сковороду с рыбой, полила томатным соусом:
– Навались!
Ужин после полноценного рабочего дня показался Марине необычайно вкусным. Поглядывая на спорую работу девушек, она съела хрустящую рыбу, два сочных чебурека и выпила большую кружку чая со сгущенным молоком.
