признаюсь, капитан меня удивил: в нашу последнюю встречу он был вполне сговорчив и даже весьма кроток. Помнится, он сказал так: “Что от меня требуется?”
– О боже! – Миссис Бернэм прижала ладони к щекам. – Не могу поверить, что вы столь безжалостны, столь бессердечны, мистер Рейд!
– Но это всецело ваша заслуга, миссис Бернэм, – парировал Захарий. – Именно вы обучали меня жестокости, а я, знаете ли, способный ученик.
Мадам покачнулась и, ухватившись за планшир, послала умоляющий взгляд:
– Мистер Рейд, вы должны освободить его от этой ужасной сделки.
– Сожалею, но от меня уже ничего не зависит. Теперь капитаном занимается ваш муж. Моей задачей было лишь захомутать его.
– Бедный, бедный Невилл! – Миссис Бернэм сглотнула рыдание. – Всего превыше он ценит честь, для него нет ничего страшнее, чем потерять ее.
– Ох, не сказал бы. Для него, да и для вас все обернется куда как хуже, коль мистер Бернэм прознает о ваших шалостях. – Захарий поскреб щеку. – А ему всего-то и надо, как перемолвиться с тем хавильдаром, от которого я все узнал. Наверное, будет нетрудно устроить их встречу.
– Вы этого не сделаете!
– Уж это зависит только от вас. – Захарий разглядывал свои ногти.
– Что вы имеете в виду?
– Я надеюсь, вы не забыли о некогда обещанной ночи любви перед нашим расставанием, – тихо сказал Захарий. – По-моему, пора сдержать свое слово.
– Но… мистер… Рейд… – по слогам прошептала мадам, словно впервые произнося его имя. – Как можно этого требовать после всего, что вы сказали? Это немыслимо… невообразимо… Совершенно невозможно…
– Вполне возможно, миссис Бернэм. И вы это сделаете. Если капитан Ми приносит маленькую жертву на алтарь любви, почему бы и вам не последовать его примеру?
Миссис Бернэм обеими руками вцепилась в поручень, словно опасаясь упасть за борт.
– Что с вами стало, мистер Рейд? – чуть слышно проговорила она. – В кого вы превратились?
Захарий не замедлил с ответом:
– В того, кем вы желали меня видеть. Вы хотели, чтобы я стал современным, верно? И вот он я нынешний: человек безудержных желаний, которому неведомо слово “довольно”. Всякий, кто стоит на пути моих желаний, враг моей свободы, и его ждет соответствующее обращение.
Миссис Бернэм беззвучно плакала.
– Мистер Рейд… Захарий… разве так можно? Ваше требование бесчеловечно… Только дьявол, чудовище измыслит подобное… Неужели вы стали таким…
– Благодарите себя, миссис Бернэм. Не ваша ли это заслуга? Вы сами решили, что меня надо переделать по просвещенному образцу. Может, для нас обоих было бы лучше, если б вы оставили того работягу прозябать в непроглядном мраке, но вы своими руками вытащили его на свет божий, и теперь уже поздно что-либо менять. – Захарий смолк, глядя на темнеющее небо – туч еще не было, но ветер усилился. – Полагаю, вы знаете, что надвигается шторм. Как только он минует, я устрою наше свидание. Не беспокойтесь, все меры предосторожности будут соблюдены. А пока что поберегите себя – стихия, похоже, разыграется не на шутку. Хорошо, что вы сойдете на берег. В шторм корабль – не место для сухопутных крыс, в укрытии вам будет безопасно.
– Не тревожьтесь о моей безопасности, мистер Рейд. – Мадам отвернулась. – Вы же знаете, я смогу о себе позаботиться.
Вечером пришло сообщение, что шесть миллионов серебряных долларов наконец-то выплачены, деньги доставлены и хранятся на “Бленхейме”.
Все четыре бастиона накрыло волной облегчения, впервые за долгое время Кесри спал крепко.
Однако спозаранку кто-то заорал ему в ухо:
– Хавильдар-саиб, утхо, просыпайтесь!
Еще только забрезжил рассвет, но капитан Ми, сказал вестовой, ожидает хавильдара в башне. Кесри торопливо натянул свежевыстиранную сорочку и красный мундир. Жара с духотой даже не думали спадать, и в башню он поднялся весь мокрый от пота, рубашка его противно липла к телу. С капитана тоже лило.
– Нам уготована очередная парилка, – сказал он, промокая лицо.
И все же нынче что-то изменилось: неподвижный воздух уподобился гнету, смолкли птицы и стрекот цикад, а горизонт на юге измарали иссиня-черные тучи.
– Похоже, сегодня грянет буря, сэр, – поделился предчувствием Кесри.
– Думаешь?
– Так точно, мощный ураган.
– Хуже времени не выбрать. Глянь-ка. – Капитан показал на подножие холма.
Рисовые поля на подступах к бастионам вновь кишели народом, только уже не беженцами, устремлявшимися на север, а вооруженными людьми. Откуда же их столько взялось всего за ночь?
– Армейские части, сэр?
– Нет, возможно, резервисты, но никак не регулярные войска.
Одолжившись у капитана биноклем, Кесри разглядел молодых парней вроде тех, что встречали фуражиров на входе в деревню, но только теперь их было намного, едва ли не в сотни раз, больше.
Вскоре капитана вызвали на совещание в штабе. Вернувшись, он сообщил: командование сочло необходимым что-то предпринять и для начала направило мандаринам требование убрать толпы перед бастионами.
Посланный переводчик вскоре доставил ответ: власти тоже встревожены, поскольку не имеют никакого отношения к стихийному сборищу крестьян и сами его весьма опасаются.
– Что ж, коль мандарины не в силах выдворить эту шушеру, – сказал капитан Ми, – нам, видимо, придется сделать работу за них.
С рассвета в небе над Гонконгом клубились черные тучи, оставив лишь узкий просвет на востоке. Вскоре на “Ибис” обрушились потоки дождя и морской воды, огромные волны били шхуну в корму.
Накануне Захарий предпринял все возможные меры предосторожности: шхуна встала на дополнительный якорь, были убраны паруса и реи, проверены и перепроверены якорные канаты, задраены люки. Кроме того, он удостоверился в безопасной удаленности других судов – самой близкой соседкой была “Анахита”, стоявшая в кабельтове, но, судя по всему, она тоже подготовилась к шторму.
Часа два ветер неистовствовал без устали. Потом небо чуть-чуть прояснилось, и когда волна приподнимала “Ибис”, в иллюминаторы было видно, что́ стихия натворила на острове: вынесла на берег уйму лодок, разбив их вдребезги, разметала недавно возведенные домишки, повредила много строений. К счастью, склады Восточного пункта не пострадали, и, стало быть, миссис Бернэм была под надежной защитой каменных стен.
Около десяти утра, когда небо ничуть не утратило своего темного покрова в серых прожилках, “Ибис” вдруг задрал нос, и возникшая сильная болтанка не оставила сомнений в том, что один якорный канат лопнул.
Захарий предвидел нечто подобное и был к тому готов. По его команде матросы на время оставили помпы, перекатили на бак самую тяжелую пушку и, приторочив к ней канат, сбросили ее в воду. Результат не заставил себя ждать – “Ибис” тотчас прекратил свое бешеное метание.
Захарий уж хотел вернуться в каюту, но зацепил взглядом “Анахиту” и обомлел: кормовые иллюминаторы шхуны, прежде задраенные, были распахнуты настежь. Прямо на его глазах вздыбившаяся громадная волна хлынула в “Хозяйские апартаменты”.
Захарий понимал, что с открытыми иллюминаторами “Анахита” затонет. Наверное, матросы, занятые откачкой воды из трюма, не ведали о том, что случилось.
Как же их предупредить?
Семафор флажками или фонарем когда еще заметят, поможет разве что выстрел в воздух. В капитанской каюте Захарий выхватил из оружейного шкафа мушкет, бегом вернулся на палубу и лишь там сообразил, что в руках у него кремневое ружье. Оно не выстрелит, ибо порох и фитиль отсырели.
Корма “Анахиты” уже погрузилась в воду, иллюминаторы хозяйской каюты скрылись под волнами, утлегарь торчал под острым углом
