Но вернусь к моему рассказу. В ту зиму впервые и стало ясно — кто из нас чего стоит. Кто — Дворянин, а кто — так. Дворовый…
Я часто на финских речках вижу, как "идет лосось". Этакая живая река, текущая против течения, всех Законов и Правил — куда-то туда, — Наверх. К Смерти. К Бессмертию.
Если и вправду есть переселение душ, я верю, что русские в той жизни были лососем. Ведь что стало по сдаче Москвы?
Дорог здесь почти нет. Ямщики разбежались. Фельдъегерская почта перестала работать — армия была отсечена к Калужской дороге, в ту пору, как фельдъегеря "жили" на Питерской.
Коль посмотреть вражьи архивы, из них видно, что сразу после Бородина фузилеры бросились на Клин и уже к 5 сентября без боя вошли в Дмитров. Я напомню, что в те дни Шварценберг стоял под Киевом и все Правобережье присягнуло Антихристу. Речи не было о том, чтоб снять хоть одного солдата с украинского фронта.
Подкрепление Кутузову могло в те дни быть со стороны Риги. Бонапарт же, верный стратегии бить врага по частям, первым делом перерезал дороги на север.
Так что можно говорить, — мол, "Тарутинский маневр был великой задумкой", но в реальности — он был единственным выходом. Не оторвись мы от наседавших "антихристов", нам перебило б хребет.
Чудо свершилось чуть позже.
Когда до самых дальних уездов докатилась весть о паденьи Москвы, люди сами поднялись на Войну. Это было непросто. Все мужчины нашего сословия в возрасте от двадцати до сорока были уже мобилизованы, или взятками купили право сдаться противнику. В губерниях из дворянства остались лишь старые, да — малые.
И вот в каждом поместье старенькие помещицы доставали из сундуков древние запылившиеся мундиры своих старых, больных "мужиков", затепливали свечи перед ликами "ушедших навсегда" в Альпийский поход, Фридлянд, да Аустерлиц детей, да собирали в дорогу внуков своих…
Обученных почти не было. В отряды, командуемые ветеранами аж бабушкиных сражений, записывались ребятки двенадцати-тринадцати лет. Их матушки и бабушки набирали им в подмогу всех дельных мужиков, вооружали их охотничьими ружьями, да топорами и вилами, а потом выскребали амбары дочиста.
Ведь это лишь на бумажке все просто и ясно — Бонапарт озяб, да оголодал, сидя в Москве, а Кутузов — отъелся, да согрелся в Тарутине. А вы когда-нибудь видели сей Тарутин?! Вы думали, — как доставить туда гору еды? Там ведь — вообще нет дорог!
А кто по вашему объяснял — куда надо везти провиант? Кто их предупредил? Или — ждал?
Я, поднимая архивы тех дней, понимаю, как победили Минин с Пожарским и как готовилось Куликово поле.
Никто не знал, что творится, куда идти, иль вообще — что делать. Люди слышали, что враг у Москвы (никто не верил, что "Москву сдали"!) и шли по московским дорогам. Этакие живые реки на долгие версты из самых обычных старых помещиков, их желторотых внуков и мужиков с топорами за поясом, да подвод с провиантом.
На них без жалости налетали французы. Потом перестали. Сколько бы вы ни убили лосося в дни нереста, его ж все равно не остановить! Сам Бонапарт не смог перехватывать сии бесконечные обозы после того, как его кавалерия потеряла до половины оставшихся сабель! Лошадь плохо идет на вилы, а сабля не спасет, коль на тебя с вершины воза прыгают с топорами. Десятками.
Да и какой смысл, коль с захваченным добром не уйти — взяли один обоз, погнали в лагерь, а дорога назад уж забита телегами, — ведь идут-то и с боковых дорог! Опять топоры, вилы и — все…
Когда я в первый раз увидал русскую армию "нового образца", я так и оторопел. Произошло ужасное постарение офицерства. В младших же чинах были сплошь "дети". Все как один — в древних, потертых мундирах и регалиях бабушкиных времен. Никаких ни штуцеров, ни хлорного пороха, ни оптических прицелов. В стратегии — знаменитая "линия" и фырканье насчет "новомодных колонн". Тактика же — "времен очаковских и покоренья Крыма.
Если бы одно это, такая армия была б разбита в первом бою. Но недаром даже Антихрист признал: "В Малоярославце я встретил новую армию. Русские научились драться. Или вспомнили — как…
Я бы сам нипочем не разгадал в чем секрет, если б не мой новый адъютант Володя Яковлев (Герцен). Он учил меня так:
"Все ваши штуцера, да прицелы — вещь, конечно, важная, но — не обязательная. Вольтер был не прав, когда говорил, что Господь на стороне больших армий. Ибо Вольтер — атеист.
Истина ж в том, что лишь Господь дарует Победу, ибо Победа — Воля Божия. А Бог на стороне не Сильных, но — Правых. Ваша бабушка — Велика, потому как хорошо поняла сие, а ваши кузены — один другого "плохей", ибо того же — не чувствуют.
Ведь как говорила Екатерина? Не "завоюем Польшу", но "освободим белоруссов, малороссов и новороссов"!
Одно дело завоевать, а потом сгонять с земли крымских татар, а иное русским освобождать русских. Пусть и "новых русских.
Да, ваша матушка выпросила у тетки право на завоевание Литвы и Курляндии. Но я вот не верю, чтоб такую властную и жестокую женщину, как Екатерину Великую, можно было принудить, или уговорить! Но я не сомневаюсь, что столь мудрая правительница могла сама подтолкнуть вашу мать к такой просьбе.
Ибо одно дело вводить войска в Белоруссию, иль Малороссию, и совсем иное — в Литву, да Курляндию. Если одно для русского человека "освобождение", иль "воссоединение", то второе, как ни крути — "завоевание" и "оккупация". А если все сделать вашими же руками?!
Да вы же сами рассказывали, как в те дни праздновали не только в лютеранской Лифляндии, но и — в стане католиков! Ибо Воссоединение — Право пред Господом.
И тогдашняя армия была — Правой Армией. Так что не смейтесь над старичками с их допотопными взглядами. Ибо у них есть то, чего не было у вашего поколения. Они помнят, как воевать Честно и умирать за Правое дело.
Ведь что началось после гибели Государыни? Царство Картло-Кахетинское объявлено Тифлисской губернией. Русской землей. Мелочь.
Ханство Бакынское захвачено ради бакынской нефти и объявлено Русской землей. Пустяк!
Бабушка ваша так и не ввела войска к униатам. Сделала вид, что "не успела ввести". Нет же — появились губернии Житомирская, да Подольская, тоже Русские. А там "москалей" испокон веку — режут исподтишка! Убийц давят, а потом изумляются, что у Шварценберга — униатская армия!
При вашей бабушке не подымался вопрос насчет обустройства Прибалтики. Была единая Ингерманландия под ее прямым управлением и латыши с эстонцами хоть злились, но… слушали. Павел же "раздробил" сии земли и объявил их "Россией"! Немедленный взрыв страстей и — возникновение "лютеранского герцогства"!
Если бы что-то одно, то это может и прошло б бесследно для армии, но когда сие вошло в Практику — Армия внушила себе: мы — завоеватели; нам дозволено! А Господь такого не любит…
Какой черт понес нас в Италию и Швейцарию? Что мы забыли в Персии, Молдавии, да на Аустерлице?! Какого хрена мы искали в Пруссии, да Финляндии?
Вы думаете, что сие — мировая политика с экономикой, а я скажу — сие Искушение. Силой. Властью. Троном. Негодные люди примерили на себя венец великой правительницы, да вообразили, что теперь им — сам черт не брат!
Их армия могла пыжиться, как угодно, учиться чему угодно, но не побеждать! Ибо она уже смирилась с тем, что — Неправа.
Вот Вы — великий разведчик, почему я не могу выучиться Вашему ремеслу? Не смейтесь, — и Вы знаете, и я знаю, что не смогу. Не смогу и все! Зато вы не умеете и не можете выращивать ни ваших знаменитых свиней, ни овощ на грядке, а я — могу! Почему?! Божья Воля. Кровь.
Почему одни люди в страшный миг хватают что есть под рукой и бегут на верную Смерть? Потому что в них — Дворянская Кровь. Почему другие прячутся по углам, да платят огромные отступные? Опять-таки — Кровь. Кровь Дворовая.
Это и есть — суть Монархии. Каждый должен знать свое место и дело. Кто свиней растить, кто добро наживать, кто детей крестить, а кто и — помирать под Святыми Хоругвями…
Я всегда числил себя монархистом, но лишь после бесед с моим новым духовником, я осознал себя таковым.
Помните, — "Когда могущая Зима, как бодрый вождь, ведет сама На нас косматые дружины…"?
Открою тайну, — это не Лондон, но Санкт-Петербург. Сентябрь 1812 года. Годовщина коронации Его Величества. Армия разбита. (В реальности она отходит к Тарутину, но в столице о том без понятия. Нет связи.) Москва сдана. По слухам убиты не только Багратион, но и Барклай с Кутузовым.
И вот посреди всего этого Государь устраивает его знаменитый "Пир во время Чумы". Из дельных — никого. Все Дворяне в Армии. Пели, плясали, да кутили — … Дворовые.
Потом Царь, пытаясь хоть как-то оправдаться за те безобразия, описывать кои я и не думаю, говорил всем, что у него было два помрачения — одно "по известию о смерти папеньки", и другое — "с письма Кутузова о сдаче Москвы.
