Моряки долго провожали взглядами обретенную ими землю, пока в глубоких сумерках не растаяла она вдали за кормой.
Из отношения Главного правления Российско-Американской компании министру морских сил.
«Главное правление Российско-Американской компании из депешей, доставленных из Америки, получило сведения, что г. флота лейтенант Лазарев, отправленный кругом света на корабле «Суворов», открыл неизвестные доныне острова, коих определил и положение.
Обязанностью поставляя довести сие открытие до сведения в. в. пр-ва, оно имеет честь представить при сем виды и карту тех островов, с выпиской из журнала г. Лазарева касательно сего открытия на благоусмотрение ваше, в том уверении, что сии острова будут помещены на картах; какового уважения сие событие может надеяться от попечительности в. в. пр-ва об общем благе.
Первоприсутствующий директор и кавалер Михаил Булдаков».
Птицы всю ночь и на другой день резвились над кораблем, садились на мачты, реи, ванты, расхаживали по палубе. Однако к вечеру следующего дня они мало-помалу начали отставать, а вскоре и совсем исчезли. Корвет вступил под полные паруса к западу и спустя десять дней пересек экватор. Ветер постепенно заходил к западу и крепчал с каждым днем. Понемногу становилось прохладнее, в Северном полушарии наступала зима. По мере приближения к берегам Америки все чаще налетали шквалы с дождем, их сменяла пасмурная погода с туманами и дождями, а порой и снегом.
Минуло почти полтора месяца, как «Суворов» покинул открытые им острова. Вечером Лазарев спустился на жилую палубу. В нос ударило прелым и кислым — матросы не успевали сушить одежду. Десяток матросов спали в койках не раздеваясь, каждую минуту аврал мог поднять их на ноги, да и платье быстрее просыхало на теле.
В каюте штурмана Лазарев внимательно проверил расчеты. До Новоархангельска оставалось не более сорока — пятидесяти миль. Со времени выхода из Кронштадта командир исправно нес вахту по очереди с офицерами. В полночь он поднялся на шканцы, принял вахту у Швейковского. Непроглядная темень ночи окутывала корабль, лишь изредка лунный свет сквозь разрывы низко висящих туч скупо освещал пенящиеся волны штормового моря. Капитан вызвал боцмана:
— Вооружите якорные канаты, изготовьте оба якоря к отдаче. У якорей поставить вахту и смотреть берег, не ровен час, найдет шквал или течение внезапно объявится.
Однако все обошлось, ветер начал стихать. Лазарев велел не будить Унковского, остался на вторую вахту и с напряжением всматривался вперед. Наконец он облегченно вздохнул и послал за штурманом.
В утренних сумерках с правого борта, на норд-ост, из предрассветной мглы выступали контуры высоких гор, покрытых белесыми шапками снега. Одна из них, с плоской вершиной, похожей на перевернутое ведерко, заметно превосходила остальные горы размерами. Пологими отрогами спускалась вниз к морю и переходила затем в приметный мыс, поросший лесом.
Лазарев протянул Российскому подзорную трубу:
— Сие есть гора Эчкомб на американском берегу, по описанию Лисянского. Он первым восшествовал на ее вершину.
Небо постепенно прояснялось, и капитан, не отрываясь, всматривался в открывающуюся величественную панораму обширного Ситхинского залива. Окруженный со всех сторон грядой гор, покрытых густым хвойным лесом, залив простирался влево, вправо и вглубь, насколько хватало глаз. Едва различимые, на фоне берега просматривались многочисленные острова, сплошь заросшие елями и соснами.
Внезапно ветер стих, и густая мгла, сползая с отрогов гор, в полчаса запеленала весь берег. Из тумана торчали лишь отдельные вершины гор, покрытые снегом.
Лазарев взглянул на карту. Подходы к Новоархангельску были усеяны множеством островов, тут и там были обозначены подводные камни и скалы. Подошел к нактоузу, прищурившись, взглянул на картушку компаса и скомандовал:
— Поворот оверштаг, на румб зюйд-вест!
Унковский пожал плечами, посмотрел недоуменно на командира. «Суворов» ложился на обратный курс и уходил от берега, вместо того чтобы приближаться к нему.
— Капитан Лисянский в своих изысканиях о сем заливе упоминает и о множестве ситхинских островов и камней подводных, весьма опасных для плавания. На карте те камни положены, токмо неизведанного здесь немало. Понапрасну рисковать нам ни к чему в тумане, — пояснил Лазарев.
Вскоре пошел дождь, ветер зашел с берега.
Почти неделю лавировал корабль вдоль побережья, то, увлекаемый течением, приближался к нему, то уходил в открытое море от скрытых плотной завесой дождя и тумана прибрежных скал.
«Суворова» в самом деле ждали давно и с нетерпением. Всего полсотни миль отделяло его от скалистого побережья острова Ситхи.
На высоком каменистом берегу, вдоль добротно срубленного крепостного палисада Новоархангельска, обращенного к проливу, пятый день с небольшими перерывами с рассвета до глубоких вечерних сумерек нет-нет да и вышагивал приземистый, плотно сбитый человек. Его обнаженная даже в дождь лысая голова с высоким лбом, видимо, была привычна к непогоде, а белый шелковый шарф на шее подчеркивал некоторую угловатость и жесткость черт худощавого, несколько скуластого лица. Правитель Российско-Американской компании Баранов внешне, как всегда, был бесстрастен и ничем не выдавал своего волнения.
Третьего дня примчалась байдарка с алеутами, промышлявшими бобров на далеких островах. Ранним утром они видели у горизонта белевшие паруса большого корабля. Однако через полчаса нашел туман, полил дождь и корабль больше не появлялся. С одной стороны, Баранов был спокоен — на корабле, видимо, опытный капитан, поскольку не лезет на рожон. В то же время томило ожидание.
Сегодня утром дождь наконец-то прекратился, задул свежий норд-ост, небо прояснилось, но корабль по-прежнему не появлялся. Впрочем, за долгие лета правитель привык ждать — неделями, месяцами, годами. Так, как ждать, например, смену себе…
Четверть века назад Американская компания Шелихова заключила контракт с «каргопольским купцом иркутским гостем» Александром Андреевичем Барановым, поставив главным правителем «на берегах и заселениях американских при распоряжении и управлении северо-восточною компаниею».
Шелихов долго уговаривал его занять эту должность, потому что не видел более подходящего человека для воплощения своих широких замыслов. Он знал его как жесткого, неукротимого нравом купца, обладавшего железной волей и невероятной выносливостью. К тому же разгадал в малообразованном купце незаурядный ум, хватку и сметку, умение смотреть дальше и видеть больше, нежели кто-либо другой.
За десяток лет Баранов, преодолевая невероятные трудности, снарядил добрый десяток экспедиций, обследовал все открытые русскими острова, основал фактории на Американском материке, на берегах Кенайского и Чугацкого заливов. На острове Кадьяк соорудили в короткий срок адмиралтейство, где построили первый корабль — трехмачтовый двухдечный бриг «Феникс».
Начало века встречали в новой крепости Архангельской — на Ситхе. Здесь его постигла первая крупная неудача.
Русские люди с первых шагов на открытых землях Аляски устанавливали добрые отношения с местными жителями, мирили между собой враждовавшие племена. Алеуты и эскимосы охотно торговали с русскими, жили с ними в одних поселениях, выдавали дочерей замуж за русских. Сам Баранов женился на алеутке. Русские люди завязывали мирные отношения с коренными жителями. Не всем это нравилось, особенно любителям легкой наживы.
Американские и английские браконьеры, прослышав о богатых русских промыслах, ринулись на Алеуты, старались на спирт и безделушки выменивать у аборигенов меха. Это не всегда удавалось — русские предлагали тем нужные продукты и домашнюю утварь. Тогда в ход пошли порох, ружья и даже пушки. Это было выгодно вдвойне: разжигалась вражда между племенами, а при надобности стволы ружей и пушек несложно было бы направить против русских.
Баранов вздохнул, приложил руку козырьком, вглядываясь в рассеивающийся туман…
Не раз просил он американцев не продавать индейцам порох и пушки, с тревогой сообщая в Петербург:
«Я многократно говаривал им, что этот товар для варварских народов не надобно бы променивать, коим они между собою часто производят кровопролитие и им самим вредят, делая врасплох нападения, что и случалось неоднократно, и даже судами овладевали; а кольми паче нам то вредно и обидно; тем более что нарушаются мирные постановления между двором Российским и республикой Соединенных Штатов.
Но они, мало тому внимая, говорили: мы люди торговые, ищем получить прибыль и воспрещения о том не имеем».
А вскоре, весной 1802 года, пришла беда.
