И таким холодом, таким отчуждением повеяло от его слов… Beдь раньше я его любил и гордился им… Но общественное мнение… Одним словом, отец меня как–то ловко разгипнотизировал и больше я Гелиных слов не слушал. Я еще встречался с ней. Но когда она снова в постели заговорила о «предках», я разозлился и ушел. Естественно, я сразу нашел другую. И как только закончился семестр, привез ее и познакомил с родителями, чтобы отец убедился в том, что я вылечился от первого шока и стал наконец мужчиной.
Альберт помолчал немного, потом спросил:
— А у тебя, Александр, как это было в первый раз?
— Да приблизительно так же. Сначала нас манят женщины легкого поведения, потом мы ищем лучших. — Александр помолчал, потом продолжил: — Однажды на теплоходе мы с ребятами гуляли. И мне подвернулась хорошенькая женщина. Настроение было замечательное. Я выпил за обедом и поднялся на палубу. А там в кресле сидит прелестная девочка, такой красоты, каких я еще не видел в своей жизни. Ей было лет восемь или девять. У нее были немыслимо золотые локоны, большие фиолетовые глаза, свежий алый, как малина, ротик… Я заговорил с ней и сказал, чтобы она побыстрее росла, я найду ее и женюсь на ней… А теперь вот думаю о ней, какой она стала?
— Ты прямо описал внешность моей племянницы, — сказал задумчиво Альберт. Но Саша, казалось, не слышал его. Он сказал:
— Надо будет спросить у Мориса о ней, чья она и сколько лет ей исполнилось сейчас. — И вдруг, не поворачивая головы, Саша сказал брату: — Отец к нам идет.
— Ты что же, спиной уже видишь — с удивлением спросил Альберт.
Гедеминов подошел к сыновьям. И поскольку он не сел к ним за стол, сыновьям пришлось тоже встать.
— Саша, как долго продлится ваш отпуск? — спросил он старшего сына.
— А что? Требуется моя помощь? — заинтересовался Саша.
— Да. Молодых лошадей привезли, их объездить надо и подготовить к скачкам. И добавил, обращаясь к младшему сыну: — А вы, Альберт,… когда будете в форме?
— Месяца через два, — ответил сын.
— Тогда все в порядке. Я участвую. И перехватив взгляд отца — тот смотрел на шрам на лице старшего сына — сказал:
— Это Саша из–за меня пострадал. Я был с женщиной и в большой опасности. Ребят моих захватили врасплох… Силы были неравные. Хорошо, Саша вовремя поспел… Но я, отец, навоевался. Перехожу на работу в дипломатический корпус.
— И я ухожу в отставку — произнес Саша.
Гедеминов посмотрел внимательно на старшего сына. Светловолосый, нежный юноша, любитель повоевать (себя проверить) остался в прошлом. Гедеминов, как в зеркале, видел в нем себя молодого. Тот же твердый взгляд, та же суровость в крупных чертах лица.
— Что вас Александр, подвигло на решение выйти в отставку? Шрам на лице отрезвил или жениться решили? — спросил он Сашу.
— Да, отец, пора мне уже остепениться. Невесту буду искать… — ответил сын. — И раньше я не мог выйти в отставку. Но… отец, у вас был враг в жизни? Ведь вы жили в такую сложную пору?
— Естественно, был. Конечно, недостойный, но под защитой сильной власти… Опасен он был.
— Вы его простили или как? — спросил Саша.
— Или как. Иначе я не мог поступить, — ответил Гедеминов.
— Когда меня еще на свете не было? — спросил Альберт
Отец посмотрел на него, но ничего не ответил. А Саша продолжил:
— И мой враг хотел достать меня. Но поскольку нас двоих с братом он не мог одолеть, решил нас разделить… расправиться для начала с Альбертом. Теперь, когда опасность позади, можно об этом говорить. Слава Богу, я интуитивно почувствовал, что Альберт в опасности. Впрочем, и он много раз меня выручал. А врага больше нет. Только память о себе моем на лице оставил. Но с этим жить можно…
— А мне твой шрам будет напоминать о том, что ты мне жизнь спас, — тихо добавил Альберт.
Саша поменял тему:
— Отец, я хотел бы открыть два семейных дела. Первое, парфюмерное, в память о моей матери, и второе — лошадей племенных хочу разводить. Вы поддержите мое начинание под общим названием «Гедеминов и сыновья»?
— И Николая надо приобщить к этому делу, — ответил отец. — Я предложил ему перебраться с семьей во Францию и жить в нашей усадьбе, как во времена моего брата Ильи. Свою миссию, вызволить мать из Союза, Эрика выполнила. Дела в Германии, как я понял, и без присутствия Николая идут хорошо. Супруга моя скучает без дочери и внучки…
— Замечательно, — обрадовался Альберт, — сестрица с племянницей будут жить с нами. Веселей будет.
Саша сказал:
— А я, отец, как раз хотел вас об этом попросить. Вы прочитали мои мысли. Теперь, думаю, навсегда поселюсь дома. Действительно, у нас в поместье скучновато без них.
Отец помолчал, потом повернулся лицом к Альберту:
— У вас, Альберт, впереди целая жизнь. И я рад тому решению, которое вы приняли. Но если вы встаете на дипломатическую стезю, не навредите той земле, которая прежде называлась Российской Империей, а теперь Советским Союзом.
Оба сына с удивлением посмотрели на отца.
— Да, — продолжал Гедеминов. — Я был противником переворота в 1917 году. Переворотов не должно быть. Страна должна переболеть и обновиться без вмешательства извне. Я слежу за политикой. Напрасно Советский Союз надрывается в гонке вооружений в соревновании с Америкой. Америка богатеет, потому что грабит весь мир. А Советский Союз расточает свои материальные и человеческие ресурсы и беднеет, влезая в долги. Мне видится в будущем развал страны. И это меня не радует. Если там снова случится переврот, чему способстует политика и Европы, и Америки, со дна поднимется самое омерзительное, что накопилось в том обществе. Причем уже имеющееся дерьмо останется на плаву. Оно не потопляемо. И если эту страну ждут новые потрясения… Не способствуйте этому, Альберт. Пусть совесть ваша будет чиста. Плохо станет такой большой стране, хуже станет и человечеству в целом.
— Отец, я обещаю вам быть разумным в политике, — пообещал Альберт.
— Хорошо, сын, что вы покинули «археологию», мать обрадуется. Она полагает, что охота за древними сокровищами становится для вас опасной. И еще, Альберт, подключите внутреннюю силу и ускорьте свое выздоровление.
Отец отошел к борту яхты и, сложив руки, смотрел на берег, на его красоты.
Братья снова сели за стол, и Альберт спросил старшего брата:
— Вот не пришел бы ты мне на выручку, и я оказался бы в гробу, как ты думаешь, что сказал бы отец?»
— Ясно что, — улыбнулся Саша. — Он сказал бы: «Альберт, у вас еще достаточно энергии, чтобы подняться из гроба». И братья рассмеялись. Тут к ним подошли Николай с Иваном и Валерием. Они сели играть в преферанс.
Через час Николай встал из–за стола и возмущенно сказал:
— Нет, это невозможно! Он все время выигрывает!
И недовольный пошел к Гедеминову, который уже присоединился к своему кружку.
— Что там у вас случилось, сын? — спросила Амалия.
Но Николай, глядя на Гедеминова, проворчал:
— Ловкий какой этот ваш левша! Вчера в бильярд у меня выиграл. И сегодня хоть бы поддался, все–таки я ему родственник.
— А–а–а! — догадалась мать и, глядя на Адель и князя Александра, сказала: — Николенька не в духе от того, что Эрика на вилле без него, да и мало ли кто там еще?
— Там чужих не будет. Охраняют твою жену и дочь, — успокоил Гедеминов Николая. Он уже знал, что тот ревнив и с этим уже ничего поделать было нельзя.
В это время доложили, что обед подан, и настроение Николая улучшилось. Поесть он любил.
Эрика, оставшись на вилле у Саши с дочерью одна, задумалась. Ей стало одиноко без Николая. Она посмотрела телевизор, послушала политиков и расстроилась, как в юности, когда радио все время кричало об угрозе атомной войны и она думала, что напрасно шить платье, если все равно будет война и ее убьют. Так же и теперь Эрика смотрела телевизор и думала, как хрупок этот мир, всегда с кем–либо из близких может что–нибудь случиться. И уже с нетерпением ждала и Николая, и мать, и родных. Она подумала о матери, которая жила только для семьи и потому всегда была любима мужем, и спросила себя: «Может мне действительно родить ребенка? Тогда Николай перестанет ревновать. Да и дочь так быстро подросла, что они с Николаем и не заметили».
Два года назад Николай, правда, намекнул ей на то, что он хочет ребенка. Эрика тогда не была к этому готова. Но теперь ей захотелось обновления. И она решила родить второго ребенка.
* * *
Ну вот, дорогой читатель, клонится к закату жизнь старшего поколения. В самом зените у Николая и Эрики. А чья–то еще только на заре. Наконец настало время познакомить вас с дочерью Эрики и Николая — Аделью маленькой.
Как вы уже знаете, Адели исполнилось шестнадцать лет. Юная княжна собирается стать дизайнером одежды и учиться в Париже. А сейчас она ждет встречи с родными. Адель спросила мать:
