Белый царь усмехнулся:
– Время затянуть желает воевода?.. Значит, ждет помощи. Откуда, нам пока неведомо, но мы не дадим Довойне играть с нами. До утра огонь по городу прекратить, завтра же выставить шляхте твердые условия. Они сдают крепость, либо мы громим ее. Все!
А наутро к стану русского войска вышли два литовца-перебежчика. Караул задержал их и доставил к царю.
– Кто вы? Откуда прибыли? – спросил Иван.
– Марк Иванов, Федька Сафонов. Бежали из войска гетмана Радзивилла, которое идет из Минска на помощь Полоцку.
– И большое войско ведет гетман? – поинтересовался Иван Васильевич.
– Тысяч пять да около двадцати пушек.
– С такими малыми силами Радзивилл рассчитывает помочь Довойне? Это же смешно.
– Он хочет отвлечь на себя часть твоих войск, не вступая в бой, – ответил Иванов.
– Но зачем ему это надо?
– Чтобы к Полоцку тайными тропами подошел Григорий Хоткевич с большим войском. Он ударит тебе в тыл со стороны Вильно.
– Вот оно что! Теперь понятно, почему воевода Полоцка затягивает время. А вы чего решили переметнуться к нам?
– Желаем служить русскому государю, – ответил Сафонов.
– Что ж, раз желаете, то служите.
Иван приказал отправить перебежчиков в сторожевой полк, после чего вызвал в ставку начальника ертаула Телятевского, Репнина, Ярославова и татарского служивого царевича Ибака. Он приказал Телятевскому выслать разведку в сторону Минска и Вильно, обнаружить отряды Радзивилла и Хоткевича, определить их численность и оценить вооружение. Большой полк должен был воспользоваться этими данными и уничтожить силы противника, подходящие к Полоцку.
Русские войска двинулись в сторону Минска и заметили отряд Радзивилла невдалеке от Полоцка. Великий гетман не принял боя и отступил.
Разведка, высланная на поиск отряда Хоткевича, донесла, что виленский воевода тоже предпочел ретироваться при появлении дружины князя Ярославова. Она не стала преследовать противника и вернулась к Полоцку.
Иван Грозный воспользовался затяжкой переговоров. По его приказу артиллеристы ночью установили орудия у самых стен города. Вечером 7 числа к Полоцку подошла тяжелая артиллерия, и русский царь потребовал безоговорочной капитуляции города.
Ответом на ультиматум стала стрельба со стен крепости. Переговоры были окончательно сорваны.
Утром 8 февраля тяжелая артиллерия начала методичный обстрел города. Орудия были установлены вплотную к стенам Великого острога. Ядра разламывали их, пробивали насквозь.
В полдень 9 февраля из Полоцка был доставлен еще один перебежчик. Иван Васильевич тут же принял его.
– Ротмистр Горшевич! – представился тот.
– Ротмистр? – удивился царь. – Уж кого-кого, а воинского начальника в качестве перебежчика я видеть не думал. Что подтолкнуло тебя, ротмистр, на предательство?
Горшевич поднял голову.
– Если я кого и предал, то не свою честь. Мне стал известен иезуитский замысел воеводы Довойны.
– Что за замысел?
– Воевода принял решение сжечь Великий острог. Это гибель многих мирных жителей, потому что Верхний замок не сможет вместить всех. Люди окажутся обреченными на страшную смерть, в лучшем случае на пленение. Потому я и пришел к тебе, русский царь. Останови Довойну, не дай ему сжечь острог. А со мной делай, что пожелаешь. Я воевал против тебя, как уж мог. Побеждает сильнейший, таков закон войны.
В шатер вбежал Иван Бутурлин из ертаула.
– Государь, литвины подожгли острог. Пожар распространяется по всему посаду. Из города рвутся тысячи жителей.
Иван посмотрел на Горшевича.
– Поздно, ротмистр, ты пришел ко мне! – Царь отдал приказ: – Жителей выпускать беспрепятственно, государеву и большому полкам следом за отступающим неприятелем ворваться в замок. К полкам выслать подкрепление во главе с Хворостининым и Овчининым. Выполнять!
– Слушаюсь! – Бутурлин выскочил из шатра.
– Что будет со мной, русский царь? – спросил Горшевич. – Меня ждет плен или казнь?
– Ты откуда родом, ротмистр?
– Из Кракова, государь!
– Семья?
– Жена и дочь.
– Здесь?
– Нет. Жена как раз рожала, когда меня отправили в Полоцк. Потому они осталась в Польше.
– Так езжай к своей жене и дочери! Ты им нужен. Отправляйся, тебя пропустят чрез войска. Больше, ротмистр, не воюй против России. Это мой тебе совет. Свободен!
– Ты отпускаешь меня? – удивился Горшевич.
– А у тебя что, со слухом плохо?
– Благодарю тебя, великий царь!
– Свободен, ротмистр, не до тебя! Совет помни!
– Да, конечно. Благодарю! – Ротмистр вышел из шатра и смешался с толпой, бегущей из горящего города.
В ставку прибыл Дмитрий Иванович Хворостинин.
– Позволь войти, государь?
– Входи, докладывай, удалось ворваться в замок?
– Нет, государь. Мы оттеснили туда противника, но сами войти не смогли. Воевода Довойна, его люди, бояре и часть горожан заперты в замке.
– Что ж, оттуда им деваться некуда. А что местные жители? Как в остроге?
– Там сгорело не менее трех тысяч дворов, пожар продолжается. Думаю, он охватит весь город. Жители собрались у монастыря.
– И сколько их?
– Трудно сказать, с виду тысяч десять. В основном женщины, дети, мужиков мало. Да, чуть не забыл, здешние показали нам тайники в лесу около города с большим запасом продовольствия. Оно нам не помешают, хорошее подспорье.
– А что, по-твоему, будут есть сами местные жители? Женщины, дети? Ведь они могли и не показывать тайники, но сделали это. А мы, значит, заберем все в полки, где и так хватает запасов? Отдать людям, разделить всем поровну!
– Кто этим займется?
– Третий воевода.
– Понял, а что по замку? Каков приказ насчет него?
– Дмитрий Иванович, если литвины да поляки не одумаются и не пойдут на сдачу, то будем готовить приступ. Исполняй приказ!
– Слушаюсь! – Хворостинин покинул шатер.
В тот же вечер у царя собрались первые воеводы.
Он поглядел на чертеж, испещренный стрелками и линиями, и приказал:
– Завтра и послезавтра установить тяжелые пушки напротив замка и бить по нему без перерыва. Полки должны быть в готовности к приступу. Стрельцам постоянно подбираться к стенам и пытаться поджечь их. Открыть огонь раскаленными ядрами. Сколько таких пушек мы можем выставить вокруг замка? – спросил он начальника наряда князя Репнина.
– Тридцать шесть, государь! – ответил тот и добавил: – Предлагаю командование ими поручить боярину Михаилу Ивановичу Воронову-Волынскому.
– Зажигательных ядер в достатке?
– Да, государь! Хватит не на один такой замок.
– Хорошо. Огонь вести до полного разрушения крепостных стен, башен и самого замка. До этого полкам в бой не вступать. Противника, пытающегося вырваться с боем, уничтожать. Сдающихся не трогать, разоружать и провожать к князю Андрею Курбскому. Это все!
Воеводы разошлись. Царь вышел из шатра, поднялся на курган. Оттуда он долго смотрел на острог, горящий в ночи, и замок, темнеющий на фоне неба.
К государю поднялся лекарь Курт Рингер, сопровождавший его в походе.
– Что у тебя? – не отрываясь, спросил Иван.
– Пришел узнать, как твое здоровье. Раньше не до того было.
– Если бы плохо стало, тебя позвали бы.
– Это так, но мне надо знать, принимаешь ли ты лекарства.
– Принимаю. Не беспокойся, Курт, твое снадобье пошло на пользу. Отвечай, как раненых лечат?
– Тяжелых немного, большей частью легкие. Уход за ними надлежащий, я ежедневно лично проверяю. Умерших от ран мало.
– Хорошо. Как тебе Полоцк?
– Что сказать, государь? Против твоей армии сейчас никакая другая не устоит.
– Льстишь?
– Правду говорю. Такого порядка я у себя на родине не видел. Князья да бояре вместе с рядовыми воинами в бой шли. Вельможи наравне со всеми дерутся, если не лучше.
– Тем и сильна русская армия.
– Твоя правда, государь!
– Что ж, пойдем вниз. Время молитвы, трапезы и отдыха.
– Отдых тебе необходим.
– Всем! Сейчас есть такая возможность.
По приказу царя 10 февраля тяжелая артиллерия была подведена к укреплениям Верхнего замка. Тут же был открыт массированный огонь из всех орудий, включая те, которые стреляли раскаленными ядрами.
Артиллерия била по крепости непрерывно в течение суток. В результате замковая стена Полоцка выгорела на триста сажен, было уничтожено около сорока звеньев бревенчатой стены. Защитники крепости пытались заливать пожары ледяной водой, но их выбивали русские стрельцы, прятавшиеся за укрытиями.
В замке подходило к концу продовольствие. Ждать помощи осажденным было неоткуда. Все отряды, которые пытались прорваться к осажденному Полоцку, были разгромлены. Воевода Довойна надеялся изменить обстановку хоть на время, чтобы вырваться из осажденного замка.
В два часа ночи с 12 на 13 февраля царя разбудил слуга.
– Государь, к тебе князь Курбский.
– Что? Сейчас?
– Да.
– Пусть войдет.
