затем ради ее поисков мнимым Нарам-Сином? А она разве не перерядилась в Сару, чтобы выйти замуж за вождя евреев? Аврам явил прозорливость, переименовав себя и супругу: этим он открыл новую эпоху. С началом христианства человек, входящий в религиозную общность, оставляет прежнее имя и берет новое. Как же мы пришли к забвению основополагающей силы имен? Этим озаботился век прогресса. Философы XVIII века, торопясь вычистить следы мракобесия, предрассудки и суеверия, полагались лишь на разум. Интеллект вытеснил все иррациональное. К несчастью, дело зашло слишком далеко. Человеческий ум не сводится к рассудку, он воспринимает сигналы тела, сердца, воображения, мечты, чувствительности, влияний, инстинктов, побуждений. Ум, слыша лишь голос рассудка, перестает быть умным. Желая положить конец вербальной онтологии, век Просвещения пренебрег символами. Нужны были противники идей Просвещения, чтобы заподозрить, уже в XX веке, возможность воспроизводства словом. Теоретики бессознательного, этой потайной части психики, обнаружили то, что было всегда известно: австрияк Фрейд и француз Лакан показали, как на их современников влияют фамилии и имена. Впрочем, большинство людей нашего времени упорно считают такие представления анекдотичными и смеются над этими работами. Странности истории: мудрые идеи умирают, затем возрождаются. Лишь поэты и рассказчики хранят эту память: романист знает, как важно дать персонажу правильное имя…
Отсылка к Торе («Лех леха» буквально значит «Иди к себе»); отголоски находим в Библии (Быт. 12: 1, 22: 2). – Примеч. перев.
Изначально слово «еврей», «hébreu», не было самоназванием: оно было придумано другими народами, чтобы отметить чужаков. Оно происходит от слова, которое использовали шумеры, аккадцы и египтяне: «apirou», означавшего «пыльные»; оно имело явную уничижительную окраску, смешивая и степных кочевников, и нищих, и грабителей, и наемников, и беглых рабов. Не отсылая к определенной этнической или религиозной группе, оно означало маргиналов, тех, кто не сумел приспособиться к городской жизни. Слово было подхвачено ивритом и в нем означает, согласно семитской этимологии, «тех, кто проходит», «тех, кто из-за реки». Это наименование говорит о том, что евреи не сами о себе так думали, но подхватили взгляд со стороны на кочевников северо-запада Месопотамии. В Библии оно употребляется нечасто и обычно появляется, когда об израильтянах говорится как о чужестранцах, оказавшихся в ненадежной ситуации.
На сей раз человечество запомнило мои советы, и они были отражены в священных текстах. У евреев, как указывает Книга Бытия (17: 12), обрезание практикуется на восьмой день. У мусульман, для которых обрезание принадлежит, согласно Пророку, к пяти правилам здоровой природы вместе с «выбриванием лобка, стрижкой усов, обрезкой ногтей и бритьем подмышек», эту операцию делают младенцу на седьмой день или чуть позднее; в маликитской школе ее делают много позже, когда ребенок получает доступ к молитве, между семью и десятью годами. А верования народов Африки и Океании, исповедующих анимизм, предписывают делать обрезание, когда тело подростка уже сформировалось, между двенадцатью и семнадцатью годами.
Астрология изучала все небо, не только звезды, кометы и затмения, но также облака, ветры, дожди и снег. Метеорологию и астрономию смешивали – в лучшем случае различали дневную и ночную астрономию. Точкой отсчета была не высшая точка, а низшая; большое внимание уделяли восходу и заходу звезд. Понадобилось изобретение в XVII веке телескопа, чтобы точка отсчета для наблюдателя переместилась от горизонта к зениту.
С тех пор как житель Месопотамии приобщился к письменности, он читал повсюду: он читал по небу, он читал по внутренностям. Как и небесный свод, печень животного несет послание Богов, но нужно его расшифровать. Основной ключ для этого прочтения давала гепатоскопия, ее практиковали во всякий час дня и ночи. Согласно ритуалу приносили в жертву ягненка и вопрошали Божество: внутренности давали предзнаменование, благоприятное или зловещее; особенно ценной была печень, вместилище жизни и крови. Чтобы научиться размечать ее зоны, гаруспик упражнялся на глиняных или бронзовых моделях печени. Финикийцы, греки, этруски и римляне продолжили эту практику. Отголоском месопотамских обычаев звучат слова Платона в трактате «Тимей»: он говорит о печени как о «зеркале, которое улавливает впечатления и являет зрительные образы». Платон уточняет в отношении гаруспиков: «Иногда их называют прорицателями. Это полное непонимание того, что они толкователи таинственных слов и образов, но не прорицатели. Лучше всего их называть пророками явлений, постигнутых гаданием». Гепатоскопия не соперничала с астрологией, она ее дополняла: подтверждала или опровергала прочитанные на небе знаки.
Бог Уту стал знаменитым Шамашем в аккадском пантеоне Богов.
Цилиндрическая печать была в бешеной моде многие тысячелетия. Она представляла собой большой цилиндрический камень с врезанным изображением. Когда его прокатывали по свежей глине, он оставлял отпечаток – изображение божественной сцены, к примеру, или вереницы животных. Если изначально она позволяла опечатать сосуд с содержимым или дверь, то позднее стала подписью: ее оттиск свидетельствовал о подлинности таблички. Некоторые властители, не умевшие писать, таким образом могли поставить свою подпись.
Кубаба имела цилиндрическую печать из хризотила, она носила ее на себе как драгоценный кулон, а у Хуннувы была своя печать, из гематита, которую он пришпиливал к тунике.
Когда для записей стали использовать папирус, а затем пергамент, на смену цилиндрической печати пришла плоская.
Думаю, что именно в Стране Кротких вод начались мистические боли в шее. Чтобы постичь Бога, люди задирали голову. Во времена моих предков Божества, Духи, Души и Демоны жили повсюду. В Месопотамии Боги уже не обитали среди нас, они перебрались на небо. С тех пор, чтобы их разглядеть, расспросить и выслушать, люди закидывали голову. В ясные ночи, когда звезды становились чище и ближе, поведение бескрылых двуногих существ менялось; рассказывали, что Месилиму случалось падать в колодец, когда он вышагивал, уставившись в небеса.
Со времен Бавеля небо навсегда превратилось в Небо, обитель Богов. Сокращение мускулов шеи обозначило разрыв с животным миром: вера приняла вертикальное положение. Колонны и башни – а с течением веков еще и базилики, соборы, колокольни и минареты, – задуманные, чтобы приблизиться к божественному, лишь усилили эти мистические шейные боли.
История повторяется. Несколько тысячелетий спустя я предавался пикантной беседе с пухленькой, живой, обворожительной женщиной во время приема в замке Гриньян. Признаю, что волны аромата, подымавшиеся от лавандовых полей, немного кружили мне голову, а
