Еще день спустя, 12 февраля по новому стилю, в "Правде" появился приказ главковерха Крыленко о демобилизации армии. 14 февраля вернувшийся из Бреста в Петроград Троцкий представил во ВЦИК отчет о работе брестской делегации. По предложению Свердлова единогласно была принята резолюция: "ЦИК вполне одобряет образ действий своих представителей в Бресте".
А 18 февраля, в полдень, немцы начали наступление по всему фронту. Берлинское правительство сочло заявление Троцкого достаточным поводом для возобновления военных действий. Быстро продвигаясь вперед, не встречая никакого сопротивления на оголенных демобилизацией русских позициях, в первый же день наступления немцы заняли несколько населенных пунктов, в том числе Двинск. Вечером того же, 18-го числа в Петрограде в чрезвычайно напряженной обстановке заседал ЦК. Семью голосами против шести было решено подчиниться требованиям немцев. Наутро послали радиограмму правительству Германии от имени Совнаркома о согласии подписать мир.
Ответа не было несколько дней, все это время немцы продолжали двигаться на восток. 21 февраля Совнарком издал декрет "Социалистическое отечество в опасности!". В срочном порядке началась массовая запись в Красную Армию. Наспех сформированные отряды отправляли на германский фронт.
Только 23 февраля пришел ответ от германского правительства. Немцы требовали в 48 часов рассмотреть новые условия мира. Эти новые условия предусматривали отторжение от России территории, в несколько раз большей той, какую определяли условия прежнего договора, - в мил лион квадратных километров, выплату контрибуции в шесть миллиардов марок, демобилизацию армии и флота, кабальные внешнеторговые тарифы.
Бурным было заседание ВЦИК в ночь на 24 февраля. За немедленное подписание новых условий мира выступали Ленин и другие члены большевистского ЦК, категорически возражали против "похабного мира" эсеры, меньшевики, "левые коммунисты". Большевикам все же удалось собрать необходимое число голосов (116 против 85) за мир. В тот же день о согласии советской стороны подписать новый договор сообщили в Берлин радиограммой.
И опять немцы тянули с ответом, продолжая между тем продвигаться в сторону Петрограда. 26 февраля, в связи с наступлением немцев на Псков и нависшей над Петроградом прямой угрозой захвата, Совнарком решил перенести столицу из Петрограда в Москву.
Лишь 1 марта переговоры с Германией возобновились. 3-го числа, наконец, мир был подписан.
После подписания Брестского мира перед Раскольниковым и его товарищами по Морской коллегии встала задача: как предотвратить захват немцами Балтийского и Черноморского флотов? По условиям мирного договора Россия должна была перевести все корабли в свои порты или разоружить их. Договор же застал оба флота в гаванях, которым угрожала немецкая оккупация: Черноморский флот в Севастополе, Балтийский - в Гельсингфорсе.
На Украине немцы методично, согласно условиям договора, занимали ее центральные и южные районы. Дошли до Николаева, завладев тыловыми базами Черноморского флота. Можно было предположить, что они не остановятся перед соблазном овладеть и самим флотом. Коллегия Наркоммора решила при первых признаках угрозы Крыму со стороны немцев перевести флот в Новороссийск, как единственный оборудованный порт в восточной части Черного моря, способный вместить все суда флота.
Еще тревожнее складывалась обстановка на севере. В Финляндии произошел правый переворот, белое финское правительство заключило военный союз с Германией, немецкие войска вошли в Финляндию. Надо было выводить суда из Гельсингфорса. А море оставалось сковано тяжелыми льдами, двигаться можно было лишь при помощи ледоколов, их же на флоте в наличии оставалось всего два, "Ермак" и "Волынец".
Коллегия Наркоммора поручила вывод судов флота новому командующему Балтфлотом Щастному, бывшему капитану первого ранга.
Щастный успешно справился с задачей. К концу апреля в Кронштадт и Петроград перебазировалось 236 кораблей, ставших основой боевой мощи Петроградского района обороны.
Газеты восторженно описывали перипетии ледового похода, много места уделяли личности комфлота, называли его национальным героем, печатали интервью с ним. А над головой национального героя тем временем собиралась гроза. И вскоре она разразилась.
Произошла нелепая, чудовищная по своему результату история. Герой ледового похода, спасший для России Балтийский флот, безупречный моряк и патриот, комфлота Щастный был арестован как контрреволюционер, осужден специально созданным для разбора его дела Революционным трибуналом и расстрелян через несколько часов после вынесения приговора.
Дикая история. Объяснить ее можно было лишь абсурдностью обстановки, созданной несчастным Брестским миром.
На суде Щастного обвиняли в н а м е р е н и и захватить власть в Петрограде, в контрреволюционной пропаганде на флоте, неисполнении приказов наркомвоенмора Троцкого. Все обвинения были надуманными, это доказал фактами в первый же день суда защитник Щастного присяжный поверенный Жданов. Суд тем не менее с фактами не посчитался.
А факты свидетельствовали об одном: суть "дела" Щастного заключалась в различном понимании служебного долга подсудимым и его судьями, прежде всего его главным обвинителем наркомвоенмором Троцким. Проявилось это в различном отношении Щастного и его убийц к судьбе Балтийского флота.
После перебазирования флота в Кронштадт и Петроград его будущее оставалось неопределенным. Немцы не отступились от намерения завладеть им, рассматривая его как законный брестский трофей. Уступчивость большевистского правительства разжигала их аппетиты. Их войска продолжали двигаться на восток, вплотную приблизились к Петрограду. Двигались они и на юге республики - к портам Черного моря. Нарушая Брестский договор, немцы вошли-таки в Крым и заняли Феодосию и Севастополь. Черноморский флот едва успел выйти из Севастополя, перебазировался в Новороссийск. Немцы стали накапливать войска в Керчи, явно намереваясь перекинуться на Новороссийское побережье.
В руки Щастного попали дешифровки секретных переговоров Ленина и Троцкого с немцами о возможном будущем Балтийского флота. Вожди большевиков склонялись к тому, чтобы отдать флот немцам в обмен на гарантии безопасности северной столицы.
Свою тревогу за судьбу флота Щастный высказал на Совете комиссаров флота, сообщив о переговорах Ленина и Троцкого с немцами о возможной сдаче флота. Совет постановил: флот, как реальную силу для обороны Петрограда, сохранить во что бы то ни стало.
Произошли еще некоторые события на флоте, которые потом ставили в вину Щастному, как командующему.
В Петрограде бастовали рабочие Обуховского и Путиловского заводов, недовольные мерами, которые принимали руководители Петрокоммуны во главе с Зиновьевым по обороне города и борьбе с голодом. В мае на собрании представителей судовых команд Минной дивизии моряки, поддерживая протесты и требования петроградских рабочих, приняли грозную резолюцию: Петроградскую коммуну, ввиду ее неспособности и несостоятельности предпринять что-либо для спасения родины и Петрограда, распустить, всю власть по обороне и управлению Петроградским округом вручить морской диктатуре Балтфлота, немедленно войти в тесную связь со всеми рабочими Петрограда и демобилизованными солдатами и офицерами армии для организации обороны Петрограда…
В глазах большевистского руководства это был мятеж, тем более опасный, что в руках моряков была огневая мощь, способная обрушиться на любой район Петрограда.
Суд над Щастным проходил 20 и 21 июня. На суде должны были выступить свидетелями все члены коллегии Наркоммора, в том числе и Раскольников. Но ему не довелось выступать на суде. Да о чем бы он мог свидетельствовать? Он не видел никакой вины Щастного, за которую его следовало судить.
За несколько дней до начала процесса Раскольникову пришлось выехать из Москвы с чрезвычайным поручением Ленина.
2
Брился в ванной, когда зазвонил телефон. Лариса сняла трубку, голосом сонным переспросила, кто звонит, и сорвалась с места, вызвала его из ванной:
- Тебя. Владимир Ильич.
- Кто?
- Ленин.
Подошел к телефону. Лариса в красном своем шелковистом халате, розовая со сна, со жгучим любопытством смотрела на него. Почему Ленин звонил на квартиру, и так рано? И в воскресенье?
- Немедленно приезжайте ко мне, - заговорил Ильич тоном, не допускающим отговорок. - Оставьте все дела и приезжайте. В Кремль. Жду вас.
Раскольников повесил трубку.
- Что? - спросила Лариса.
- Вызывает. Срочно. Должно быть, куда-нибудь пошлют.
- Я поеду с тобой.
- Может быть, еще и никуда не пошлют, - заметил он, торопясь обратно в ванную, не успел выбриться.
В Кремль у него был постоянный пропуск, предъявил его красноармейцу с винтовкой, стоявшему под белой аркой Кутафьей башни.
