— Тысяч пять.
— В Каширу, Иван Исаич, пришел обоз. Тридцать подвод.
— Что доставил?
— Бочки с зельем да ядра.
«Недобрые вести», — думал Болотников.
Нежданно в холопское войско влилось пополнение — отряд в четыре тысячи сабель. Привел конников атаман Телятин. Был он из тульских дворян, царю Василию служить не хотел, но и к Болотникову не шел: выжидал, выгадывал. Не брезговал и разбоем: потрошил купчишек, напал даже на царские обозы…
Болотников созвал своих воевод на совет.
— Пока Шуйский на нас нападение готовит, — предложил он, — не сидеть на месте, дожидаючись, а грянуть на Москву в обход его полков.
— Дело молвишь, Иван Исаевич, — подхватил князь Телятевский, — всегда почитал твой разум да хватку. На то и назначил тебя государь большим воеводой, чтобы вел ты нас.
Не впервой Телятевский выказывал при всех свою преданность Болотникову. И наедине сказал ему: «Был ране я над тобой, а нынче — ты. Стало быть, так на роду написано. Дозволь и мне служить тебе справно. А ежели что меж нами худого было, забудь».
— Добро, — отозвался Болотников, — я тебе лиха не желаю. Да скажи, не зазорно ль тебе, боярин, под моим началом быть? Я мужикам и холопам волю воюю, а у тебя свои заботы — боярские. Пошто ты со мной?
— Вместе воюем, за государя истинного. Коли он обещал всем волю, и я за то ж.
Сказал, а сам думал: «Дай Москву возьмем, а там видно будет…»
Войско Болотникова шло по серпуховской дороге, затем свернуло на Каширу, чтобы ударить по меньшим силам противника, а там через Коломну двинуть на Москву. Всего было около сорока тысяч воинов, да еще телеги с пушками.
Царь Василий, проведав о такой угрозе, послал в Каширу подкрепление. Государевы воеводы решили выйти навстречу и дать бой на речке Восме неподалеку от города. Они перевели главные силы на правый берег Восмы, а на левом оставили запасной полк рязанцев. Ратников было числом столько же, что и у Болотникова, но вооружены они были лучше и пушек имели поболее.
5 июня восставшие подступили к Восме. Поначалу болотниковцы теснили ратников. В разгар сражения Иван Исаевич приказал Павлуше:
— Бери отряд казаков и переходи реку. Ударишь по рязанцам, что подле буерака стоят.
С отрядом в тысячу семьсот казаков прорвался Павлуша сквозь царевы полки. Словно траву косил он ратников. Краем глаза успел заметить, как лихо рубится высокий казак. А когда перебрались через реку, залегли в буераке, глянул Павлуша и обомлел: казак шибко на родного брата Пахома смахивает.
«Брат вроде покряжистей был. Этот больно тощой, — засомневался Павлуша. — Скулы вон как выперли. И в бороде проседь. Так небось и годы минули не сахарные…»
Посмотрел Павлуша его левую руку — у брата мизинца не хватало, еще в детстве отшиб. И точно — нету.
— Братушка! — сгреб он казака.
— Ты что, паря!.. — отпрянул тот. Огорошенно посмотрел:
— Да неужто ты… Павлуха?.. — И кинулся обнимать. — Точно — ты! Чтобы мне провалиться…
— Ты-то откуда?.. — задыхаясь, спросил Павлуша. — Давно с нами?
— С царевичем на челнах плавал, в Путивле стоял…
Начавшаяся пальба не дала досказать.
— Ладно, братушка, — торопливо бросил Павлуша, — после поговорим. — И принялся заряжать ружье. — Бери-ка. самопал, вдарим по рязанцам: что-то дюже зашевелились.
* * *
Прокопий Ляпунов волновался: от князя Голицына должен был прискакать гонец, сообщить, когда вступать в бой, а пока велено тихо стоять в запасе. Что делать теперь, Ляпунов не знал: ввязаться в бой — значит не выполнить приказа. Оставаться на месте — перебьют словно мух.
И Ляпунов рассудил: лучше переправиться на другой берег Восмы и поддержать главные силы Голицына, чем биться с казаками здесь. Обойдя буерак стороной, рязанцы вступили в сражение. Они появились в самый раз: царское войско отступало, гонец, посланный Голицыным, был убит.
Против Ляпунова, который ворвался на поле боя со свежими силами, Болотников послал отряд атамана Телятина. Но тот в решающий миг перешел на сторону врага и кинул свои четыре тысячи сабель против Болотникова.
Предательский удар обратил повстанцев в бегство. Сражение было проиграно.
…Вечером Шуйскому докладывали о победе.
Царь внимательно слушал гонцов, но, когда заговорил о Телятине, перебил:
— Значит, к нам переметнулся? Только имя его, верно, не Телятин, а Телятевский?
— Не гневайся, государь. Боярин Телятевский ушел опять в Тулу с Ивашкой. А к тебе перекинулся атаман Телятин.
— Ладно, — кивнул Шуйский. — Лучше синицу в руках, чем журавля в небе. Ну а казаков, что в буераке засели, всех повыбили?
— Всех, государь, — не моргнув глазом, ответили гонцы.
Про казаков гонцы сказали царю неправду. Овраг был большой. Отряд разместился в нем удобно, и сколько ни пытались ратники выкурить казаков, ничего не получалось.
— Брать измором нет времени, — сказал князь Голицын. — Негоже стоять тут целым войском. — И распорядился: — Обещайте казакам, коли сдадутся и выйдут из буерака, будет отдана им их вина, живыми останутся.
Воеводы отправили к казакам послов.
* * *
Братья лежали в приовражных кустах, откуда было хорошо видно, как из рощи вышли трое безоружных ратников. У одного в руках была большая ветвь. Он шел впереди и размахивал ею, стараясь привлечь внимание.
— Не стреляйте! — приказал казакам Павлуша.
Когда ратники приблизились, передний бросил ветку.
— Здорово, ребята! Что, не опостылело в буераке сидеть? — произнес он.
— Зубы-то не заговаривай, — сказал Павлуша. — Выкладывай, чего надобно?
Ратник передал условие князя.
— Ждать неча: окромя смерти, ничего не высидите. Что зазря живота лишаться?
— Передай князю, — ответил Павлуша, — зелья и свинца у нас вдосталь. Ежели не верит, пущай в гости идет — не пожалеем, дадим отведать.
С тем и ушли послы. Снова кидалось внаскок царское войско и опять откатывалось, оставляя за собой убитых ратников, снова посылали воеводы послов к неприступному оврагу.
— Не совладать вам с нами, — говорили послы, — и подмоги негде взять. Выходите на милость князя.
— Тут помрем, не сдадимся, — отвечали казаки.
Сказать-то сказали, но помирать кому охота.
— Не личит дожидаться казаку своего конца, как старцу на печи, — проговорил Павлуша. — Авось пробьемся.
Бросились повстанцы, да одолеть не сумели. Пришлось снова вернуться к оврагу. Два дня шли бои. На третий князь Голицын направил против мятежников все силы. Насмерть стояли казаки, отстреливались до последнего, а как не стало пороха, секли врага саблями. Но на каждого приходилось по дюжине ратников. Силы казаков таяли, словно воск на огне.
Павлуша и Пахом дрались в самой гуще. Когда же полегли их сотоварищи, стали братья спинами друг к другу и рубались, пока не ударили по ним в упор из ружей стрельцы.
— Прощай, Пахом…
— Помилуй нас, господи… Прощай, Павлуша!
На военном совете Михаил Скопин-Шуйский предложил: полки должны немедля выступить на Тулу.
— Болотников половину людей потерял, — доказывал он. — О Москве нынче не помышляет. Надобно добить Ивашку, пока не очухался.
«Молод племянник, — размышлял царь, слушая его, — да уже снискал себе почет и уважение. А ну как себя возомнит и на трон польстится?»
— Лазутчики донесли, строит Болотников крепости возле Тулы на речке Вороньей. Ждать нам не след, — говорил Скопин-Шуйский, — когда вновь он войско пополнит…
Царь закивал, а сам подумал: «Зелен еще мне указывать…» Василий Иванович промолчал, но не потому, что не соглашался с племянником. Боязно было ему уходить далеко от Москвы. Одно дело Серпухов, другое — Тула. В столице-то всяко может статься — и бунт, и заговор…
На время отлучки «поручил» он Москву брату Димитрию: положиться на него он мог больше, чем на второго брата Ивана. Горд слишком Иван и умом недалек. Такого лучше при себе держать.
— А что ты скажешь, князь? — перевел государь взгляд на Ивана.
— Коли дашь мне полки, хоть сейчас на Тулу выступлю.
Князь Андреи Голицын, хмельной от успеха на Восме, тоже рвался в бой.
Ничего не объявил царь на военном совете. А назавтра распорядился так: к Туле направится часть войска — три полка со Скопиным-Шуйским во главе, каширский полк Голицына и рязанские отряды Ляпунова.
12 июня на речке Вороньей за семь верст от Тулы произошло сражение.
Два дня сдерживали врага болотниковцы. Берег, который они занимали, был низкий и топкий. Тяжко пришлось им. На третий день с утра хлынул дождь. Низина оказалась затопленной. Мужики и холопы отбивались от конных ратников, стоя по колено в воде. Чтобы спасти войско, Болотников приказал отступать.
