небольшой мешок размером с наволочку, наполнить землей и зашить прочными нитками. Во время дождя из этих импровизированных мешков с песком на землю вытекала серая жижа, и они часто лопались. Мешки постоянно нужно было менять, и Эмили помогала другим женщинам пополнять их запас. Однако им предстояло еще одно, более мрачное занятие: простыни, в которых захоранивали погибших.
Гробов не было, только саваны, которые шили на скорую руку из подручных материалов. Похороны устраивали после наступления темноты, когда было прохладнее и огрехи в изготовлении саванов не были так заметны.
В ту ночь хоронили двоих. Она с Генри стояли у импровизированной могилы. Один покойник – маленький человечек, аккуратно закутанный в саван, и его вид напомнил Эмили о мешках с песком. А второй был высоким, и саван оказался слишком коротким, из-под него торчали босые ноги. Как Эмили ни старалась, она не могла отогнать мысли об отце и все спрашивала себя, скоро ли будет его хоронить и что будет делать, чтобы прикрыть его ноги, если саван окажется слишком коротким. Ее душили слезы. Когда они вернулись, Эмили пошла убедиться, что Том спит. Выйдя из комнаты Тома на лестничную площадку наверху, она услышала тихий голос отца:
– Как долго продержимся?
Макдональд ответил:
– При нынешнем уровне истощения к концу месяца не останется ни одного солдата.
– А боеприпасы?
– Примерно то же самое. До конца месяца.
– Что ж, у наших спасителей есть еще немного времени. Кстати, сегодня днем я слышал какую-то возню у стен французского посольства, – сказал ее отец. – Полагаю, лучше упомянуть об этом.
– Думаете, китайцы делают подкоп, чтобы заложить взрывчатку и подорвать стену?
– Меня бы это не удивило.
– Меня тоже. Доброй ночи.
Эмили быстро на цыпочках прошла в свою комнату. Она задумалась, стоит ли рассказать об этом Генри. Во всяком случае, не сейчас. Казалось, он спит. Но тут он открыл один глаз.
– В чем дело? – спросил он.
– Ни в чем, – ответила она, надеясь, что муж снова заснет.
– Эмили… – Он сел. – Скажи мне, пожалуйста.
Она передала Генри все, что слышала.
– Остается только молиться.
– Бог не оставит нас. – Он улыбнулся, а потом твердо добавил: – Но одно я знаю наверняка. Единственное, что действительно имеет значение, – то, что воля Божья будет исполнена.
Это ее немного утешило. По крайней мере, она так считала.
Трейдер подготовил свою семью к тому, что должно было произойти.
– Наши войска уже в пути, – объявил он родным. – По мере их приближения Цыси, пытающаяся нас выгнать, будет бесноваться все сильнее. Она надеется, что если мы уйдем или нас перебьют, то можно будет просто закрыть городские ворота и объявить нашим войскам, что спасать больше некого. Я говорю это, чтобы во время следующей серьезной атаки вы ясно понимали, что она означает. Это будет отчаянная последняя попытка прорваться сюда раньше, чем удастся снять осаду. Если мы сможем просто продержаться – придет помощь, и мы все будем спасены, включая новообращенных, если Бог даст.
Прошло десять дней, китайцы подошли поближе, огонь велся бессистемно, и время от времени в подземных туннелях доносился слабый стук кирок и лопат. Хотя определенных новостей у них не было, Трейдер не сомневался, что их войска уже совсем близко.
Поэтому, когда на рассвете в пятницу, тринадцатого июля, начался мощный обстрел, Трейдер сказал дочери:
– Началось. Мы почти дотерпели. Последний бой – и наши ребята прорвутся.
Весь день пушки Круппа обстреливали Фу. Вокруг новообращенных загорались и рушились невысокие здания с черепичными крышами. Южнее позиции на городской стене еще держались. На севере китайцы пытались проникнуть в британское посольство через разрушенную библиотеку. В четыре часа дня на невысокой колокольне, где вешали объявления, начал бешено звонить колокол – это был сигнал, посольства подверглись нападению со всех сторон, и каждый должен защищаться как может.
Эмили умоляла мужа не делать этого, но Генри все-таки отправился в Фу. Они с отцом и Томом стояли в холле резиденции Макдональдов. Леди Макдональд и ее дочери находились в дальней гостиной. Трейдер держал в руке револьвер «уэбли». Он взглянул на Эмили. Она кивнула и вытащила маленький пистолет, который дал ей отец.
– У тебя шесть выстрелов. Используй пять пуль… – тихо сказал он и бросил взгляд на внука. – Не волнуйся, мой мальчик. Они не прорвутся так далеко, а если и прорвутся, то мы с ними разберемся.
Том, одновременно испуганный и взволнованный этим зрелищем, был бледен, но храбро смотрел вперед.
– Молодец! – одобрительно произнес Трейдер.
И тут раздался новый звук. Боевой клич, подхваченный тысячей глоток, кажется, заполнил все пространство вокруг них:
– Ша! Убить! Ша! Ша! Ша!
Грохотали орудия Круппа и небольшие пушки, раздавались выстрелы и чьи-то крики. Бог знает сколько мужчин, судя по звуку, дрались врукопашную. Вбежал немецкий солдат, зовя Макдональда.
– Он у колокольни! – крикнул Трейдер, и немец исчез.
Страшный грохот продолжался. Пули неистово барабанили по крыше. Боевой клич китайцев, казалось, становился все громче. Но приближался ли звук? Трудно сказать.
Появился Макдональд.
– Вас нашел немец?
– Да. Нам помогают русские. Держат оборону. – Он метнулся по коридору, чтобы проверить, целы ли его родные, затем снова появился. – Японцы в Фу организовали новую линию обороны. На данный момент они остановили продвижение китайцев.
– А где мой муж? – спросила Эмили.
– Не знаю. Сложно сказать. Но к югу от Фу новая атака. Через французское посольство.
Макдональд поспешно удалился. Прошло несколько минут.
Затем раздался жуткий грохот, и пол под ногами затрясся. А через несколько мгновений, как будто только что пронесся торнадо, сверху начали падать предметы. Куски каменной кладки падали на крыши. Другие, более мягкие предметы летели и ударялись о поверхность с глухим стуком.
Трейдер с Эмили бросились к дверям и увидели густое грязное облако с красным пеплом, которое поднималось, словно какой-то демонический дух, над Фу, и услышали душераздирающие вопли.
– Это мина, – произнес Трейдер.
Рядом с Фу? Близко к Фу? Он не понимал. Конец? Китайцы сейчас прорвут оборону?
– Быстро в дом! – приказал он Тому и Эмили. Бог знает, жив ли Генри. – Быстро!
Они ждали в коридоре. Ждали и прислушивались, раздадутся ли крики «Ша! Ша!» от приближающихся китайских войск. Но криков не последовало. Действительно, по прошествии нескольких минут стрельба, казалось, прекратилась. И вскоре после этого, к их изумлению, появился Генри. Его лицо было измазано сажей, одежда перепачкана грязью. Но все же это был Генри, живее всех живых.
– Вы слышали, как взорвалась мина? – спросил он.
– Конечно слышали! – воскликнула Эмили. – Я думала, ты погиб!
– Я поэтому и вернулся, чтобы сообщить, что со мной все хорошо.
– Китайцы наступают? – требовательно спросил Трейдер.
– Я так не считаю. Они подорвались на собственной мине. Там, где было французское посольство, зияет огромная воронка. Китайцы напирали. Думаю, они знали, что мина может взорваться, но не понимали ее силы. Погибли десятки. Во всяком случае, они отступили.
– Бьюсь об заклад, это была не единственная мина, –
