тут далеко от Пекина, в окружении всех этих диковинных племен, так что нас такие вещи не беспокоят. Приведите ее и познакомьте с моей женой. Она всегда рада новым лицам.
Шижун так и сделал. Две женщины провели вместе час. После этого Мэйлин сказала ему, что жена префекта пригласила ее снова зайти на следующий день. И к его удивлению, она приглашала Мэйлин еще десять раз в течение месяца. Все сомнения, которые у него могли быть относительно этих визитов, вскоре рассеялись, когда префект заметил:
– Моей жене очень нравится общество Мэйлин. Болтают весь день.
– А как вы общаетесь? – спросил он однажды Мэйлин. – Полагаю, она говорит на кантонском диалекте.
– Да, на кантонском диалекте. Но она учит меня мандаринскому.
– А о чем вы говорите?
– Ей интересна наша маленькая деревушка и простая жизнь. Она всегда жила в городах. У меня к ней тоже много вопросов.
– О-о-о, – протянул Шижун, недоумевая, что это за вопросы.
Он узнал через месяц, когда однажды Мэйлин объявила, что собирается подать ему чай. Ничего необычного, конечно. Традиционный ритуал во всех домах страны. Шижун с удивлением обнаружил новый красивый чайный сервиз, чашки были расставлены самым элегантным образом. Он еще сильнее удивился, когда Мэйлин вышла к нему в роскошном шелковом платье и с искусно уложенными волосами, как у пекинской дамы. Она не просто вела вежливую беседу на мандаринском диалекте, но умело вставляла подходящие поэтические цитаты.
Откуда она такого набралась? Очевидно, от жены префекта. Со временем ее успехи лишь множились. Она стала держаться иначе. На мандаринском говорила так хорошо, что через год, как Шижун полагал, ее речь станет изысканной.
Какую цель преследовала Мэйлин? Угодить ему? Показать, на что она способна? А может быть, насладившись жизнью в доме заместителя префекта, она не захочет возвращаться в бедную деревушку и надеется после их расставания стать наложницей другого чиновника или, может быть, даже женой торговца.
Он заметил кое-что еще, и его обуяли новые подозрения.
Сначала он замечал, что Мэйлин деликатно избегала его внимания в те дни, когда могла зачать ребенка, и не жаловался, но потом она перестала так делать. Ее возраст вполне позволял родить. Может, она рассчитывала, что ей удастся укрепить свое положение, если подарит ему наследника? Как бы он поступил, случись такое? Поэтому однажды вечером он спросил ее в лоб:
– Ты не боишься забеременеть?
– Нет, – спокойно ответила Мэйлин. – Есть специальный сбор трав. Он сделан из корней одуванчика и лозы бога грома. Очень эффективно. Мне дает его аптекарь.
– Я о таком и не слышал, – признался Шижун.
– Я тоже. Жена префекта рассказала.
Шижун не понимал, как относиться к подобному вмешательству в свою личную жизнь, но с этим вряд ли что-то можно было поделать.
Он все еще не оставил идею уговорить Мэйлин побыть с ним подольше. Очень заманчиво. Как любовница, она давала ему все, что только может пожелать мужчина. Он постоянно смотрел на Мэйлин с чувством удивления. Пока они занимались любовью, были моменты, когда он спрашивал себя: как может быть, что я чувствую эту странную магию? Мэйлин напоминала южную розу, которая никогда не увядает. Или лотос, китайский символ чистоты, который цветет посреди грязи.
Но вовлечена ли она сама в процесс? Знал ли он, что она чувствовала? Не совсем.
– Ты так стараешься, чтобы доставить мне удовольствие, – ласково сказал он ей однажды. – Надеюсь, ты знаешь, что я очень благодарен, что ты так многому научилась.
– Я рада, что вы довольны, – вежливо ответила Мэйлин, а потом замолчала на мгновение. – Я, в свою очередь, благодарна, что могу всему этому научиться и передать знания своей дочери.
Дочери! Ну разумеется! Как я мог быть таким тщеславным, думал он, и таким глупым? Она учится, чтобы потом научить всему этому свою дочку, которой бинтуют ноги, чтобы та стала благородной дамой. И хотя Шижуну было бы куда приятнее, если бы Мэйлин стремилась доставить удовольствие только ему, он не мог не восхищаться ею. Вскоре после этого она начала учиться грамоте, и Шижун, которому хотелось побольше узнать о ее уме, вызвался сам понемногу преподавать ей. Мэйлин быстро училась.
– Еще один навык, которому ты сможешь научить свою дочку, – со смехом заметил он, но Мэйлин покачала головой:
– Я могу научить ее только основам, но ей нужен хороший учитель. А для этого мне понадобятся деньги.
Шижун ничего не сказал, но уловил намек.
Мэйлин было любопытно все. Она хотела узнать о Пекине и Запретном городе и о том, как там все устроено, расспрашивала о крупнейших реках и Нанкине, о Великом канале и Великой стене. Обо всем этом она слышала, но никогда не видела. А еще Мэйлин очень хотелось расспросить об императоре.
– Ему было всего шесть, когда умер его отец, – пояснил Шижун, – так что он еще очень юн. Он выбрал девиз правления Тунчжи, что значит «совместное правление». Это, безусловно, то, что нам нужно. Ему помогает регентский совет, возглавляемый старшей женой его отца, очень милой, тихой и не слишком сведущей, и его матерью, ранее известной под именем Драгоценной Наложницы, теперь она вдовствующая императрица Цыси, очень сильный характер. Обе женщины владеют императорскими печатями, чтобы заверять документы государственной важности. Их советник – князь Гун.
– Так эта Цыси действительно имеет право голоса в правительстве?
– На практике да. На самом деле в последнее время ее роль стала даже более важной, чем у князя Гуна.
– Китаем когда-либо управляла императрица?
– Только однажды. На троне восседала очень злая женщина, императрица У [75]. Это было во времена династии Тан, двенадцать столетий назад. Она убила так много членов своей семьи, чтобы получить власть, что после ее смерти ее надгробие осталось пустым.
– Ох! – Мэйлин казалась немного разочарованной.
– Как ни странно, – продолжил Шижун, – в этом регионе в древние времена племенами правили женщины. – Он улыбнулся. – Конфуций такое не одобрил бы.
Он с удивлением заметил, что Мэйлин промолчала. Ей также было любопытно узнать о варварах и мире за пределами Поднебесной. Он объяснил, как мудрый князь Гун и другие придумали, как использовать варваров в качестве наемников, привлекать к работе на таможне и так далее.
– Мы приобрели их оружие и скоро купим их железные корабли. Мы даже посылаем наших ученых в их университеты, – с гордостью сообщил он.
– У меня есть еще один вопрос, – сказала она как-то раз. – Вы говорили о покупке кораблей и оружия варваров. А как же их железные дороги?
– Железные дороги? – Он слышал это словосочетание, но все еще не понимал, что оно значит.
В прошлом году один из варваров проложил несколько сот ярдов пути для повозки с небольшим двигателем, чтобы продемонстрировать изобретение в Пекине. Шижун своими глазами этого не видел, но власти, осмотрев дьявольскую штуковину, приказали ее немедленно демонтировать.
– Откуда ты узнала
