– Кто это принес? – спросил тот, прочитав послание.
– Какой-то араб.
– Где он?
– Он сразу же ушел.
– Послушайте, – сказал Бен-Гур Симонидису и Есфири.
И он прочитал следующие строки:
«Я, Илдерим, сын Илдерима Щедрого и шейх племени Илдерима, – к Иуде, сыну Гура.
Узнай, о друг моего отца, сколь мой отец любил тебя. Прочитай то, что я посылаю тебе при этом, и ты все поймешь. Его воля – это моя воля; поэтому то, чем владел он, ныне принадлежит тебе.
Все, что парфяне взяли у него после большой битвы, в которой он погиб, я, отомстив за него, отобрал у них – его письмо, а также всех детей Миры, которая еще при нем стала матерью столь многих звезд.
Мир тебе и всем твоим родным.
Этот глас из пустыни есть глас Илдерима, шейха».
Затем Бен-Гур развернул кусок папируса, пожелтевшего от времени, как побитый непогодой опавший лист шелковицы. Едва касаясь ветхого листа, он прочел:
«Илдерим, именуемый Щедрым, – к сыну и наследнику.
Все, чем я владею, о сын мой, станет твоим в тот день, когда ты придешь мне на смену, за исключением той собственности в Антиохии, которая известна под именем Пальмового сада. Его я оставляю сыну Гура, принесшему нам славу в цирке, – ему и его наследникам в вечное владение.
Не опозорь честь своего отца.
Илдерим Щедрый, шейх».
– Что ты скажешь? – спросил Бен-Гур у Симонидиса.
Есфирь осторожно взяла папирус из пальцев мужа и перечитала его про себя. Симонидис какое-то время молчал. Взгляд его был прикован к причаленному судну, но думал он о чем-то другом. Наконец он заговорил.
– Сын Гура, – задумчиво произнес он, – Господь был щедр к тебе в эти последние пять лет. Тебе есть за что быть Ему благодарным. Разве не настало время наконец обдумать значение всех Его даров, того наследства, которое теперь в твоих руках, и стать достойным его?
– Я понял это уже давно. Богатство послано мне для того, чтобы поставить его на службу подателю; и не какую-то часть, Симонидис, а все. Для меня стоял только один вопрос: как распорядиться им наилучшим образом? Так дай мне совет, молю тебя.
Симонидис ответил:
– Я был свидетелем тому, какие крупные суммы ты передал Церкви здесь, в Антиохии. Теперь же, почти одновременно с даром щедрого шейха, пришли и вести о преследованиях братьев наших в Риме. Перед нами открывается новое поле боя. Свет не должен погаснуть в столице.
– Так скажи же мне, как я могу поддержать его.
– Скажу. Римляне, даже Нерон, почитают священными лишь две вещи – я не знаю других, которые бы они так чтили, – это прах мертвых и места погребения. Если ты не можешь возвести храмы для почитания Господа нашего на поверхности земли, то построй их тогда под землей; храни их там от осквернения и погребай в них тела всех, погибших за веру.
Бен-Гур возбужденно вскочил на ноги.
– Прекрасная мысль, – сказал он. – И я не буду медлить с претворением ее в жизнь. Судно, которое принесло нам весть о страданиях наших братьев, доставит меня в Рим. Завтра же я пущусь в путь. – Он повернулся к Маллуху: – Приготовь судно, Маллух, и будь сам готов отправиться вместе со мной.
– Вот и хорошо, – сказал Симонидис.
– А ты, Есфирь, что скажешь ты? – спросил Бен-Гур.
Есфирь подошла поближе к мужу, положила руку ему на плечо и ответила:
– Так ты лучше всего послужишь Христу. О муж мой, позволь мне не сидеть дома, но отправиться с тобой и быть помощницей тебе.
Если кто-нибудь из моих читателей окажется в Риме, то пусть спустится в катакомбы Сан-Каликсто, более древние, чем Сан-Себастьяно. Там он сможет увидеть, во что превратилось богатство Бен-Гура, и вознести ему благодарность. Именно из этой гробницы христианство вышло на белый свет, чтобы повергнуть в прах цезарей.
Роман Лью Уоллеса был экранизирован в Голливуде трижды: в 1907, 1925 и 1959 годах. Сейчас готовится мультипликационная версия, которая должна быть выпущена в Америке на видео в декабре. Самым известным считается фильм 1959 года режиссера-классика Уильяма Уайлера; он до сих пор удерживает пальму первенства по числу полученных «Оскаров». Только одной картине удалось набрать те же заветные 11 статуэток – это был «Титаник» Джеймса Кэмерона.
Самый первый «Бен-Гур» был выпущен компанией «Kalem & С°» в 1907 году, всего лишь через два года после смерти Уоллеса. Его поставил Сидни Олкотт, а главную роль сыграл Херман Роттжер. Немая черно-белая лента с костюмами, позаимствованными из «Metropolitan Opera», длилась примерно 15 минут – столько, сколько позволял один ролик пленки. С этой картиной связан едва ли не первый в истории кино судебный процесс о копирайте: «Kalem & С°» экранизировали книгу без согласия издателей. Дело дошло до Верховного суда Америки, который решил, что действие закона о копирайте на кинофильмы также распространяется.
Вот почему, когда в начале 20-х в Голливуде задумали новую экранизацию «Бен-Гура», первым делом пришлось решать вопрос с правами на роман. Их обладатель, театральный продюсер Абрахам Эрланжер, требовал миллион долларов. Его убедили согласиться на процент от прибылей, и работа началась.
Новый фильм, ознаменовавший приход на рынок новой компании «Metro-Goldwyn-Mayer», должен был стать масштабной эпопеей наподобие «Нетерпимости» Гриффита. Работу начал режиссер Чарльз Брабин; роль Бен-Гура отдали Джорджу Уолшу. Декорациями занялся главный художник MGM Седрик Гиббонс; впоследствии именно он нарисовал силуэт главной голливудской награды – «Оскара». Снимали в Италии, что было неслыханной роскошью: в те времена «выезд на натуру» подразумевал в лучшем случае поездку на соседний пляж. Отсутствие неусыпного ока студии подействовало на группу не лучшим образом: режиссер пил и травил байки, а массовка блаженствовала на пляже, созерцая «полуобнаженных римлянок», которых, по слухам, изображали выписанные из Парижа «дамы полусвета». Работники, нанятые для постройки декораций, то и дело объявляли забастовку, а наткнувшись в одном из вырытых котлованов на катакомбы с античными реликвиями, разграбили все подчистую.
Когда в Лос-Анджелесе увидели то немногое, что отснял Брабин, его немедленно уволили, а вместе с ним и половину актеров. Новым режиссером стал Фред Нибло, ветеран приключенческого немого кино; ему принадлежит одна из первых версий «Маски Зорро», а также «Три мушкетера» 1921 года. На роль Бен-Гура пригласили Рамона Новарро, мексиканца по происхождению, главного «латинского любовника» 20-х годов, старавшегося держать в секрете свои гомосексуальные наклонности. После выхода фильма Новарро еще несколько лет получал письма, адресованные «мистеру Бен-Гуру». Он пребывал на вершине успеха до начала 30-х, в основном играя «этнические» роли – от китайцев до индейцев; снялся, среди прочего, с Гретой Гарбо в фильме «Мата Хари». В 1968-м в дом Новарро на Голливудских холмах вломились подростки и избили бывшую звезду до смерти, пытаясь выведать, где хранятся его несуществующие богатства.
Возлюбленную Бен-Гура, еврейскую девушку Есфирь, сыграла голубоглазая блондинка Мэй Макэвой. От первоначально набранного коллектива остался исполнитель роли Мессалы – Фрэнсис К. Бушмен. Бывший герой-любовник № 1, он в одночасье потерял популярность в 1918 году после того, как стало известно, что он 16 лет был тайно женат и имеет пятерых детей, а теперь собрался бросить семью ради актрисы, с которой снялся в нескольких фильмах. Съемки в «Бен-Гуре» были появлением Бушмена в новом амплуа: отрицательного героя.
Бушмен, между прочим, считал, что в неприятностях на съемочной площадке виноват итальянский диктатор Бенито Муссолини, который использовал любую возможность уязвить американцев. В свою очередь, массовка немедленно разделилась на пылких сторонников и еще более яростных противников дуче, которых перед съемками морского сражения ассистент по кастингу развел по разным лагерям – чтобы сделать сцену «более убедительной». Это стремление к «убедительности» едва не привело к трагедии: Фред Нибло вовремя не обнаружил на борту «пиратского» судна заготовленную кем-то гору заточенных мечей. Итальянский темперамент оказался для киношников в новинку: так, местные жители, записываясь на участие в том же морском бою, забывали упомянуть, что не умеют плавать.
Сцену гонки на колесницах в Италии снять так и не удалось. Один из каскадеров погиб, слетев с колесницы; сам Новарро с трудом избежал гибели. Переснимать пришлось уже в Америке, куда группа спешно вернулась. Колесницами правили настоящие ковбои, и, чтобы гонка была интереснее, победителю была обещана награда. За постановку эпизода отвечал Б. Ривз «Бризи» Исон, который имел репутацию лучшего постановщика конных трюков в Голливуде. Лошадей он не жалел: только во время съемок финального столкновения колесниц их погибло пять.
