— Великий государь! Честь воина состоит не только в его храбрости, но и в его искренности. Поэтому прошу тебя не огорчаться, если я осмелюсь высказать правду, сокрытие которой равно, по-моему, измене.
— Говори, — сказал царь.
— Мы пришли сюда помочь тебе по приказу нашего императора, и мы выполнили бы свой долг, если бы имели возможность. Но судьба, а может быть, наша недальновидность, загнала нас в эту западню. Жажда мучит многочисленное войско, меч врага разит нас. Прорваться мы не можем, потому что нет дороги. А умереть мы, конечно, не хотим. Остается только одно: сдать оружие и этим спасти себя для наших семей…
— Спастись ценой позора? — прервал князя царь.
— Этот позор нас не коснется. Мы гости в вашей стране и должны воевать ради чужой славы. Следовательно, ни слава победы, ни позор поражения нас не коснутся.
— Так что же?..
— Вы или должны указать нам путь, как мы можем выполнить свой долг, или согласиться с нами — сдать оружие противнику.
Царь долго смотрел на молодого князя, затем обвел глазами присутствовавших. Все молчали в ожидании его ответа.
— Вы пришли сюда по повелению вашего императора, пришли под егерскими знаменами, — начал царь тихим, спокойным голосом. — Вы явились помочь армянскому царю, как этого требует договор, заключенный между вашим императором и моим покойным отцом. Выполнив свой долг, вы докажете, что умеете уважать себя. Бежав же отсюда, вы оскорбите вашего императора и опорочите свое знамя. Что касается сдачи оружия, то этого я сделать не могу. Царь Ашот много раз сталкивался с неудачами, много раз его осаждали враги и изменники, но никогда ему не приходила в голову мысль о том, чтобы сдаться врагу. Я могу с мечом в руке и копьем в груди пасть и умереть, но унизиться и сдать оружие врагу — никогда! Вы заботитесь о спасении вашей жизни, а я — о спасении моей чести. Как видите, цели у нас разные. Поэтому мы не должны мешать друг другу. Если человек падает, удержать его невозможно. С этой минуты вы свободны в своих решениях. У армянского царя найдется еще несколько десятков храбрецом, которые готовы будут умереть вместе с ним. Но когда вы невредимыми доберетесь до своей страны, скажите вашим женам и детям, какой ценой вы купили себе жизнь. Эта новость, наверно, порадует егерских женщин.
— Государь, ты оскорбляешь своих союзников! — взволнованно воскликнул предводитель егеров.
— Те, которые думают о сдаче, не могут быть моими союзниками.
— Следовательно, мы не твои союзники больше! — возмущенно ответил начальник и, обращаясь к своим товарищам, сказал:
— Князья! Отчаявшиеся воины ждут нас. Исполним же свой последний долг.
Сказав это, он холодно поклонился царю и вышел. Остальные последовали за ним.
Царь, не обративший внимания ни на последние слова егерского начальника, ни на поклоны князей, устремил взор в угол шатра и погрузился в раздумье. Очнувшись, он обернулся к своим князьям и сказал:
— Да, егеры спасут себя. Всякий трус достоин того блага, которое он предпочитает чести. Но что вы думаете об армянском воине?
— Он готов биться до последнего вздоха, — сказал сепух Ваграм.
— Но какая польза от этого? — заметил князь Марзпетуни. — Наши войска так малочисленны, что противник в несколько минут может нас истребить.
— Ты говоришь, они готовы биться до последнего вздоха? — переспросил царь.
— Да, государь, — ответил сепух.
— Надо, значит, воспользоваться этим. Ночью мы сильным натиском должны рассеять противника.
— Чтобы его победить? — спросил удивленно сепух.
— Нет, чтобы пробиться сквозь лагерь.
Лицо Ваграма просветлело. Этот способ спасения был самым легким и достойным. Марзпетуни был тоже согласен с этим решением. Нужно было только подготовиться так умело, чтоб егеры не помешали его осуществлению.
По распоряжению царя князья вышли, чтобы сделать необходимые приготовления.
К вечеру несколько егерских отрядов, покинув крепостные стены, спустилось в ущелье. Это движение привлекло внимание князя Геворга. «Видимо, между противником и егерами состоялось соглашение», — подумал он, предполагая, что егеры переходят в лагерь Амрама. В это время к нему подошел Езник и шепотом сказал:
— Господин мой! Егерские князья замышляют изменнический заговор. Надо спасти государя.
— Какой заговор, Езник? — встревожился князь.
— Они обещали Цлик-Амраму предать ему царя. Амрам согласился взамен не отбирать у них оружия.
— Откуда ты узнал об этом?
— От егерских воинов. Князья приказали им внимательно следить за каждой тропой, ведущей в ущелье, и стеречь царя, внушив, что иначе им не выбраться живыми из этой ловушки. Теперь воины приложат старание, чтобы закрыть нам дорогу и получить обещанную свободу.
Эта новость заставила царского друга глубоко задуматься. Он видел, что всякая надежда на спасение исчезла, и опять вспомнил слова Севада о том, что на этот раз бог покарает виновного. Вот и исполнилось его пророчество. Разве может простой смертный избежать гнева всевышнего?..
С этими мыслями он направился к сепуху Ваграму и вместе с ним поспешил в царский шатер, чтобы сообщить царю печальную новость.
Но каково было их удивление, когда царь беспечно рассмеялся, услышав эту весть.
— Этот несчастный жаждет моей крови, — сказал он спокойно. — Я давно знаю Цлик-Амрама. Он восстал против своего государя не из тщеславных помыслов. Ему нужна только моя особа. Загадка разрешается просто.
— Твоя особа, великий государь? Почему Цлик-Амрам должен враждовать лично с тобой? — удивленно спросил сепух Ваграм.
Царь смутился. Он почувствовал неосторожность своих слов и постарался избежать объяснений.
— Итак, значит, наше небольшое войско тоже спасено. После меня противник оставит в покое и армян и егеров, — сказал он, как бы не расслышав слов Ваграма.
Князь Геворг не понял царя и попросил объяснить, каковы его намерения.
— Этой ночью я уеду, — сказал царь.
— Ты? Один? — спросил князь.
— Да.
— По какой дороге?
— Через сторожевые егерские отряды и вражеский стан.
Сепух и князь изумленно уставились на него.
— Я докажу егерам и севордским князьям, что задержать Ашота Железного и предать его Цлик-Амраму не в их власти.
Сердце князя затрепетало, а на лице сепуха блеснула довольная улыбка.
— До сих пор я думал о безопасности своих близких, сейчас же вижу, что своим отъездом я спасу их.
— Уезжай, но только ради того, чтобы спасти свою жизнь, дорогую всем твоим слугам. Страна ждет своего государя. А мы можем и умереть. Армянская земля немного от этого потеряет, — сказал горячо сепух.
— Но зато армянский царь потеряет многое, — добавил Ашот.
Настал вечер. Намерение царя было известно только князю Марзпетуни и сепуху Ваграму.
Они вызвали к себе двух самых бесстрашных воинов из числа царских телохранителей и приказали им быть готовыми сопровождать царя.
Глубокой ночью царь вышел из своего шатра. Он был закован в стальные латы. Два рослых телохранителя подвели его могучего коня.
Царь с легкостью двадцатилетнего юноши вскочил в седло.
— Мы должны пронестись, как ураган, через вражеский стан. Мы должны рассечь полки, сокрушить все на своем пути. Через четверть часа мы должны быть в долине Куры, — приказал царь. Обнажив меч, он воскликнул: «Вперед, мои храбрецы!» — и, пришпорив коня, полетел к откосу.
Телохранители помчались за ним.
Через несколько мгновений все три всадника исчезли во мраке.
На счастье, ночь была безлунная и темная. Издали никто не мог их заметить. Однако в ущелье конский топот разбудил сторожевые посты егеров, которые, сгрудившись, загородили беглецам дорогу. Но царский конь и удары грозного меча заставили их расступиться, а крики телохранителей и натиск копий рассеял их ряды. Егеры поняли, что это был Ашот Железный, и с дикими криками бросились в погоню. Царь и его спутники, доехав до мятежных отрядов, тоже принялись кричать. Те от неожиданного разноголосого крика решили, что на них напали егеры, и, смешав ряды и топча друг друга, бросились бежать к лагерю.
Царь воспользовался этой суматохой. Размахивая мечом направо и налево, сокрушая все встречное, он пронесся вместе с телохранителями через ущелье, пробился сквозь последний сторожевой отряд и, вылетев на равнину, молнией сверкнул мимо лагеря Амрама и исчез в темноте.
Только через час узнали мятежники о бегстве царя. Севордские и егерские князья были пристыжены, а Цлик-Амрам с абхазским князем Бером обезумели от ярости.
На следующее утро войска мятежников ворвались в крепость. У егеров отняли все их оружие, оставив им только лошадей, а малочисленных армянских всадников не тронули. Геворг Марзпетуни и сепух Ваграм упросили Амрама пощадить своих собратьев. Амрам, несмотря на свой гнев, исполнил просьбу князей и расстался с ними мирно.
