– А этот как, – спросил водитель, указывая на меня, – может, ему помощь нужна?
Все посмотрели на меня. Бедный Леня совсем уже ничего не мог понять. Когда он уходил, я был здоровым и бодрым и стоял рядом с Красильниковым, а теперь я сижу, словно контуженный, а Антон стоит как ни в чем не бывало. Впору усомниться в собственном психическом состоянии.
– Да нет, у меня тоже все нормально, – сказал я, заставив себя подняться на ноги. – Просто переутомился.
Медсестра укоризненно поглядела на тренера.
– Вам не кажется, что вы слишком усердствуете?
Леонидов молчал, переводя ошалелый взгляд с Антона на меня и наоборот. Мне стало не по себе за то, что мы поставили Леню в такое неловкое положение.
– Все нормально, – сказал я громко, – уже и отдохнуть нельзя немножко.
Мне стало получше. Я закончил переодеваться, сложил свои вещи в спортивную сумку и закрыл шкафчик.
– Можно идти? – спросили мы с Красильниковым в один голос.
Леня молча махнул рукой, отпуская нас.
* * *
– У тебя получилось! – Антон ликовал. – Журавлева права была, ты теперь можешь лечить людей.
– Если после этого мне всегда будет также плохо, то я долго не протяну.
– Да, об этом я не подумал, извини! Значит, тебе это далось с большими усилиями?
– Еще с какими! Как выжатый лимон был. До сих пор колени подгибаются.
– Нужно об этом как следует поразмыслить, – сказал Антон задумчиво.
– Хочешь думай, а у меня нет сил. Мне бы только до дома доплестись и спать завалиться.
– Слушай! – Антона озарила какая-то догадка. – Попробуй взять монету в руки. Она у тебя с собой?
– Да.
Я никогда с ней не расставался.
– Достань!
Я вынул из внутреннего кармана куртки свою заветную монету и показал Антону.
– Попробуй зажать ее в кулаке, возможно, это восстановит твои силы.
Я крепко сжал монету. Не знаю, может, это было самовнушение, но мне и впрямь легче стало. Теперь дорога до дома не казалась такой длинной, я прибавил шаг.
– Подействовало?
– Вроде, но я не уверен.
– Ты ее с собой положи, когда будешь спать ложиться, – посоветовал он.
Красильников не догадывался, что я и так каждую ночь перед сном долго разглядывал монету и обязательно клал ее под подушку. Мне почему-то было неловко ему об этом рассказывать.
Мы дошли до моего дома.
– Давай я тебя до квартиры провожу, – предложил Антон.
– Спасибо, сам дойду, я же не инвалид, – отказался я.
У меня еле хватило сил, чтобы умыться и дойти до кровати.
Кажется, я заснул еще до того, как моя голова коснулась подушки.
Когда мы рассказали обо всем Журавлевой, она прямо запрыгала от восторга.
– Я же вам говорила! – повторяла она.
Проснувшись на следующее утро, я чувствовал себя почти нормально. Но только почти. У меня было такое состояние, будто я весь прошлый день трудился в поте лица и за ночь не сумел толком отдохуть. Хоть я и воспользовался советом Антона и всю ночь, даже во сне, сжимал монету в руках, силы мои восстановились только ближе к вечеру следующего дня. На тренировке Леонидов обратил внимание, что я неважно себя чувствую.
– Что-то ты какой-то вялый сегодня, – сказал он, – наверное, действительно, переутомился. Иди домой, отдохни.
Я не стал возражать и пошел домой. Вечером ко мне прибежала Журавлева.
– У мне к тебе есть дело, – сказала она, когда я провел ее в свою комнату.
– Какое еще дело?
Вместо ответа Ева полезла в большую сумку, которую притащила с собой, и выудила из нее маленького котенка. Это был перс с пушистой дымчатой шерстью. Он жалобно мяукал. Я с удивлением посмотрел на Еву, ожидая от не объяснений.
– Это наш котик, Персик, – сказала она.
– Очень приятно, и что дальше?
– Он у нас что-то приболел, может, попробуешь его вылечить?
Я почувствовал раздражение. Неужели она не поняла, как мне тяжело дается это «излечение».
– Я еще после вчерашнего не отошел, а ты тут со своими котами...
Журавлева умоляюще на меня смотрела.
– Юр, ну пожалуйста! Гляди, какой он хорошенький. Не знаю, что с ним, он уже два дня ничего не ест.
– А к ветеринару не пробовали водить?
– Вчера отводили, там прописали какой-то порошок, но, по-моему, он не помогает.
Ева смотрела на меня такими глазами, что я не мог ей отказать.
– Хорошо, я попробую, но ни за что не ручаюсь. Может, я не могу животных лечить, а только людей.
– Это вряд ли. У животных такое же биополе, как и у нас.
Мне было самому интересно, получится это у меня или нет. К тому же я подумал, что раз котенок маленький, то, может быть, и сил его излечение меньше займет.
С каждым разом мне становилось все легче просматривать биополе. Если в первый раз я потратил на это несколько минут, то теперь у меня получилось секунд за пять.
Аура этого мяукающего создания оказалась совсем не похожей на человеческую. В ней были совсем другие цвета, и форма, конечно, отличалась.
Я обратил внимание на то, что в ней преобладает сероватый оттенок, похожий на цвет того пятна, которое я видел у Антона в том месте, где была его травмированная рука. Я сразу понял, что котенок серьезно болен. Самое трудное, если честно, было сильно захотеть, чтобы он выздоровел. Это можно объяснить – ведь я никогда прежде его не видел и не испытывал к нему особой привязанности. Скорее, мне было его очень жалко. Но мне помогли глаза Евы, она так тревожно следила за своим питомцем, что я невольно проникся ее заботой о животном.
В конце концов мне удалось добиться того, что темно-серые пятна в его биополе стали тускнеть и сменяться другими цветами: лиловым, розоватым и сиреневым. Самое удивительное, что и сил это забрало не так много. Наверное, я был прав: размер имеет значение.
Вскоре животина как ни в чем не бывало весело резвилась у меня в комнате. Я сходил на кухню и принес Персику молока в блюдце. Он слизал его в одну минуту. Ева была на седьмом небе от счастья.
– Понимаешь, Юр, – тарахтела она, – мы, люди, хоть можем сказать, что у нас болит, а они-то не могут. Мы никак не могли определить, что с ним.
– Объелся, видно, чего-нибудь, – сказал я.
Журавлева хотела было возмутиться, но вовремя вспомнила, что я вылечил животину.
– Спасибо тебе огромное, – произнесла она, прижимая к груди своего Персика.
– Кстати, как ты себя теперь чувствуешь? – спросила она.
– Много сил потратил?
– Да не очень... – я осекся. Мне пришло в голову, что скажи я ей о том, что излечение животных дается мне намного легче, то она превратит меня в местного ветеринара. Не то, чтобы я не любил животных, но и в доктора Айболита превращаться тоже не очень хотелось.
– Устал, конечно, – сказал я и состроил убитую мину.
– Извини, что побеспокоила.
– Да ладно, чего уж там.
– Ты отдыхай, а мы пойдем.
Ева положила котенка, который теперь резво сопротивлялся, в свою сумку и выскользнула из комнаты. Я понадеялся, что теперь она не будет донимать меня такими просьбами.
Журавлева – человек деликатный.
* * *
Мне стали сниться странные сны. Все они обязательно были о той самой девушке, которую я увидел во сне в первый раз, когда открыл в себе способность проглядывать биополе.
Сначала я думал, что все это случайность. Но сны о девушке повторялись регулярно. Через какое-то время я начал догадываться, что мне как будто показывают фильм, но не с начала, а с конца. Странное ощущение. Из-за этого я в первое время никак не мог уловить связи. Но поскольку один и то же сон повторялся по нескольку раз, у меня начала складываться связная история.
Сцена в подземелье была финальной. А до этого девушку вели туда вооруженные люди в сопровождении священника со строгим неподвижным лицом. Потом я увидел ее в большой комнате, а вокруг были какие-то люди, как мне показалось, ее родители, братья и сестры.
Самое главное, я точно знал, сам не знаю откуда, что эта девушка лечила людей с помощью моей монеты – тогда она принадлежала ей. Из чего я заключил, что сны связаны с монетой.
Я рассказал об этом Антону.
– Знаешь, а мне тоже снились странные сны в то время, когда у меня была та гадальная доска. Но в них, к сожалению, не было красивых девушек. Я постоянно видел во сне двоих людей, по-моему, они были пожилыми. А когда доску украли, эти сны прекратились.
– Мне кажется, что я вижу историю этой монеты. Тот момент, когда она попала в камеру эскуриала.
– Очень может быть, – ответил Красильников.
Он выглядел каким-то озабоченным. Я понял, что Антон хочет поговорить со мной о чем-то, но не решается. Я так прямо и спросил его об этом.
– Да, меня кое-что беспокоит, – ответил он.
Мы сидели у него в комнате. После тренировки я сразу пошел к Антону, чтобы обсудить с ним мои сны.
– Ты не замечаешь, что с тобой что-то не так? – острожно спросил Антон.
– Что ты имеешь в виду? – не понял я.
– Сегодня ты схватил «тройку» по русскому. А ведь с тобой давно такого не бывало.
