— Я мигом. — Тимофей убежал.
Куприян шепнул несколько слов на ухо мужчине с закрытым лицом, и тот тоже ушел. Куприян вытащил из-за пояса пистолет и снова направил на Джафара:
— Садись, будем ждать.
— Чего? — Толстяк послушно сел у стены. Даже оставшись один на один с этим кряжистым мускулистым человеком, он не решился бы вступить с ним в схватку: кому охота получить пулю или нож под ребро?
— Покажешь нам шпиона итальянца, — объяснил Куприян.
Джафар согласно кивнул — жизнь Гравино не имела для него никакой ценности, он готов отдать его этим людям, чтобы спасти себя…
Всю дорогу до караван-сарая Тимофей почти бежал. Только бы уже успела вернуться Злата, чтобы не терять драгоценное время на ее ожидание. Поэтому он вздохнул с облегчением, увидев девушку, сидевшую рядом с братом. В ответ на его вопросительный взгляд она чуть прикрыла глаза — встреча в бане прошла благополучно.
— Что с тобой? — Жозеф поднял голову. — На тебе лица нет!
— Мы уходим. — Головин начал торопливо собирать оружие.
— Куда? — усмехнулся Кондас. — Отчего такая спешка?
— Турки? — насторожился Богумир. — Они что-то пронюхали?
— Здесь кругом одни турки, — рассудительно заметил Сарват, засовывая за кушак пистолеты. — Я готов! Кто останется с девушкой?
— Она пойдет с нами, — сообщил Тимофей, поочередно поглядев в лица бывших гребцов. Кто из них предатель? Неунывающий Жозеф, мрачный Сарват, невозмутимый Кондас или Богумир?
— Тебе виднее, — пожал плечами грек. — А как с лошадьми? Бросим их здесь?
— Мы еще вернемся, — успокоил его казак. — Нужно срочно сделать одно важное дело, с которым мне не справиться без помощи всех вас.
— И Златы тоже? — недоверчиво прищурился болгарин.
— Да, может быть, ей лучше остаться? — поддержал его Жозеф. — Мне не нравится внезапное появление старух турчанок и таинственные прогулки Златы в их обществе. Что все это значит?
— Мне нужна помощь всех вас, и Златы тоже, — твердо ответил Тимофей, не желая ничего объяснять.
— Хватит разговоров! — Кондас положил руку на рукоять торчавшего за поясом кинжала. — Мы женщины или воины? Идем!
Он первым направился к выходу. За ним последовали остальные. Головин потребовал, чтобы Злата прикрыла лицо, по турецкому обычаю, и повел их туда, где ожидал Куприян.
По дороге казак решил сначала впустить в комнату мужчин, потом войти самому, оставив Злату за спиной. Тогда предателю не удастся бежать.
— Куда мы так торопимся? — Жозеф догнал его и пошел рядом.
— Нас ждет один человек, — ответил Тимофей, — он будет проводником.
— Предстоит драка? — Кондас прислушался к разговору и воинственно подкрутил усы.
— Не исключено. Сюда! — Головин распахнул калитку в заборе, окружавшем покосившийся домишко на окраине, и первым вошел в нее. — Скорее, не задерживайтесь на улице.
Они свернули за угол домика и остановились перед дверью. Тимофей приоткрыл ее и заглянул внутрь. Увидев его, сидевший у стены Джафар поднялся, а Куприян сделал знак мужчине с закрытым лицом, чтобы тот встал сбоку от входа.
«Он уже успел предупредить кого нужно и вернулся», — понял Головину шире открыл дверь.
— Заходите!
Француз шагнул через порог и попятился, увидев незнакомца с пистолетом и прижавшегося к стене турка, но сзади уже напирали остальные.
— Пусть меня сожрут галерные крысы! — Жозеф обернулся. — Что здесь происходит?
— Гравино! — Джафар указал на переступившего порог Кондаса.
Грек, взмахнув рукой, метнул в турка нож. Того словно сразило молнией. Удар клинка был настолько силен, что Джафара отбросило к стене, и он медленно осел на пол: нож вошел ему в грудь по самую рукоять. Кондас ловко сбил с ног мужчину с завязанным лицом, метнулся к окну, выбил остатки рамы и вывалился во двор. Вслед ему бухнул выстрел из пистолета Куприяна. Шпион пошатнулся, схватился рукой за окровавленное плечо, но тут же выпрямился и сиганул через забор. Тимофей бросился следом, однако предатель уже достиг перекрестка, миновал его и нырнул в один из многочисленных закоулков. Искать его там было гиблым делом. Головин вернулся.
Его товарищи сгрудились у дверей. Злата прижалась к брату. Жозеф кусал губы, Сарват мрачно смотрел исподлобья, как тяжело поднимается сбитый с ног мужчина. Платок сполз с его лица, и все увидели, что это молодой горбоносый турок. Он морщился от боли, потирая ушибленный затылок. Куприян стоял над валявшимся у стены Джафаром.
— Готов, — обернулся он к Тимофею.
— Что здесь происходит? — Богумир, ни к кому не обращаясь, повторил вопрос Жозефа.
— Кондас предатель, — ответил Головин. — Это он оставлял туркам знаки на постоялых дворах. Но кто-то рисовал рядом с ними и другие знаки!
— Я, — признался француз. — Когда я заметил эти кружки и стрелки на стенах, то понял, что дело не чисто. И решил спутать карты тем, кто следил за нами. Кто эти люди? — Он показал на поспешно закрывшего лицо платком молодого турка и Куприяна.
Сарват выхватил из-за пояса пистолеты.
— Не нужно, — остановил его Тимофей. — Это мои друзья.
— Он поднимет всех на ноги. — Куприян кивнул на разбитое окно. — Что удалось узнать в бане?
Злата вопросительно поглядела на Головина и тот махнул рукой:
— Говори, теперь некого опасаться.
— Ее зовут Настя, — сообщила девушка, — она готова помочь нам. После обеда она ждет тебя в саду. Около забора высокое дерево, она сядет под ним, и ты сможешь поговорить с ней.
— Она проведет нас в дом? — спросил Куприян.
— Там полно вооруженных слуг, но Настя обещала отвлечь старух, которые ее охраняют.
— Кто это Настя? — заинтересовался Жозеф.
— Потом объясню. — Тимофей обвел глазами лица друзей. — Нельзя терять время! Надо проникнуть в дом к хозяину шпиона Кондаса, которого на самом деле зовут Гравино, чтобы заполучить фирман султана о войне. Кто идет со мной?
— Все, — впервые нарушил молчание Сарват. — Где этот дом?..
* * *
Муэдзин кричал протяжно и заунывно, будто старался надорвать сердце тех правоверных, которые не захотят услышать его призыва прийти поскорее в мечеть, чтобы вознести молитвы Аллаху. Белометти положил руку на эфес шпаги и усмехнулся: везде одно и то же, только внешне проявляется по-разному. У христиан призывно звонят колокола, у мусульман завывают муэдзины, а у буддистов… Кстати, а что у буддистов? Впрочем, сейчас не до них. Важнее — придет Али или нет?
Эта продувная бестия вполне может выкинуть дурную шутку, если скроется с задатком и не принесет обещанный фирман. Что тогда делать? Растолочь в пыль приготовленные для оплаты услуг албанца алмазы и, вдохнув эту пыль, принять смерть, достойную падишаха? Не пойдешь же к другому хитрецу и обманщику, Фасиху, чтобы потребовать от него удовлетворения? Наверно, старый лис сейчас потирает сухие ладошки и радуется, что облапошил легковерного гяура! Евнух надеялся, что венецианец, прихватив подаренную ему красотку, подальше запрятал пенал с фирманом и поспешил в гавань, чтобы сесть на первый же корабль, уходящий в Италию. Ну нет, еще посмотрим, кто кого облапошит, драгоценный Фасих-бей!
Крики муэдзина раздражали, хотелось заткнуть уши, чтобы больше не слышать гнусавый голос, и Белометти начал мерить шагами улицу, подавляя растущее раздражение. Али задерживался. Хотя что значит время для восточных людей? Они привыкли относиться к нему с величайшим пренебрежением, совершенно не задумываясь о его быстротечности и невосполнимости. Оно для них течет медленно, как патока, и стоит ли торопиться, когда все и так заранее предначертано в книге судеб?
— Скоты! — Джакомо выругался сквозь зубы, повернулся и двинулся в обратную сторону, маятником болтаясь около мечети.
Действительно, что делать, если Али не придет? Не жаль отданных ему камней, жаль проиграть и потерять время. Придется все начинать сначала и лезть в душу к фаворитам нового султана. А это не просто и далеко не безопасно. Никогда не сумеешь узнать, что на уме у проклятого турка, который улыбается, а сам прикидывает, как половчее содрать с тебя кожу или отрезать тебе голову, чтобы подарить ее султану в знак своей преданности.
Как назло, и солнце припекало все сильнее. Или это от волнения казалось, что душно? И еще он опрометчиво надел темный костюм европейского покроя и теперь торчит у мечети как пугало, притягивая любопытные взгляды. Ложь, что Восток чурается праздного любопытства! Все эти Мухаммеды и Магомеды любопытны, как последние базарные торговки!
Зачем он поддался льстивым речам евнуха, поверил этому хитрому кастрату? Не зря здесь говорят: ты сказал раз, и я тебе поверил, ты сказал второй раз, и я начал сомневаться, а когда ты сказал в третий раз, я понял, что ты лжешь! Сколько раз твердил ему Фасих одно и то же? Давно было пора понять, что он водит за нос!..
