ответственный за заболевание микробный агент – холерный вибрион. До этого открытия все великие умы были вынуждены прибегать к поэтическим интерпретациям, например, Шатобриан в «Замогильных записках» пишет: «Что это такое, холера? Быть может, это насекомые, которых мы проглатываем, и они пожирают нас изнутри? Что это за вооруженная косой огромная черная смерть, подобно одному из тех ужасных Идолов, коим поклоняются на берегах Ганга, преодолев горы и моря, явилась к берегам Сены на своей колеснице, чтобы раздавить нас ее коле- сами».
Холера – человеческая болезнь, исключительно человеческая: она не только исходит от человека, но и распространяется только в недрах социальной организации. Ее можно даже определить как болезнь историческую, поскольку появилась она в Месопотамии. Она возникает, если питьевая вода заражена нашими фекальными массами; диарейные испражнения, остающиеся в большом количестве на открытом воздухе, провоцируют распространение бактерий. Так в Бавеле сточные канавы отравляли каналы, из которых брали воду для питья рабы и солдаты. Эпидемии холеры начинаются при недостатке проточной и чистой воды, во время наводнений и войн, и распространяются из грязных и нездоровых поселений. Конец эпидемиям холеры тысячелетия спустя положил водоспуск!
Ныне нам известно, что человеческое тело в основном состоит из воды. Жидкость составляет 60 % его массы, а наиболее влажными органами являются легкие, кровь, мозг и мышцы.
Современная наука, с ее средствами и методиками, подтвердила правильность подхода Тибора. Во-первых, холера вызывает серьезное обезвоживание: следовательно, надо очень много пить. Во-вторых, для восстановления системы пищеварения необходимо обеспечивать организм цинком: питаясь одними злаками, рабочие страдали от дефицита цинка, который в достаточном количестве содержится в мясе.
Химические исследования доказали, что собачья слюна производит энзим, обладающий сильной заживляющей способностью. В известных случаях вылизывание сокращает бактериальное заражение. Если у ребенка из поселения было воспаление глаза, которое мешало ему видеть, вполне возможно, что Роко действительно его вылечил.
Пусть меня уличат в нескромности, но мне кажется, что в Стране Кротких вод я запомнился на долгие годы. Несколько десятилетий спустя и потом веками во всех месопотамских городах лекари выглядели именно так, как я, каким вошел в ворота Бавеля: лысыми, полностью обритыми и богато одетыми. Костюм делает врача, так что мой случайный наряд стал обязательной одеждой, которая внушала доверие. Что же до моего драгоценного Роко, то и он поразил умы. Гула – Богиня врачевания, «исцелительница человечества» и покровительница медиков – некогда изображалась с собакой. Чтобы получить от нее облегчение в страданиях или отблагодарить свою спасительницу, люди приносили в ее храмы каменные, бронзовые или терракотовые статуэтки собак. Эти святилища служили также местами ухода за страждущими: там верующих лечили травами и мазями, а также при помощи собак, по рецепту: «Собачий язык служит врачевателю». При некоторых храмах, как, например, при изинском, даже имелись псарни.
Криптография появилась одновременно с письменностью. Так же, как люди шептали, чтобы не быть услышанными всеми подряд, они искажали послания, чтобы их поняли только те, кому они адресованы. Шифрование обеспечивало необходимую безопасность. В Месопотамии, особенно в периоды войн, к нему прибегали цари и царицы. И сегодня методы, применяемые тогдашними писцами, не изменились: знак имеет значение, отличное от общепринятого. Как прежде, так и теперь, преобладают три приема: ребус, сдвиг и обозначение цифрами. Ребус играет фонетикой, используя знаки, которые, будучи произнесенными, составляют фразу, имеющую другой смысл. Сдвиг, часто называемый «кодом Цезаря», поскольку его нередко применял император Юлий Цезарь, состоит в том, чтобы брать знак, следующий за тем, который полагалось бы использовать, – при буквенном письме это несложно, но возможно так же и для клинописи, поскольку в ней имелись строгие предписанные упражнения, способствующие обучению и служившие образцом. И наконец цифровое обозначение предписывает замену знаков цифрами, при этом адресат имеет при себе табличку с подробностями системы кодирования.
Месилим описывал то, что греки потом назвали кометами, волосатыми звездами, – те небесные тела в орбите звезды, которые оставляют позади себя сверкающий след, вроде волнующихся на звездном ветру волос. Китайцы назвали их «звездами-гостьями», потому что они возникали в небе на время. Мне помнится, что Месилим предложил именно этот период: семьдесят шесть лет. Так что я испытал сильное волнение, когда спустя несколько тысячелетий были подтверждены предвидения одного молодого англичанина. Этот человек, переживший великую лондонскую чуму, а затем опустошительный пожар, наблюдал за небом, которое точно перед каждой катастрофой пересекали сенсационные кометы. Эдмунд Галлей был блестящим ученым с широким кругом интересов. В 1690 году он создал водолазный колокол, который позволил ему и его пятерым соратникам пять часов пробыть под водой. Он объяснил колебания стрелки компаса во время морских путешествий, изучил атмосферное движение пассатов, океанские течения и магнитные склонения. Он составил первую метеорологическую карту – предшественницу тех, что в XX и XXI веках появятся на мониторах. Ученик и друг Ньютона, он овладел теорией француза Кассини о периодическом возвращении комет. С невероятной кропотливостью он выявил все упоминания о кометах в истории человечества, выдвинул гипотезу, что некоторые появления соответствуют одной комете, а в 1705 году объявил пришествие той, которую уже наблюдал в 1682-м, под Рождество 1758 года, когда сам он уже достигнем возраста ста двух лет. Разумеется, умер он раньше, и на похоронах его прославляли как морского инженера, даже не упомянув написанных им работ по астрономии. Однако 25 декабря 1758 года точно в том месте, которое предсказал Галлей, была замечена комета. Беспристрастные астрономы признали его посмертное достижение и назвали ее кометой Галлея, впервые нарушив традицию давать звезде имя ее открывателя. Она возвращается каждые семьдесят шесть лет. В случае Месилима это так и осталось наблюдением. У Галлея – частично благодаря Ньютону – стало физической достоверностью.
В Месопотамии никто не видел разницы между астрологией и астрономией. Наблюдать явления, не связывая их с Богами, представлялось немыслимым: на земле, как на небе, все было столь же естественным, сколь божественным. Физический мир соответствовал миру метафизическому, неотделимому от него. Ныне явления немы, в то время они говорили. Если современный человек считает звезду объектом, для древнего она была знаком. Космос являл собой язык, малейшее событие содержало послание.
Наука о звездах изучала небесную письменность. Боги уведомляли нас, когда они выходили за рамки обыденности и решались на отклонение, создавая новую комету,
