приятная кротость. Она была прекрасна во всех отношениях. Любой мужчина хотел бы заключить ее в объятия. А если днем чувствуешь привязанность к женщине, то и ночью все будет хорошо, я всегда так думал.
А еще я пожалел ее, поскольку она, должно быть, чувствовала, что подвела Сына Неба и всю империю, не говоря уже о собственном клане, который терял лицо, хотя ее родные могли ожидать немыслимых богатств, если бы императрица родила наследника. Каждый день бедной девушке нужно ходить по дворцу и знать, что люди смотрят на нее и думают: «Вон идет красавица-жена, которая не справилась в спальне».
Мне стало интересно, что она чувствует в отношении наложницы, которая оказалась лучше ее и подарила императору сына. Ревновала? Какой бы милой ни была императрица, ей трудно не возненавидеть Драгоценную Наложницу.
Но похоже, это не так. Я не заметил ненависти ни в тот день, ни в какой-то другой. Даже наоборот. Насколько я видел, императрица любила Драгоценную Наложницу как сестру.
Как наложнице это удалось? Я до сих пор не понимаю. Наверное, она поняла, что императрица одинока и нуждается в подруге. Возможно ли, что императрицу физически не влекло к мужу и ее вполне устраивало, что другая женщина вместо нее исполняла супружеский долг? Что касается обсуждения дел государственной важности, чем занималась Драгоценная Наложница, то я не могу себе представить, что у императрицы возникало подобное желание и она в принципе была на такое способна. Осмелюсь предположить, что ей и императрицей-то быть не хотелось, вот только никто не спросил ее мнения.
Какое-то время они болтали, обсуждая наряды, прически и прогулку по одному из островов после обеда. Затем Драгоценная Наложница знаком велела мне уйти, и больше я ее в тот день не видел.
Но где был в это время император? Вот что я хотел знать. Если бы я мог просто понаблюдать со стороны, как они общаются с Драгоценной Наложницей, то, возможно, понял бы, какие у них отношения, а значит, какая меня ждет судьба. Драгоценная Наложница наскучила императору? Сколько у меня еще времени до того, как она впадет в немилость, а я буду изгнан из рая?
Вскоре я выяснил, где пребывает император. Рядом с жилым комплексом располагался Зал приемов, где император мог принимать министров, губернаторов провинций и даже посланников покоренных народов из дальних стран, неподалеку был еще один дворовый комплекс под названием Зал Усердного Правления, откуда осуществлялась вся работа по управлению империей. Когда император не уединялся в личных покоях, то обычно находился в одном из этих залов.
В течение десяти дней я видел, как губернатор, несколько министров и другие важные шишки направлялись в Зал приемов. И хотя по открытой территории Летнего дворца разрешали передвигаться свободно, я ни разу за это время даже мельком не видел Сына Неба.
Потом у меня появился новый друг. Несмотря на то что дворцовые служители были любезны со мной, все понимали, что меня здесь быть не должно, поэтому я не мог ожидать, что кто-нибудь из них внезапно станет моим лучшим другом. Но господин Ма отличался от остальных.
Мы встретились случайно, когда я в одиночестве гулял после полудня и заметил обнесенный забором участок. Из любопытства я заглянул внутрь.
То, что я увидел за забором, напомнило лаковую мастерскую, куда я впервые попал в качестве подмастерья. По обеим сторонам тянулись длинные низкие навесы. Посередине стояли столы, а на них десятки миниатюрных деревьев в неглубоких горшках. Когда я говорю «миниатюрных», то имею в виду, что многие из них едва достигали двух футов в высоту. Деревья были связаны веревками, чтобы ограничить рост и придать причудливую форму.
Это был питомник деревьев пэньцзай. А господин Ма ухаживал за ними.
Он был старым и согбенным и всю жизнь проработал садовником. Его щеки впали, а глаза слезились, но, когда он смотрел на вас, взгляд был на удивление ясным.
Поскольку я люблю красивые вещи и мне хочется узнать, как создаются произведения искусства, то вскоре мне удалось поговорить с господином Ма. Не думаю, что он приветствовал посетителей в своих владениях, но, как только понял, что я искренне заинтересован, решил потерпеть мое общество.
– Вы слышали о Японии, стране за морем? – спросил он, и я ответил, что слышал. – У них есть такие же деревья. Японцы называют их бонсай. Но они не сами придумали это, а украли идею у нас. Почти все, что есть у японцев, они заимствовали у нас.
– Разумеется, – сказал я. – Мы же центр мира!
Казалось, его удовлетворил такой ответ.
– Летом деревья выставляют на столы, а на зиму убирают в сараи. Все пэньцзай в Летнем дворце и Запретном городе из моего питомника.
Я спросил, можно ли мне вернуться сюда, и он разрешил. Через несколько дней я снова заглянул в питомник. Господин Ма поправлял веревки на одном из деревьев. Я наблюдал за ним издалека, не прерывая его. Закончив, он поманил меня к себе.
– Что видите особенного в этом дереве? – спросил он.
– Вы сформировали ветки так, чтобы они росли горизонтально, – ответил я.
– А еще?
– Крона напоминает веер.
– Хорошо. Это пекинский стиль. – Он покивал. – Когда мы перевязываем пэньцзай веревками, то не останавливаем полностью рост деревьев, но тормозим так, что они не вырастают выше замкнутого маленького пространства. В результате деревце выглядит хрупким, но оно очень сильное. Вся его суть, вся энергия удерживается.
– Это похоже на произведение искусства, – сказал я. – Вся природная энергия загоняется в определенную форму, из которой она никогда не сможет вырваться.
Господин Ма начал было кивать в знак одобрения, и тут что-то еще привлекло его внимание. Иссохшей рукой он схватил меня и потянул вниз, сам падая на колени. Посмотрев в сторону входа, я увидел, что там стоит какой-то мужчина в сопровождении двоих евнухов. Господин Ма начал отбивать поклоны, и я понял, кто это.
Полагаю, я ожидал, что император будет богато одет в царственно-желтое одеяние, ведь именно так правителей изображают на официальных портретах, но у него был совершенно не такой наряд: коричневый халат свободного кроя, перевязанный поясом, как у монаха или ученого, и простая красная коническая шапка, такая же, как и у сопровождавших его евнухов. Это был еще совсем молодой человек, ему не исполнилось и тридцати, но лицо казалось напряженным, глаза ввалились. У него нервный тик? Я толком не понял. Подобное выражение я видел у оборванных бедняков на улице. Но лицезреть юного императора в таком состоянии? Меня это поразило.
Как только мы поднялись на ноги, я попятился назад, а император обратился к старому садовнику.
– Нам нужно еще три или четыре деревца, господин Ма, – любезно сказал император. – Поможете выбрать?
Несколько минут они выбирали деревца.
