— Я еду в Алору, у меня дела с тамошним алькальдом, рыцарем, из всех виденных мною, наиблагороднейшим и наидобродетельнейшим.
Харифа весьма обрадовалась, услышав это: все почитали алькальда как саму добродетель, и супруги были бы счастливы убедиться в истинности сего мнения, ибо от этого зависела их судьба.
— Поведайте же нам, что такого замечательного совершил ваш алькальд?
— Я знаю за ним множество превосходнейших поступков, но расскажу вам лишь об одном, и тогда вы все поймете. Рыцарь этот был первым алькальдом Антекеры, и там он долгое время был влюблен в одну очень красивую даму, которой он оказывал учтивейшие и любезнейшие знаки внимания, было бы слишком долго их перечислять; и хотя дама высоко ценила достоинства рыцаря, однако она страстно любила мужа и с поклонником своим обходилась весьма нелюбезно. Случилось так, что однажды после ужина дама с мужем спустились в сад, и муж держал на руке ястреба; он выпустил для него нескольких птиц, и те поспешно ринулись спасаться в заросли ежевики.
Однако ястреб настиг их со стремительностью стрелы и почти всех заклевал насмерть. Покормив ястреба, супруг вернулся к даме и сказал ей: «Ты видела, с какой ловкостью ястреб отрезал птицам путь к спасению и почти всех их истребил? Так вот, с такой же ловкостью и отвагой алькальд Алоры в сражениях с маврами настигает и истребляет своих врагов». Дама, притворившись, что не знает, о ком идет речь, стала расспрашивать мужа про алькальда. «Он самый храбрый и доблестный рыцарь изо всех мной встреченных доселе». И муж принялся превозносить до небес алькальда Алоры, так что дама почувствовала некоторую досаду из-за своей холодности к рыцарю и подумала про себя: «Как! В него влюбляются даже мужчины?! А я пренебрегаю им, зная, что он давно меня любит! Пожалуй, никто не осудил бы меня, ответь я на его любовь, коль мой супруг сам так мне его нахваливает». Назавтра муж дамы отлучился из города, и она, желая насладиться любовью храбрейшего из храбрейших, послала за ним служанку. Родриго де Нарваэс чуть не обезумел от счастья, хоть и с трудом в него верил, помня, как жестоко обращалась с ним его дама. Однако точно в назначенный час он явился на свидание в условленное место, где дама, ожидая его, поначалу раскаивалась в своем поступке и испытывала стыд при мысли, что влюбленный рыцарь все же добьется ее любви; размышляла она также о молве, что рано или поздно раскроет ее измену, страшилась мужской неверности и супружеской кары. Однако все эти сомнения, как бывает, лишь разжигали пламя ее любви, и она, преодолев их, встретила рыцаря ласково и завела с ним любовную беседу, в конце которой сказала: «Сеньор Родриго де Нарваэс, с этой минуты я буду вашей возлюбленной, но не благодарите меня за оказанную вам милость, ибо все ваши чувства и домогательства, искренние или притворные, не помогли бы вам завоевать меня; благодарите моего супруга: он столь щедро восхвалял вас, что внушил мне желание разделить вашу любовь». И она передала ему все похвалы мужа и добавила: «Поистине, сеньор, вы обязаны моему мужу больше, чем он вам». Слова ее повергли Родриго де Нарваэса в смятение, и он горько раскаялся в том, что едва не причинил зла человеку, который мнил его образцом добродетели. И тогда он сказал даме: «Госпожа, я люблю вас всем сердцем, и для меня нет выше счастья, чем быть любимым вами, но Господь по праву покарал бы меня, когда бы я нанес оскорбление вашему супругу, питающему ко мне столь пылкую дружбу. Отныне я стану заботиться о чести вашего мужа, как о своей собственной, ибо лишь этим я могу отплатить ему за все его добрые слова». И, покинув даму, Родриго де Нарваэс вернулся в замок Алоры. Дама, по всей вероятности, была сконфужена таким оборотом, но, как мне представляется, рыцарь поступил истинно по-рыцарски, преодолев во имя чести собственную страсть.
Абенсеррах и его супруга с большим любопытством выслушали рассказанную историю, и супруг заметил, что и вправду вряд ли можно встретить подобную добродетель в мужчине. Однако Харифа возразила:
— Нет, я бы не желала видеть моего рыцаря столь добродетельным; похоже, что Родриго де Нарваэс мало любил свою даму, коль поспешил покинуть ее, и честь мужа оказалась для него дороже красоты жены. И она не преминула намекнуть собственному супругу, что его добродетели ей милее.
Вскоре они доехали до крепости и постучались в ворота. Стража, предупрежденная алькальдом, отворила им, и один из стражников отправился к алькальду и доложил;
— Сеньор, в крепость прибыл побежденный тобой мавр и с ним прекрасная дама.
Сердце подсказало алькальду, что прекрасная дама — возлюбленная Абенсерраха, и он поспешил к ним навстречу. Абенсеррах, взяв жену за руку, произнес:
— Родриго де Нарваэс, убедись, сколь ревностно я выполнил данное тебе слово: я обещал тебе вернуть одного пленника, а возвращаю двоих, хотя и одного из них довольно, чтобы победить многих. Взгляни на мою супругу и суди сам, напрасны ли были мои страдания. Прими нас обоих, в твоей власти и моя жена, и моя честь.
Радость Родриго де Нарваэса при виде их была безмерна, и он сказал, обращаясь к даме:
— Я не знаю, кто из вас двоих принес большую жертву, но я высоко ее ценю. Располагайтесь в отведенных вам покоях и чувствуйте себя как в собственном доме.
И они отправились в приготовленные для них покои, где их ждал ужин, но они лишь в малой мере могли оценить поданные яства, поскольку устали с дороги. Алькальд спросил у Абенсерраха:
— А как твои раны? Не страдаешь ли ты от них?
— Да, в дороге, воспалились и причиняют мне боль.
Прекрасная Харифа воскликнула, обеспокоенная:
— Как же так, господин мой! Ты ранен, а я об этом не знаю!
— Госпожа моя! Кому удалось залечить раны, нанесенные любовью, не станет обращать внимания на другие, но сознаюсь тебе, что в схватке с доблестными рыцарями я получил легкие ранения и, поскольку не мог заняться ими, они меня беспокоят.
— Тебе нужно лечь в постель, — сказал алькальд, — а я пришлю вам нашего лекаря.
Прекрасная Харифа, крайне встревоженная, помогла мужу раздеться, а пришедший лекарь, осмотрев его, успокоил их, сказав, что нет ничего опасного. А после того как лекарь смазал раны целебным бальзамом, боль отпустила Абенсерраха, и через три дня он уже был здоров.
Однажды после трапезы в обществе Родриго де Нарваэса Абенсеррах обратился к нему со следующими словами:
— Родриго де Нарваэс! Зная твою проницательность, я уверен, что ты о многом догадываешься, и надеюсь, что ты сможешь помочь нам в нашем нелегком положении. Прекрасная Харифа, моя супруга и госпожа, не осмелилась остаться в Койне, опасаясь гнева своего родителя; она и теперь страшится, что отец не простит ей ее замужества и покушения на его достояние. Я знаю, как любит тебя наш эмир, хотя ты и не нашей веры, и я прошу тебя обратиться к нему за содействием, но так, чтобы отцу Харифы не было о том известно и чтобы все разрешилось как бы волею судьбы.
Алькальд ответил:
— Не огорчайся, я обещаю сделать все, что в моих силах.
И, взяв чернила и бумагу, он написал письмо эмиру, в котором говорилось:
«От Родриго де Нарваэса, алькальда Алоры, — эмиру Гранады
Высокочтимый и могущественный эмир! Родриго де Нарваэс, алькальд Алоры, всегда готовый к услугам, целует твои руки и обращается к тебе с нижайшей просьбой. Абенсеррах Абиндарраэс, юноша, родившийся в Гранаде и воспитанный в Картаме в доме алькальда, полюбил его дочь, прекрасную Харифу. Как раз в ту пору ты, желая вознаградить заслуги алькальда, переместил его в Койн. Влюбленные дали друг другу слово стать мужем и женой. В отсутствие отца Харифа вызвала к себе жениха, и он отправился в крепость, но по дороге был встречен мною и моими рыцарями. В завязавшейся схватке, где он проявил чудеса храбрости, мне удалось победить его, и он стал моим пленником. В отчаянии он поведал мне свою историю и умолил отпустить его на два дня, дабы он мог явиться по зову своей нареченной, после чего обещал вновь отдать себя в мои руки. Так он утратил свободу, но обрел верную супругу, прибывшую вместе с ним в крепость, где они оба теперь в моей власти. Заклинаю тебя, да не оскорбит твой слух имя Абенсерраха, я знаю, что ни он, ни его отец не повинны в заговоре против тебя: сама их жизнь тому свидетельство. И потому умоляю тебя разделить со мной заботы о судьбе этих несчастных. Я не возьму с них выкупа и отпущу их домой, но лишь ты можешь способствовать тому, чтобы ее отец простил их и принял как подобает. Сие благодеяние умножит твое величие, на могуществе коего зиждятся все мои надежды».
Закончив послание, алькальд поручил одному из своих дворян доставить его эмиру, что тот и исполнил. Эмир был рад письму алькальда, ибо Родриго де Нарваэс, единственный из всех христиан, внушал ему уважение доблестью и благородством. Прочитав его послание, эмир обратил взгляд на алькальда Койна, находившегося здесь же, и, подозвав его, сказал:
