– Ну, что же вы, не смущайтесь, угощайтесь.
Священник опустил глаза. Барон бросился к нему, схватив подавленного капеллана за горло, тем самым заставив смотреть глаза в глаза. Локрэ захрипел от удушия.
– Вы Локрэ, негодяй! Негодяй, вор и убийца! На ваших руках кровь графа де Бризе и несчастного Жофилье! Вы отравили их! У меня есть все доказательства тому! Я прихватил из Мелёна бутылку с остатками вина – отравленной Командарии! Больше того, я нашел, и, разумеется, перепрятал, золото, которое вы похитили из замка, и ночью, вместе с де Шиллу, зарыли на берегу! Как видите все доказательства налицо. Вы у меня в руках, и я уничтожу вас!
Капеллан, схватившись руками за спинку кресла, отпрянул от дворянина, как будто увидел, перед собой Аваддона1. Он, казалось, обезумев, шевеля губами, блуждал зрачками по темной комнате. Затем упав на колени, обхватил ноги шевалье, взмолился:
– Прошу не губите! Не губите! Рабом вашим буду, сделаю всё, чего пожелаете, только не губите! Моя жизнь отныне принадлежит лишь вам!
Кривая усмешка пробежала по устам барона. Он свысока, очевидно, не сомневаясь в подобном исходе, уставился в бледную окружность тонзуры, валявшегося у него в ногах священника.
– Хорошо, я не побрезгую вашим обществом. Но запомните, один неверный шаг и вам конец. Ваша жизнь, как вы изволили выразиться, принадлежит мне!
Локрэ, обливаясь слезами, целовал ботфорты великодушного благодетеля.
– Ну, хватит!
Прервал причитания дворянин.
– Мне нужна ваша помощь, взгляните вот сюда.
Барон достал из кармана небольшой, потертый футляр, из змеиной кожи. Извлек из него потрепанный пергамент и развернул на столе, придвинув оловянный шандал. Капеллан, всхлипывая, вытирая рукавом рясы слезы, склонился над столом, разглядывая желтоватый лоскут кожи.
– Видите? Это план крепости Труамбер.
Глаза падре сузились, он изо всех сил пытался вникнуть в смысл неразборчивых букв и поблеклых от времени линий, начертанных на старом пергаменте.
– Простите, но я не узнаю…
– Не ищите полного сходства с нынешней крепостью, рисунок был сделан в четырнадцатом веке. Видите, вот здесь? Это место обозначено крестом. Где это? Что это за башня?
Священник, бережно взял в руки план, ближе поднеся к огню, долго разглядывал хитросплетение линий.
– Мне кажется это Восточная башня, только здесь она почему-то названа «Безглавой».
Д’Эстерне, зажег ещё несколько свечей и вернулся к плану.
– Бог мой, а ведь вы правы, вот возле башни обозначен восход солнца, вот рядом со знаком в виде сомкнутых остриями мечей. Видите красноватый полукруг, это солнце. Значит это восток. А место, место в башне вы узнаете?!
Падре в отчаянии покачал головой.
– Нужно подняться наверх, иначе…
Он пожал плечами.
– Как это можно сделать незаметно?
– Ну, разумеется, гораздо безопаснее, сделать это ночью.
Д’Эстерне, взглянул в упор на капеллана. Тот, словно оправдываясь, прижал ладони к груди, прошептав:
– Клянусь Девой Марией, я не настаиваю .
– Хорошо, сегодня в полночь.
****
Около трех часов по полудню во дворе Труамбера послышался шум вызванный приездом господ секундантов, присланных виконтом де Шиллу. Два всадника, остановились посредине замкового двора, и, невзирая на, готовность лакеев принять лошадей, не спешили покидать седел. Они вертели головами, высокомерно с пренебрежением понукая окружившими их слугами.
Из окна, второго этажа, за нежеланными гостями наблюдали д’Эстерне и де Лавальер. На лице лейтенанта воцарилась гримаса призрения, и он, сцепив от ненависти зубы, прошипел:
– В сером плаще шевалье де Гризоль, узнав этого господина, я навсегда разуверился, в том, что в человеке присутствует добродетель.
– А второй?
– Де Плево, ничтожество, по природе низкопоклонник, холуй де Шиллу.
Надев шляпу, шевалье твердой уверенной походкой направился к лестнице. Лишь узрев спустившегося во двор дворянина, посланники виконта спешились, и преисполненные достоинства вышли навстречу секунданту неприятеля. Оказавшись лицом к лицу с противником, де Гризоль, вышедший несколько вперед, как глава делегации, на миг, обернувшись, подмигнул своему товарищу, намекая на ничтожность личности, выдвинутой противником.
– Этот барон и вправду безумен. Кроме того, что он вызвал господина де Шиллу, так он ещё и взял вас в секунданты!
Дворяне рассмеялись. Лейтенант обдал ненавистных гостей холодным безразличием.
– Тем не менее, господин де Лавальер, я вынужден сообщить вам условия господина виконта.
Преисполненный пренебрежения вымолвил де Гризоль.
– Насколько мне известно, виконт де Шиллу является вызывающей стороной, поэтому мы удостоены права диктовать условия.
– Позвольте, сударь! Вас очевидно обманули.
Без тени смущения, воскликнул секундант мессира де Шиллу.
– Чего не наделаешь со страха!
Послышался из-за спины де Гризоля ехидный голосок де Плево.
– В любом случае давайте перейдем от препирательств к делу и покончим с этим! Потрудитесь выслушать наши условия лейтенант.
– Какова бы, господа, не была степень низости, вы находитесь на самом её дне. Мне претит спорить с вами. Говорите!
Оставив незамеченными оскорбления лейтенанта, Гризоль продолжил:
– Завтра, с восходом солнца, на поляне у старого колодца в лесу Ла Поэль. Оружие шпаги. С каждой стороны по два секунданта.
Лейтенант оскалился.
– Быть может, вы забыли о кинжалах?
– Я не страдаю забывчивостью, лейтенант! Только шпаги!
– Я немедленно передам ваши условия господину д’Эстерне.
Сухо произнес де Лавальер, и, не ответив на поклоны, удалился.
****
ТОТ ЖЕ ДЕНЬ. ЗАМОК БЛАНДИ-ЛЕ-ТУР.
Тем временем, в Бланди-ле-Тур, виконт де Шиллу, встретился с Дюпоном – таинственным наблюдателем за воротами замка, отправленным господином де Жермонтасом, за «головой» барона д'Эстерне. Оба мужчины, увидев друг друга, испытали похожие чувства. Виконт, как человек коварный, лукавый, и не лишенный проницательности, сразу распознал в верзиле, орудие для исполнения конкретных задач. Отметив, про себя, что тот, кто имеет в союзниках такого отпетого головореза, несомненно, прозорливый малый. И если ему удастся переманить, хоть на время, сего исполина на свою сторону, он, лишь от этого выгадает.
Дюпон же, будучи человеком, не большого ума, всё же сразу смекнул, что оказался в компании сильного, при сложившемся раскладе, а значит, не прогадал.
Руководствуясь изложенными выше соображениями, расчетливый шателен, выказав чрезмерную любезность, усадил, столь неродовитого гостя за свой стол, угощая вином.
– Мне сообщили, что вас, господин Дюпон, привели в наши края вполне определенные обстоятельства?
– Так и есть, Ваша Милость.
– Вам нужна жизнь барона д’Эстерне, не так ли?
– Точно так, Ваша Милость.
Пробасил верзила, осушив бокал, поглядывая на графин с белым мозельским рислингом. Виконт поспешил наполнить сосуд гостя, решив, что это не повредит в переговорах, продолжил:
– Что ж, радостно осознавать, что наши стремления тождественны. Более того, не без удовольствия готов заверить в том, что могу помочь вам.
– Уж больно мудрено вы изъясняетесь, Ваша Милость. Не пойму вас?
– Да, что тут долго говорить! Завтра, у меня с этим бароном назначена дуэль.
Вы с мушкетом, расположитесь на холме, и ещё до начала схватки застрелите мерзавца д’Эстерне! Тем самым исполните приказ вашего хозяина и заработаете ещё десяток, другой экю. По рукам?
– Это я с радостью. Это по мне.
Расплылся в улыбке великан, охмелев от четвертого бокала рислинга.
****
ВЕЧЕР ТОГО ЖЕ ДНЯ. ЗАМОК ТРУАМБЕР.
Уже совсем стемнело, когда в комнате лейтенанта собрались трое. Лавальер, разделив трапезу с верными слугами и соратниками, угощался и потчевал гостей великолепным белым бургундским доставленным в Труамбер из подвалов аббатства Понтиньи. Маленький круглый, наспех сервированный столик; огоньки свечей; свежесть летнего вечера, притихшего за окном, напоминая о себе лишь треском цикад, да потоками душистого воздуха доносящегося с лугов и полей; ужин в кругу близких друзей, навивали сентиментальность в огрубевшей душе шевалье. Он с удовольствием отвечал на вопросы захмелевшего Тужо, позволив слуге, этим чудесным вечером, чувствовать себя на равных с дворянином.
– Скажите, господин де Лавальер, а откуда вам известна история про эти сокровища тамплиеров?
Дворянин, попивая вино, растаял от удовольствия, ещё более расположившего лейтенанта к беседе.
– Эта легенда, достояние моего древнего рода, рода норманнских баронов, покрывших себя славой ещё в Столетнюю войну. История переходила из поколения в поколение, из уст в уста. Я впервые услышал её от деда, который так и не смог пояснить, что здесь, правда, а что вымысел. Но по воле провидения судьба забросила меня в Труамбер, где я стал невольным слушателем любопытного рассказа дворецкого Мартена, который не просто напомнил знакомую историю, но и подтвердил её достоверность. Он открыл мне, что клад, который называли «сокровищами де Шорне», когда-то находился здесь в замке, и отсюда уже был отправлен в неизвестном направлении. После этого я стал приглядываться ко всем, кто приезжал в замок, ведь если стены сей гордой твердыни хранят столь таинственные секреты, не исключено, что рано или поздно явится человек, который пожелает, а главное сможет раскрыть эти тайны. Когда же старый граф выставил меня за дверь, я поручил это тебе, верный мой Тужо, хоть ты в ту пору был ещё мальчишкой, за что исправно плачу. И лишь теперь, по истечении долгих лет, могу с уверенностью заявить – я не ошибся, сыскался такой человек.
