надежда обретает собственную красоту. – Он улыбнулся. – Наша дипломатия по отношению к иезуитам работала так же эффективно, как и их часы, хотя часы отсчитывают только минуты, а наша дипломатия измеряется веками.
– Теперь при дворе нет иезуитов?
– Ненадолго. Время от времени они пробираются в империю без разрешения и пытаются обратить крестьян в глубинке, но обычно мы их отлавливаем и казним. В конце концов, они нарушили закон.
– Конечно, – согласился я. – Они заслужили это.
Как только император закончил молитвы в храмах, всем было приказано прислуживать ему. Перед пагодой имелся участок земли, а сразу за ним небольшой пруд. Если не смотреть на варварские часы, то обстановка была очень красивой. Слуги поставили большой стул для императора и несколько крытых скамеек для придворных. Когда Драгоценная Наложница села на скамью, я опустился на колени прямо позади нее. Меня никто особо не замечал, хотя я мог видеть большинство присутствующих и все слышать.
Странно, что, когда государственные мужи обсуждают важнейшие дела, их не беспокоит присутствие слуг. Может, они доверяют нам. Может, забывают о нашем существовании и воспринимают нас как мебель. Или же им просто нравятся зрители. Разумеется, если бы император задумался об убийстве своего брата или о чем-то типа этого, то, думаю, держал бы в тайне. Но вообще удивительно, что можно услышать при дворе. Я, конечно, слышал все сказанное в тот день. Хотя император выглядел усталым, он начал обсуждение тоном, полным собственного достоинства:
– Вы все слышали новости. Британский варвар лорд Элгин вернулся. Вместе с французским посланником бароном Гро, который тоже бывал здесь раньше. – Император повернулся к князю Сушуню. – Они все еще в Гонконге?
– Так мы думаем, ваше величество. Мы предполагаем, что они снова двинутся на север.
– Сколько у них войск?
– Британцев и французов вместе почти двадцать тысяч.
– Это очень много, – заметил император и при этом как будто вздрогнул, но оттого, что у него что-то болело, или от мысли о варварских войсках, я не мог сказать. – Могут ли они пробить нашу оборону?
– Лучше всего спросить у господина Лю, – ответил князь Сушунь, и все посмотрели на главного евнуха.
Я никогда раньше не видел, чтобы господина Лю вызывали на ковер, но должен сказать, что он достойно справился.
– Я не могу претендовать на звание военного эксперта, – сказал он решительно, – но, как известно вашему величеству, я провел тщательную проверку. В прошлом году, когда варвары напали на форты, атаку отбили. С тех пор мы расширили оборонительные сооружения. Нужно миновать мили грязи и заграждений. Даже пушки варваров им мало помогут. Наши офицеры скорее умрут, чем уступят дорогу, а войска хорошо контролируются. Любое нападение на форты грозит варварам ужасным уроном – уж точно больше, чем они смогут вынести.
Умный шаг – он не обещал победу, но к фактам не подкопаешься. Император устало покивал:
– Хотелось бы мне, чтобы кто-нибудь объяснил подлинную природу этих варваров. Мы писали письма британской королеве, но так и не получили ответа. Они пытаются разрушить империю?
Император обвел взглядом круг своих советников. Князь Сушунь и его брат промолчали. Господин Лю потупился. Лица остальных министров ничего не выражали. Никто не хотел брать на себя обязательства. Тогда император повернулся к князю Гуну:
– Что скажешь, брат?
Князь Гун не испугался.
Читался ли намек на презрение в его глазах, когда он смотрел на других советников? Возможно. Я не был уверен.
– Ваше величество, я говорил со всеми, кто имел дело с этими людьми, – твердо ответил он, – и убежден: варваров с Запада интересует только одно – деньги. Они хотят торговать. Корабли и войска, предоставленные их правителями, нужны только для того, чтобы сокрушить все и всех, кто стоит на их пути и препятствует зарабатыванию ими денег.
– Могут ли их правительства быть такими подлыми?! – сокрушался император.
– Я узнал кое-что об их флотах, особенно о британском, наиболее воинственном. Кажется, помимо скудного жалованья, которого едва хватает на жизнь, морякам платят долю от стоимости кораблей и сокровищ, которые они могут захватить. Это их средства к существованию, от прославленного адмирала до самого скромного моряка.
– Значит, даже их правительства – пираты!
– Точно. Так было на протяжении веков. Учтите также, – продолжал князь Гун, – что каждый раз, когда мы пытались остановить торговлю опиумом, они присылали канонерки, навязывали договоры и требовали таких огромных репараций, что даже наша казна не выдерживает бремени. Отличается ли это от преступных группировок, которые, к сожалению, существуют в наших городах и вымогают деньги за покровительство у горожан?
– Ничем, – произнес император.
– Все обретает смысл, если понимать, что единственные цели варваров – торговля, пиратство и вымогательство. – Князь Гун помолчал. – Однако, как ни странно, это может быть хорошей новостью.
– В каком смысле?
– Если деньги – их единственный интерес, то у них нет причин разрушать или захватывать империю. И, помимо вымогательства, которое является результатом их жадности, ничто не указывает на желание завоевать нас. Мы боялись, например, что они присоединятся к тайпинам. И хотя они, очевидно, разделяют религию тайпинов, но ни разу не предпринимали попыток объединить армии. – Он оглядел присутствующих с некоторым удовлетворением. – Я бы пошел еще дальше, ваше величество. Поскольку они не поклоняются ничему, кроме денег, я подозреваю, мы могли бы заставить британцев служить нам.
– Каким образом?
– Заплатить, чтобы они обратили свои пушки против тайпинов.
– Что ж… – Император обратился к остальным: – Что думаете?
Мне тоже было интересно, что они думают.
В том, что сказал князь Гун, был здравый смысл. Стало ясно, что остальным это не нравится.
– Я думаю, нам нужно подождать и посмотреть, что предпримут варвары, – взял слово князь Сушунь.
– Да-да, подождать и посмотреть! – поддакнул его брат.
– Подождите и посмотрите, – хором согласились министры.
Тогда император повернулся к жене и спросил, что она думает. Я был удивлен, что он поинтересовался ее мнением наравне с мужчинами.
– Я не знаю, – нежным голоском ответила императрица.
На самом деле она бы ответила так почти на любой обращенный к ней вопрос. Она и вправду понятия не имела. Затем император повернулся к Драгоценной Наложнице, и я понял, что он задумал. Он спросил императрицу только из вежливости. А действительно хотел услышать именно Драгоценную Наложницу. С того места, где я стоял на коленях, мне был виден ее профиль. Ее лицо оставалось очень спокойным. Она скромно склонила голову.
– Осмелюсь высказать свое мнение только по приказу вашего величества, – тихо произнесла она и снова склонила голову. Эта женщина действительно была достойна восхищения. – Никто не может усомниться в мудрости князя Гуна, но, учитывая все, что он сейчас сказал о жадности варваров и о том, как они будут вести войну, чтобы удовлетворить свою жажду денег, разве мы не видели, что и жажда наживы толкает варваров к захвату территории? Они уже взяли Гонконг. Когда они поссорились с
