Алексей Толстой считает внешний стиль — язык и композицию — проявлением внутреннего стиля. Под последним он подразумевает до конца выясненное идейно-художественное отношение к изображаемому материалу. Общие основные черты стиля всех трех исторических эпопей Упита обнаруживают общие идейно-эстетические позиции писателя. У каждого романа есть и свои существенные стилистические особенности. В романе «На грани испои» повествование проходит через множество резких сюжетных поворотов. Элементы авантюрности особенно ярко проявляются в «Первой ночи», когда Мартынь с друзьями громит имение Приедайне во время свадьбы насильно выданной замуж Майи Бриедис и ловит в лесу самого барона. Но это связано с изображаемой эпохой, ее своеобразием, со стихийной природой самого протеста крестьян.
Следует указать и на одно важное различие между романом «На грани веков» и историческими романами Алексея Толстого и многих других советских писателей. Это относится к композиции произведений, к системе образов.
Исследователи русской литературы считают одной из самых характерных черт советского исторического романа то, что в его центре обычно находится определенная историческая личность. У А. Толстого это Петр Первый, у О. Форш — Радищев, у А. Чапыгина — Степан Разин, у В. Шишкова — Емельян Пугачев и т. д. Показывая жизнь и борьбу этих героев, писатель раскрывает эпоху, более или менее широко изображает народное движение. У Андрея Упита таких исторических действующих лиц нет. Центральная фигура романа «На грани веков», носитель главной идеи — вымышленный герой Мартынь Атауга. Сталкивая его со многими другими персонажами, с представителями различных общественных прослоек и взглядов, писатель раскрывает исторические черты эпохи, показывает их и в сложных, острых классовых противоречиях, и на красочном бытовом фоне. Исторические личности, как например, Петр I, Карл XII, Паткуль и другие, не изображены непосредственно, они упоминаются в пересказах хроники или диалогах действующих лиц.
В романе «На грани веков» (а затем и в «Земле зеленой», и в «Просвете в тучах») Андрей Упит опирался на традиции классического исторического романа Вальтера Скотта, Бальзака, Гюго, Пушкина, Гоголя, Л. Толстого, выдвигая в центр повествования не исторические, а выдуманные персонажи. Эти традиции позволяют и в историческом романе всесторонне показать простых людей — представителей широких народных масс, не отмеченных ни в хрониках, ни в других документах, но оставшихся в памяти народа. Вместе с тем роман дает более всестороннюю картину народного движения соответствующей эпохи. В центре внимания автора — отношение самого народа к правителям Карлу XII и Петру I, к господствующему классу помещиков.
В широком эпическом изображении Мартынь вырастает в монументальную фигуру, которая воплощает в себе лучшие черты латышского крепостного крестьянина того времени и, вместе с тем, всего латышского народа, выражает его национальный характер. Одна из самых симпатичных черт этого образа — искренняя дружба Мартыня с представителями других народов. Мартынь упрям и горд. Состязаясь с русскими кузнецами в царской армии, он защищает честь латышских ремесленников. Он ненавидит так называемых «липовых» немцев, но не чувствует ни малейшей ненависти к другим национальностям. Он жестоко воюет с калмыцкими ордами, но лишь потому, что эти мародеры убивают, грабят и разоряют. Лучший друг Мартыня — эстонец Мегис. У вольнодумного философа, бывшего помещика поляка Крашевского он учится глубже понять классовую сущность дворянства. В окопах под Ригой рядом с ним — украинский солдат. Вместе с приедайнским кузнецом ищет он справедливости для угнетенного трудового человека. Чувство доверия испытывает он и к русскому офицеру Плещееву, такому человечному с солдатами. В то же время, однако, он критически относится к философствованию либерального помещика. Немецкие бароны в Латвии отнюдь не отождествляются с немецким народом.
Атмосфера дружбы народов, которой окружены главные действующие лица романа «На грани веков», — еще один существенный момент, подтверждающий социалистический реализм этого произведения.
Пролетарский писатель Упит, конечно, должен был критически отнестись к идеалистическим традициям Вальтера Скотта, которому исторические события служат лишь фоном для показа индивидуальных судеб вымышленных персонажей, чье изображение привлекает главное внимание автора. В противоположность этому для Упита основная проблема — это сама эпоха, ее направленность и значение в жизни не только Мартыня, но и всего латышского народа. Исторические события для Упита не фон, а направляющая сила сюжета. Поэтому роман «На грани веков» ни в коем случае нельзя рассматривать как беллетризацию истории.
Карл Краулинь
Куррата — черт (эст.).
Уже в 1701 году Северная война коснулась латвийской земли: в битве на Спилве под Ригой Карл XII разбил силы Августа II. Саксонцы отступили в Курляндию и Литву, куда за ними последовали и шведские войска.
Эрестфер — имение под Тарту.
В I книге сходное название имеет нынешний город Алуксне в Латвии. Здесь же речь идет о бывшей цитадели Ливонского ордена. Ныне польский город Мальборк.
(следует исправить в тексте: у Гемауертгофа) — неподалеку от имения Вильцен (ныне Вилце) и ж.-д. станции Мейтене.
Кобершанц — укрепление на левом берегу Даугавы напротив Старой Риги. Возведено было в 1621 году полковником шведской армии Коброном. После захвата русскими переименовано в Петершанц.
По-латышски «цели» — дороги, «тели» — телята.
Имеются в виду земляные валы, возведенные шведами у Саласпилсской церкви. Здесь в 1705 году польские войска нанесли тяжелое поражение Карлу XII, который спасся бегством.
Garnicht — ничуть, garnichts — ничего (немецк.).
В 1621 году шведский король Густав Адольф обещал оставить в силе привилегии города Риги. В основе документа Corpus privilegiorum Gustavianum был утвержденный в 1581 году Стефаном Баторием акт Corpus privilegiorum Stephaneum, закрепивший за Ригой владения и юрисдикцию по Даугаве от города до моря, а также торговую монополию.
С декабря 1710 по 1712 год ливонским ландмаршалом был Иоганн Альбрехт Менгден. В связи с заговором Паткуля в историю вошел и другой барон Менгден, которому в черте города (в районе нынешнего Парка певческих праздников) принадлежало имение Густавсгольм. В 1694 году там пребывал Паткуль, старавшийся склонить к активной антишведской оппозиции рижских патрициев и окрестных помещиков. Имя, упоминаемое в романе, может относиться как к одному, так и к другому
Erwachen — проснуться, bei Sinnen — в сознании (немецк.).
Шнейдер — портной (немецк.).
© Издательство «Зинатне», 1988.
Упит А. Писатель о себе. Рига: Латгосиздат, 1954, с. 6.
Upīts A. Linarda Laicena «Skaistā Itālija». — Domas, 1926, Nr. 6, 66. lpp.
Родину писатель покинул в 1919 году вместе с правительством Советской Латвии, в котором он возглавлял отдел искусства в Комиссариате просвещения.
Upīts A. Kultūrvēsturiskā romāna koncepcija. Kopoti raksti, 20. sēj., 420., 427. lpp.
Фадеев А. За тридцать лет. М., 1959, с. 776.
Upīts A. Kā tapa mans romāns «Pirmā nakts». — Lit. av., 1940, Nr. 1.
Толстой А. Н. Поли. собр. соч. М., 1951, т. 1, с. 88.
Толстой А. Н. Там же, т. 9, с. 785.
«Новый мир», 1945, № 2–3, с. 184.
Толстой А. Н. Полн. собр. соч. М., 1951, т. 9, с. 784.
Ленин В. И. Соч., изд. 4-е, т. 27, с. 307.
