посмотрел на Шижуна, бесстрастно стоявшего в дверях, а потом перевел взгляд на Мэтисона:
– Вы думаете, они бы…
– Маловероятно, – сказал Мэтисон. – Но как только Дент окажется под стражей, в этом нельзя быть уверенным. И Бог знает, отпустят ли его и когда. В любом случае лучше нам держаться вместе. Мы не хотим, чтобы Линь обрабатывал нас поодиночке. – Он повернулся к Талли. – Не ходите.
– Ладно, – согласился Талли и повернулся к Шижуну. – Я отказываюсь.
После того как Шижун и его люди удалились, Мэтисон одарил Трейдера ободряющей улыбкой:
– Они могли бы увести Дента и Одстока силой. Хороший знак!
Но Трейдера его слова до конца не убедили.
Между тем китайские солдаты остались на улицах, отрезав путь к факториям.
На следующее утро солдаты никуда не делись. Прогулявшись вдоль набережной, Талли и Трейдер вошли в библиотеку Британской фактории, где собрались человек двенадцать их соотечественников во главе с Мэтисоном. Талли уселся в глубокое кожаное кресло.
– Хотите что-нибудь почитать? – спросил Трейдер.
– Определенно, нет.
Трейдер подошел к полкам. Кто-то оставил там «Записки Пиквикского клуба» Диккенса. Поскольку книгу опубликовали всего пару лет назад, Трейдер предположил, что кто-то читал ее по дороге из Англии и любезно преподнес в дар библиотеке по приезде. Возможно, восхитительная комедия на время отвлечет его от забот. Она и правда отвлекла минут на двадцать, пока один из мужчин, глядя в окно, не воскликнул:
– Господи, только взгляните на это!
И через мгновение все уже толпились у окна, глядя на открытую площадку внизу.
Там двигалась печальная маленькая процессия. Шестеро китайских солдат вели троих торговцев-хонгов. Все они были важными шишками, но никто не способен сохранять достойный вид с железным ошейником на шее, к которому крепилась цепь. Одним из хонгов был Джокер, чье лицо выражало страдание. Посреди открытого пространства процессия развернулась лицом к Британской фактории и остановилась. У командира в руке был бамбуковый жезл. Он стукнул Джокера по ногам сзади, отчего пожилой китаец вскрикнул и упал на колени. Двоих других бить не пришлось, они поняли намек и сами бухнулись на колени. Затем солдаты набросили цепи на плечи троих мужчин, чтобы им было тяжелее. Согнувшись так, будто готовились к коутоу, трое торговцев стояли на коленях под палящими лучами солнца, а солдаты молча наблюдали за ними. Никто не двигался.
– Они собираются их казнить? – ужаснулся Трейдер.
– Нет, всего лишь пытаются нас напугать, – ответил кто-то.
– Чушь собачья! – фыркнул Талли Одсток.
– Согласен. Просто разыгрывают спектакль, – поддакнул Мэтисон.
– Тем не менее, – добавил Талли после паузы, – надеюсь, с Джокером ничего не случится, он должен мне целое состояние.
– Смею вас уверить, Линь знает про это, – сказал Мэтисон. – Самое правильное – не обращать внимания. – Он отошел от окна.
Перед ланчем Трейдер снова вернулся к окну, а потом после ланча, когда солнце светило прямо в затылок троих китайцев. После этого Талли удалился в свою комнату вздремнуть, Трейдер же сыграл в бильярд с племянником Джардина.
Ближе к вечеру прибыла китайская делегация. В этот раз они не были вооружены: магистрат, два чиновника младшего ранга, молодой Шижун и господин Сингапур. Магистрат отправился прямиком в спальню Дента, за ним по пятам следовал Трейдер, который пошел разбудить Одстока. Послание, переведенное господином Сингапуром, было очень коротким: «Господин Цзян здесь, чтобы препроводить господина Одстока к эмиссару Линю. Он останется здесь, пока господин Одсток не пойдет с ним».
Одсток довольно долго смотрел на Шижуна, а потом указал на стул:
– Присядьте, – а сам вернулся в постель.
Шижун сел, Трейдер тоже. Господин Сингапур объяснил, что ему нужно уйти, поскольку эмиссар Линь решил дополнить свое письмо королеве Виктории. В итоге он оставил двоих молодых людей сидеть в компании друг друга, не имея возможности поговорить.
Именно в эти полчаса Трейдер обнаружил впервые в жизни, как же это неприятно – не владеть общим языком. Конечно, в Индии живет бесчисленное множество людей, на языках которых он не говорит. Но все не так уж плохо. Многие индийские торговцы и образованные люди прекрасно владеют английским. А еще Трейдер часто встречал англичан, которые хорошо знали Индию и с удовольствием часами рассказывали про местные обычаи, религию и культуру.
Но Китай – совсем другое дело. Вот он сидит лицом к лицу с молодым человеком, чем-то на него похожим, который три дня назад пытался понять Джона и даже дал дружеский совет. Наверняка им придется провести еще несколько часов вместе, при этом они могли бы открыть для себя миры друг друга. Но только они не могут поговорить. Молчание разделило их так же эффективно, как крепостная стена.
У Трейдера возник порыв взять какую-нибудь вещь, любую, и жестами объяснить, что он хочет узнать ее название на китайском. Или он мог бы показывать что-то на себе: голова, руки, ноги, грустное лицо, веселое лицо – все, что угодно. Но Шижун ничем не выказывал желания пообщаться, а Трейдер припомнил, что китайцы не жалуют иностранцев, которые хотят выучить их язык. Поэтому остаток дня они просидели в крошечной тесной комнатенке и не узнали ничего нового.
Наконец свет за окном потускнел и стал оранжевым. Взглянув на карманные часы, Трейдер понял, что солнце садится. Он жестом показал Шижуну, что через некоторое время, возможно, пора ложиться спать. Но Шижун в свою очередь показал, что будет ночевать у них, если Одсток не поедет с ним. Трейдер проводил китайца в маленькую спаленку, в которой раньше спал сам, и предложил Шижуну лечь здесь. Затем он вошел к Талли и объяснил, что прикажет слугам принести из столовой ужин Талли и молодому мандарину. Когда он спустился по лестнице, Шижун даже не попытался задержать его.
Спустя полчаса, когда принесли еду, а Мэтисон любезно предложил ему занять спальню Джардина, Джон Трейдер выглянул в окно библиотеки. Красное солнце садилось на западе, а на набережной солдаты били и пинали троих хонгов, заставляя их встать. Но торговцы так долго простояли на коленях, что едва могли ходить, и одному из солдат пришлось тащить Джокера на цепи.
Солнечный свет вовсю струился в окно, когда Трейдер проснулся в удобной постели Джардина. Утро воскресенья, и солнце уже довольно высоко. Он быстро выбрался из кровати. Нужно немедленно проверить, как там бедный старина Талли. Трейдер заглянул в столовую узнать, готов ли кофе, и если готов, то захватить кофейник своему партнеру. Но в этом не было необходимости. Талли Одсток собственной персоной сидел за столом.
– Ну вы и дрыхнуть! – весело заметил Талли.
– Что случилось?
– Мандарин ушел еще до рассвета. И ребята, сторожившие Дента. И большинство солдат. У нас перемирие на день.
– Почему?
– Эмиссар Линь, похоже, хочет продемонстрировать, какой он хороший человек, раз помнит «день субботний, чтобы святить его» [27].
Они пошли прогуляться по Хог-лейн, сделали круг по улице
