В юности она часто сбегала в море из мрачного дома отца. Как-то она рассказала мужу, что могла потягаться с самым терпеливым рыбаком. Тангейзер кивнул.
Он сел рядом с Грегуаром и положил рядом с собой арбалет.
Невезучий красильщик потерял равновесие и упал навзничь.
– Всем лечь, – велел Матиас и кивнул Грегуару.
Мальчик тряхнул поводьями, и повозка двинулась вперед, прямо по жертвам устроенной Тангейзером бойни.
– Вон человек без ноги, – указал иоаннит своему слуге. – Переедешь колесом оставшуюся ногу.
Снизу послышался жалобный крик боли и растерянности. Повозка была слишком тяжелой, чтобы передать удар. Заднее колесо породило новый протестующий крик, который вызвал не больше жалости, чем первый.
– Теперь у их начальника нет ног, – сказал Гуго. – Попробуй нас догнать, ублюдок!
Рыцарь оглянулся. Гуго смотрел на лавочника, ступни которого отделялись от лодыжек двумя полосами мокрых чулок, плавающих в луже крови.
– Ложись, – сказал Матиас мальчику.
Красильщик издал ужасающий крик – колесо размозжило ему мышцы и кость.
– Мой Инфант, улыбнись этому человеку, – предложил госпитальер.
– Почему вы не убили их, как остальных? – спросил у него Гуго.
– Нужно, чтобы они умирали медленно, – объяснила Паскаль. – Когда с той стороны реки придет милиция и найдет раненых, это их задержит. Они обделаются от страха.
Красильщик снова закричал. Тангейзер не мог точно сказать, что стало причиной этого крика: заднее колесо или улыбка Гриманда.
– Горящая баржа? – усмехнулся король Кокейна. – Дурацкая затея.
– Значит, как раз для нас, – отозвался рыцарь.
– Мы будем прямо под пушками Лувра.
– Рец не хочет превращать столицу в скотобойню, и король тоже. Милиция вышла из повиновения, и это ее заграждение, а не королевское. Дворцовая гвардия не станет вмешиваться без приказа, и если мы не выберемся из Парижа раньше, чем они получат этот приказ, нам конец.
Тангейзер ухватился на опору под скамьей и поставил ногу на вагу. Когда они проезжали мимо упавшего фонаря, он наклонился и поднял его.
– Чтобы спалить заграждение, потребуется уйма времени, – продолжал спорить Гриманд.
– Знаю, – ответил Матиас.
– Но ты хочешь посадить глупого Инфанта на борт адского судна, дав ему только багор.
– Не беспокойся. Мы оба будем на борту адского судна.
– А камень бессмертия входит в условия сделки?
Госпитальер вытащил шарик опиума и раскусил его пополам. Половину он спрятал, а из второй половины снова скатал шарик. Во рту чувствовалась горечь. Приятное ощущение… Он передал шарик Гуго.
Гриманд пустыми глазницами наблюдал за передвижением опиума.
– Ля Росса, милая, не урони его, пожалуйста, – попросил он, думая, что опиум ему дает Эстель.
Камень бессмертия наконец попал ему в рот. Великан поморщился:
– Обвешивать слепого, да? Быстро же ты освоился в Париже!
Тангейзер увидел цепь на мосту Менял. Никто не заменил лавочника и его товарищей. Может, милиция усилила охрану северного конца? И насколько? Еще остается время доехать до ворот Сен-Дени. Нужно все выяснить.
– Грегуар, остановись. Юсти, дай мне лук и возьми свой, – распорядился Матиас.
Он стянул с себя рубаху с мальтийским крестом. Засохшая кровь натерла подмышки, но его окровавленное тело по степени устрашения уступало только оружию. А может, и не уступало. Иоаннит бросил рубаху в повозку. Сегодня печать дьявола сильнее символа Христа.
Спрыгнув на землю, рыцарь взял у Юсти лук.
В левом кулаке он зажал три стрелы, а еще одну вставил в лук, пока шел к цепи. Фактически мост представлял собой улицу – улицу денег. Вероятно, это была самая освещенная улица Парижа. По обе стороны примерно у каждой шестой лавки горел фонарь и стоял нанятый хозяином охранник. Придется пройти мимо пятерых или шестерых, оставив их у себя за спиной, прежде чем покажется другой конец моста. Тангейзер посмотрел в глаза Юсти. Парню можно доверять. Он уже глотнул эликсира войны.
– Держись в тени, – сказал Матиас. – Если кто-нибудь пошевелится, когда я пройду мимо, стреляй ему в спину.
Он снял цепь с крюка и бросил ее на землю. Странная мысль пришла ему в голову: выстрелил бы он на месте Юсти ему в спину, чтобы отомстить за братьев? Наверное, нет. По крайней мере, в том возрасте.
Госпитальер пошел по самой середине улицы, между охранниками. Они могли без труда достать его своими пиками, но Тангейзер хотел, чтобы эти люди увидели засохшую кровь тех, кто уже пытался преградить ему путь. Головы он не поворачивал, чтобы взглядом не спровоцировать тех, кто мог пребывать в дурном настроении. Стражники выглядели достаточно опытными людьми, чтобы не делать того, за что им не платят. Но если они посчитают его легкой добычей, то могут вмешаться.
Рыцарь дошел до самой высокой точки пологой дуги моста. Противоположный конец перегораживали две повозки, оглобли которых были перекрещены и обмотаны цепями. Либо купцы с богатого моста с самого начала наняли надежную охрану, либо Бонне и милиция кое-чему научились. Увидев вспышку фитиля, иоаннит метнулся в сторону, одновременно захватывая пальцами тетиву лука. Грохнул мушкетный выстрел.
Два ружья, по одному на повозку. Тангейзер услышал свист пули, но не почувствовал ее. Он натянул тетиву и прицелился во вторую повозку сквозь дым, поднимавшийся от первой. Зажегся фитиль, и ствол мушкета дернулся в его сторону. Матиас выстрелил в голову человека, освещенную вспышкой. Пуля просвистела мимо. Мушкет упал на мостовую по эту сторону баррикады. Следующей стрелой рыцарь пробил борт первой повозки и, вставляя новую, увидел, как стрелявший в панике бросился бежать, оставив ружье.
Они разбегутся прежде, чем он успеет убить всех. А пока он будет убирать повозки, подоспеет подкрепление. Тангейзер повернул назад.
Второй стражник слева опустился на колени, опираясь на древко пики, а затем опрокинулся назад. Ближайший к цепи охранник бросился к нему. Юсти выстрелил ему в спину, стрела попала в подмышку. С расстояния пятнадцати футов Тангейзер всадил стрелу в грудь третьему. Тот охранник не двинулся с места, но его устранение делало безопасной восточную сторону моста.
После этого госпитальер вставил в лук новую стрелу и повернулся к тем, кто сторожил дома с западной стороны. Эти люди жались теперь к дверям. Один из них бросил пику на землю, а потом и остальные последовали его примеру.
Юсти двумя руками ухватился за древко стрелы и раскачивал ее взад-вперед, пытаясь выдернуть из тела трепыхавшейся жертвы. Раненый кричал и захлебывался кровью. Матиас похлопал Юсти по плечу:
– Молодец. Оставь ее. Пойдем, мы еще не добрались до Польши.
Они вернулись к повозке, и Тангейзер вскарабкался на сиденье.
– Разве мы едем в Польшу? – удивился юноша.
– Не сегодня, – ответил иоаннит. – Грегуар, нужно обогнуть следующий мост.
– Мы будем пересекать улицу, которая проходит через весь остров. Нас могут увидеть, – предупредил его мальчик.
– Пускай, – махнул рукой рыцарь. – Вези нас к причалу Сен-Ландри. Вперед!
Если они минуют мост Нотр-Дам до прибытия подкрепления, охрана не станет их преследовать. Повозка свернула на юг, а затем на восток, на улицу, которой они уже проезжали. Впереди, на перекрестке, Тангейзер увидел факелы, двигавшиеся на юг. И темные силуэты людей, в колонне по два. И еще факелы.
«Пилигримы». Значит, погоня будет.
– Грегуар, между улицей и причалами есть узкий проход? – спросил Матиас.
Мальчик задумался, сверяясь с картой у себя в голове. Его господин взял арбалет.
– Нет, – сказал наконец Грегуар.
– А наша старушка прорвется сквозь них?
– Клементина? Если я попрошу.
«Пилигримам» потребуется несколько минут, чтобы организовать погоню. Эта фора и их сильная лошадь позволят выиграть необходимое время, чтобы добраться до причала. Тангейзер вставил стрелу в арбалет:
– Тогда попроси.
Грегуар приподнялся и издал нечто вроде рычания, хорошо знакомого тем, кто ухаживает за лошадьми. Благодаря деформированному нёбу мальчика звук получился таким устрашающим, что даже мальтийский рыцарь поежился. А в следующий миг он откинулся на сиденье – повозка рванулась вперед вслед за гигантским серым лошадиным крупом.
Темные фигуры впереди услышали стук огромных копыт. Раздались крики. Люди отпрыгнули в сторону.
Клементина пролетела через перекресток.
Тангейзер посмотрел налево. Колонна тянулась к мосту Нотр-Дам, насколько хватало глаз, и среди идущих в ней людей был один всадник. Справа шло еще около дюжины ополченцев. Потом повозка миновала церковь на углу. Матиас повернулся на скамье и поднял арбалет. Мелькнул факел. На улицу неожиданно выбежала толпа зевак. Рыцарь выстрелил в человека с факелом, и улица опустела быстрее, чем до этого заполнилась людьми. Госпитальер выпрямился и нащупал ногой стремя арбалета. Клементина споткнулась.
