заметил Трейдер. – Наверное, планировали заложить несколько. Теперь гадают, как быть.
Прошло несколько часов, и его догадка подтвердилась. Вошел Макдональд и сообщил:
– Штурм приостановлен на всех фронтах.
Генри вернулся в Фу, чтобы успокоить новообращенных. Эмили отвела Тома наверх и уложила спать. Трейдер налил себе бренди, сел в плетеное кресло на веранде, выходившей в сад, и стал смотреть на лужайку, залитую бледным лунным светом. Даже стрельба прекратилась. Только слабое потрескивание огня вокруг дымящейся воронки нарушало тишину. Так он просидел там некоторое время, когда заметил Эмили, в светлом платье, направлявшуюся к нему.
У дочери тоже был бокал с бренди. Трейдер встал и уступил ей место, но она покачала головой:
– Садись, пап. А я лучше сяду рядом на табуретку. Она довольно удобная.
– Том спит?
– Да. Думаю, волнения утомили его.
– Генри не вернулся?
– Нет. Так что это удобный момент поговорить с тобой. – Она замолчала, и он подождал. – Помнишь, – продолжила она через мгновение, – когда мы думали, что китайцы вот-вот прорвут оборону, ты сказал, что у меня есть шесть патронов и пять из них я должна использовать для врага?
– Помню.
– У меня осталась бы одна пуля для себя.
– Я предполагал, что пистолет тебе для того и нужен.
– Так и было. Но сегодня вечером я поняла, что могу сделать только четыре выстрела. Мне нужно оставить две пули.
– Две?
– Одну для Тома, одну для себя. – Она печально взглянула на отца. – Как ты думаешь, что они с ним сделают? В лучшем случае проткнут штыком. Разве не так?
– Я не знаю. – Ему не хотелось об этом думать.
– Полагаю, да. Так что мне понадобилось бы две пули. Но в этом и проблема. Я поняла, что не могу доверять себе. Я знала, что должна это сделать, но вряд ли смогу. Я просто испугалась, что буду колебаться, а потом станет слишком поздно.
– Ну, слава Богу, не пришлось. Теперь все кончено.
– А в следующий раз?
– Следующего раза не будет.
– Возможно. – Она вздохнула. – Но если будет, то, к сожалению, придется все сделать тебе.
– Ты просишь меня застрелить внука? – Он посмотрел на дочь в ужасе. – Говори со своим мужем, Эмили, а не со мной.
– Генри хватит мужества, чтобы сделать это, но, боюсь, он может отказаться. Видите ли, вера может помешать ему.
– Его вера?
– Знаешь, вера Генри очень сильна. – (Трейдер промолчал.) – Ты пообещаешь мне?
Трейдер еще немного помолчал. Он думал о Томе. И о штыках.
– Меня могут убить первым, – заметил он.
– Ты уж постарайся уцелеть.
– Цыси ищет перемирия, – сказал Макдональд на следующий день. – Мы получили сообщение из Цзунли ямыня, дескать, это все недоразумение. Подумать только! Сама Цыси выражает свои сожаления.
– Она струсила, – заявил Трейдер. – Они сами подорвались на мине или за этим стоит что-то еще?
– До меня дошло известие, что наши войска прорвались и уже движутся вверх по каналу. Одиннадцать тысяч человек. Цыси, наверное, знала еще прошлой ночью.
– Значит, это была последняя попытка, как я и думал.
– Возможно, – кивнул Макдональд. – Будем надеяться, что они скоро доберутся до нас.
Было странно снова ходить по посольству, не вжимая голову в плечи и не ожидая огня. На второй день перемирия Трейдер даже поднялся на стену. Он наблюдал, как китайцы собирают тела погибших перед баррикадами посольства. Затем он посмотрел в сторону Императорского города, на открытую площадь монгольского рынка с западной стороны британского посольства. К его изумлению, там уже снова стояло несколько киосков с едой, а пожилой китаец с ящиком яиц на спине брел через рынок к британской баррикаде. Повернувшись на восток, Трейдер через канал увидел Эмили, сновавшую среди новообращенных в Фу.
Спускаясь со стены, Трейдер споткнулся. Он не пострадал. Ничего страшного. Однако на всякий случай пошел в лазарет.
Лазарет впечатлял. Помещение расширили за счет пары кладовых. Там работали два врача, которым при наплыве пациентов помогали несколько медсестер, причем у двух из них было высшее образование. Генри говорил, что здесь можно получить более квалифицированную помощь, чем в мирной жизни.
Две медсестры тщательно осмотрели его, диагностировали сильное растяжение связок и отпустили, вручив костыль. Но вскоре Трейдер заменил его черной тростью с серебряным набалдашником, которую ему одолжил Макдональд и которая, по его мнению, выглядела посимпатичнее.
– Я так рада, отец, – сказала Эмили с улыбкой, – что твоя гордость не пострадала.
Перемирие, казалось, сохранялось и в последующие дни. Вдалеке раздавались редкие выстрелы по католическому собору, но не более.
Однажды, проснувшись после дневного сна на веранде, Трейдер обнаружил, что смотрит в лицо внука.
– Ты спишь, дедушка? – спросил Том.
– Уже нет.
– Можно задать вопрос?
– Разумеется.
– Фарго говорит, что все неприятности с китайцами – наша вина, потому что мы продавали им опиум, от которого люди дуреют. Это правда?
– Ну… – Трейдер колебался. – Все не так просто. У них был свой опиум. Но они действительно закупали у нас довольно много опиума. Проблема в том, что мы хотели продавать им все, что угодно, – хлопок, промышленные товары, – а китайцы хотели покупать только опиум.
– Опиум вреден?
– Как и многое другое. На самом деле это лекарство. Китайцы любили немного покурить, как мы могли выпить немного бренди. Но если куришь слишком много, то может возникнуть тяга и можно заболеть. То же самое с употреблением бренди, если уж на то пошло. – Он рассудительно кивнул. – Нужна умеренность во всем, Том. Умеренность. В этом секрет жизни.
– Мама говорит, что китайцы хотели выставить всех вон, включая миссионеров, и до сих пор хотят.
– И это верно. Иногда страна может веками оставаться отрезанной от внешнего мира. Но однажды мир сам возникнет на пороге, и что-то должно измениться. Так произошло с Японией. Там вообще не было никакого опиума.
– Значит, тогда китайцы были не правы, а мы правы?
– Я бы так не сказал. На самом деле все зависит от того, как ты со всем разбираешься.
На лице Тома читалось сомнение. Тут ему как будто пришла в голову новая идея.
– Дедушка!
– Да?
– А если бы ты решил заново прожить жизнь, то поехал бы в Китай и торговал опиумом?
Трейдер молчал. Он подумал про Кантон, потом про Макао, но недолго, а затем перенесся мыслями в Калькутту.
– Смею предположить, я бы остался в Индии. – Он медленно кивнул, затем улыбнулся внуку. – Там я встретил твою дорогую бабушку. – Здесь он не слукавил.
– И чем бы занялся?
– Думаю, торговал бы чаем. Вот чем бы я сейчас занимался. Собственно говоря, мой сын, твой дядя, занимается именно этим. Возит индийский чай. Но тогда ничего такого не было.
– Если бы ты не продавал опиум, его продавал бы кто-нибудь еще?
– Некоторые люди так бы и поступили. Никаких сомнений! – Трейдер сделал паузу. – Видишь ли, это вопрос времени. Вопрос в том, что вы можете сделать и чего не можете сделать и когда вы можете это что-то сделать.
Мальчик все еще выглядел озадаченным.
– А теперь пойдем-ка со мной. – Трейдер с трудом поднялся и
