так и останется в Америке.
– Что ж, надеюсь, вы правы.
– А я надеюсь, вы мне доверяете!
– О да! – улыбнулся миссионер. – Я вам доверяю!
Когда на следующий день они приехали в маленькую деревушку, то спросили, где можно найти старосту, и Уайтпэриш объяснил цель визита. Староста замялся:
– Я слышал о жителях больших городов, которые едут в эту страну через океан на работу, но не знаю, что с ними происходит по приезде и вернутся ли они когда-нибудь.
– Им хорошо платят, – заверил Уайтпэриш. – Некоторые остаются там, кто-то возвращается.
– Что это за железная дорога, о которой вы говорите? И что это за механизм, похожий на дракона, который мчится по ней? У нас такое в Китае есть?
– Нет.
– И эта штуковина работает?
– Да.
– А император или губернатор не будут возражать против того, чтобы китайцы вот так уехали?
– Мы не станем их спрашивать.
– У нас тут есть люди, которым нужны деньги, – признался староста. – Я созову деревенских.
Сесил Уайтпэриш объяснил жителям деревни, в чем заключается предложение Рида, и после этого в течение часа он переводил град их вопросов и ответы Рида. Когда они закончили около полудня, то он и Риды направились к следующей деревушке, пообещав вернуться на следующий день, чтобы забрать всех, кто пожелает поехать в Америку.
Ночь была теплой. Луна висела высоко в чистом небе над деревней. Мэйлин и Младший Сын прогулялись от дома к пруду, где немного постояли рядышком на мостике, тихонько беседуя.
– Я не хочу, чтобы ты уезжал, – призналась Мэйлин.
– Я тут подумал, что если возьму с собой одного из наших мальчиков, то через пару лет мы вернемся с кучей денег.
– Ты хочешь еще и одного из сыновей увезти?
– Два человека – два жалованья. Сначала я хотел взять Кафая, самого старшего, но, думаю, ему надо остаться тут и занять мое место. Возьму второго по старшинству. Ему уже шестнадцать, и он сильный. Он и сам хочет поехать. Ему эта поездка кажется большим приключением.
– Ты с ним уже говорил?
– Да, сегодня днем.
– А я и не знала.
– Мы беднеем с каждым годом. В прошлый раз, когда брат ездил в город, он просадил там огромную сумму. Даже мать не может его обуздать. Нужно что-то делать.
– Это ты должен быть главой семьи.
– Увы!
– Я бы хотела, чтобы он умер! – воскликнула она в отчаянии.
– Не говори так! – Младший Сын помолчал. – Все будет нормально. Вы с мамой сможете вести хозяйство.
Мэйлин разрыдалась:
– Мне будет так одиноко!
– Мне тоже.
– Луна почти полная, – произнесла она бесцветным голосом.
– Еще две ночи я дома, – ответил Младший Сын.
Она посмотрела на отражение луны в пруду. Вода была гладкой как стекло, но очертания луны были размыты ее слезами.
– Нужно вернуться, – сказал ее муж. – Все спят.
Она взяла его за руку в темноте:
– Пойдем.
На следующий день Сесил Уайтпэриш пребывал в довольно хорошем расположении духа. Накануне вечером ему удалось долго поговорить со старостой второй деревушки, добрым стариком. Он знал о боге тайпинов, но думал, что мятежники скорее стремились уничтожить маньчжуров, чем вершить добрые дела. Сесил смог многое объяснить ему об истинном Боге, и старик, казалось, был весьма впечатлен. Крошечный первый шаг, но он зародил надежду в сердце миссионера.
Рид завербовал там пятерых добровольцев, которые вместе с ними отправились в первую деревню, где их ждали еще пятеро. Один был коренастым мужчиной в сопровождении сына. Риду понравилась его внешность.
– Именно такого честного крестьянина мы и ищем, – заметил он.
Однако было грустно смотреть на его жену. Это была самая красивая женщина, которую он когда-либо встречал в этом регионе. Китайцы не любили демонстрировать свои эмоции прилюдно. Когда женщина прощалась со своим мужем, они почти не касались друг друга, но слезы ручьем струились по ее щекам. Она стояла в переулке в конце деревни, наблюдая за ними, пока они не скрылись из виду.
Обычно Шижун не принял бы во внимание такие запутанные отчеты. Якобы видели каких-то непонятных людей, которые направлялись вглубь материка. В одном отчете говорилось, что это были варвары, в другом – тайпины. Несомненно, содержание исказили при передаче. Они приходили из деревенек на побережье, где обычно было тихо. Он даже не инспектировал их пару лет.
Однако два соображения побудили Шижуна отправиться в путь с группой вооруженных всадников. Во-первых, больше делать все равно нечего. Во-вторых, если он хотел повышения, нужны были публичные проявления бдительности, какие-то деяния, которые губернатор мог упомянуть в своих депешах ко двору, чтобы привлечь внимание императора.
Там и правда могло быть что-то нечисто. Он сомневался, что в этом замешаны тайпины. Сейчас тайпины действовали далеко на севере, вокруг Нанкина. Местная триада? За последние годы недалеко от Гуанчжоу триады несколько раз нападали на маньчжурских чиновников, которые не пользовались популярностью у местных. Обычно триады не продвигались далеко вглубь страны, но Шижун предполагал, что это возможно. Или это как-то связано с хакка? Жители деревень хакка, с их большими круглыми домами, всегда недолюбливали соседних крестьян-ханьцев, а эта вражда могла вылиться в любые неприятности.
Одно было ясно: если возникнут проблемы, а он не проведет должным образом расследование и впоследствии будет обвинен, то можно проститься с мыслями о дальнейшей карьере.
Дело в том, что он никуда так и не двигался. Шижун оставался всего лишь окружным магистратом на уровне скромного седьмого ранга, ниже даже помощника заместителя префекта провинции. Его трижды переводили, но он так и не получил повышения. Да и губернатор провинции не проявлял к нему особого интереса. Даже верный слуга Сунь недавно покинул его, чтобы жить в покое, как истинный буддист.
А обязанностей у Шижуна было превеликое множество. Он не только председательствовал в суде, но и отвечал за управление всем округом.
Шижун ездил с инспекцией по городам и деревням. Он должен был знакомиться с местными торговцами и старостами деревень.
– Помните, что вы отец народа, – сказал Шижуну губернатор при первой встрече.
Другими словами, если что-то пойдет не так, виноват окажется именно он.
Шижун-то надеялся, что к этому времени уже станет заместителем префекта в пятом ранге. Но его кандидатура даже не рассматривалась. Он чувствовал себя одиноким. Нет, он не впал в немилость, его просто забыли.
Он знал это. И его жена тоже знала. Год назад Шижун попробовал перевезти сюда семью. Затея не увенчалась успехом. Жене не нравился влажный климат, она презирала кантонский диалект, который отказалась учить, настаивала, чтобы ей подавали лапшу вместо риса, и в целом давала понять ему и детям, что им тут не место.
– Я не понимаю, почему тебя не назначат на должность повыше. Уверена, когда мой отец был в твоем возрасте, у него как минимум был шестой ранг, – однажды заметила она.
Месяц назад Шижун предложил семье вернуться в его родовое гнездо:
– Тетушка слабеет. Она не справляется. Да и для детей там
